Курсовая работа: Правовая природа и сущность прощения долга
Кроме того, п. 2 ст. 407 ГК РФ закрепляет: «Прекращение обязательства по требованию одной из сторон допускается только в случаях, предусмотренных законом или договором». Это означает, что ввиду отсутствия указания закона на односторонний характер прощения долга, оно может быть совершено лишь по соглашению между сторонами, если иное не вытекает из договора между ними.
Как правило, прощение долга приводит к увеличению имущества соответствующего лица. Однако если бы было возможным увеличение имущества лица путём одностороннего волеизъявления, то следовало бы и договор дарения признать односторонней сделкой. Но законодатель, исходя из идеи невозможности навязывания кому-либо имущественной выгоды, закрепляет дарение как двустороннюю сделку (п. 1 ст. 572 ГК РФ). Поэтому, следуя подобной логике, необходимо и прощение долга признать договором[5] .
Однако прощение долга не всегда приводит к имущественной выгоде соответствующего лица. Например, заказчик по договору подряда, оплатив полностью стоимость работ по возведению жилого дома, своим волеизъявлением освободит подрядчика от обязанности передать заказчику результат работ. Но с таким волеизъявлением заказчика вряд ли согласится подрядчик, так как уплата цены за выполненную работу не исчерпывает всех дополнительных проблем, которые лягут в подобном случае на подрядчика[6] . Кроме того, прощение долга может отрицательно сказаться для должника в дальнейшем, так как другими субъектами он может быть воспринят как неплатёжеспособный должник, с которым они вряд ли захотят иметь дело. Таким образом, и в этих ситуациях прощение долга должно быть соглашением.
Важным, на наш взгляд, является и то, что (как уже отмечалось в первой главе) на протяжении многих столетий как в европейском, так и в отечественном гражданском обороте прощение долга воспринималось как двусторонняя сделка. Поэтому закрепление этого института в качестве односторонней сделки в ГК РФ выглядело бы по меньшей мере нелогичным.
И, наконец, следует отметить, что разработанная Советом при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства Концепция совершенствования общих положений обязательственного права России устанавливает следующее: «… обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нём обязанностей путём отправки должнику уведомления. В случае, если в разумный срок с момента получения такого уведомления должник не возразил своему кредитору, его согласие на прощение долга должно предполагаться» (п. 3.10. Раздела VI), что в очередной раз подтверждает договорный характер прощения долга.
Таким образом, всех вышеперечисленных обстоятельств вполне достаточно для признания природы прощения долга договорной.
§ 2. ОТГРАНИЧЕНИЕ ПРОЩЕНИЯ ДОЛГА ОТ СМЕЖНЫХ ПРАВОВЫХ ЯВЛЕНИЙ
Не менее спорным, чем вопрос о правовой природе прощения долга, является вопрос его отграничения от дарения. И здесь мнения отечественных цивилистов расходятся. Одни считают, в частности Е.А. Суханов, что прощение долга необходимо рассматривать как разновидность дарения[7] , другие же полагают, что прощение и дарение отличные друг от друга сделки. Существует также точка зрения, предполагающая, что прощение долга является разновидностью дарения только в случае, когда в нём положительно решён вопрос о безвозмездности и при явном намерении кредитора одарить должника без всякого встречного предоставления[8] .
Сторонники односторонней природы прощения долга очень легко обосновывают отличие прощения долга от дарения: поскольку дарение является двусторонней сделкой (абз. 1 п. 1 ст. 572 ГК РФ), прощение долга не может быть его разновидностью хотя бы в силу того, что является актом односторонним.
Однако, как уже было сказано выше, прощение долга имеет договорную природу, и поэтому для установления различия между соглашением о прощении и дарением необходимы иные доказательства.
Во-первых, как отмечает О.Ю. Шилохвост, институт прощения долга закреплён в «общей части обязательственного права», и если он является разновидностью договора дарения, то получается, что правила об институте, закреплённом в «общей части обязательственного права», содержатся в «особенной части». Это не согласуется с пандектной системой кодификации ГК, принятой законодателем. Кроме того, все правила об иных способах прекращения обязательств также представлены в «общей части обязательственного права». Поэтому, если бы законодатель и признавал прощение как разновидность дарения, этот институт необходимо было вынести за «общую часть» или, напротив, правила о дарении закрепить в статье о прощении долга[9] .
Во-вторых, как уже отмечалось выше, некоторые цивилисты полагают, что прощение является дарением, когда положительно решён вопрос о его безвозмездности. Однако прощение долга часто обусловливается встречным предоставлением, вследствие чего не может рассматриваться в качестве безвозмездного[10] . Возмездность прощения долга порождает сложнейшую проблему отграничения прощения долга от новации и даже от отступного. Ведь в такой интерпретации сторона, освобождающая контрагента от какой-либо обязанности перед собой, приобретает право на некое встречное удовлетворение, а это – частный случай новации обязательства[11] .
В-третьих, если бы договор о прощении долга представлял собой разновидность договора дарения, то он не мог бы совершаться во исполнение возмездной основной сделки. Между тем практике известны договоры о прощении долга с возмездным правовым основанием. Примером является соглашение, в силу которого арендодатель обязуется простить арендатору остаток долга по арендной плате, а арендатор обязуется возвратить арендованное имущество арендодателю к оговоренному сторонами сроку[12] .
В-четвёртых, в связи с отождествлением соглашения о прощении долга с дарением возникает немало практических проблем. Если прощение долга является разновидностью дарения, то к нему применимы правила о договоре дарения, в том числе о запрете и ограничении возможностей дарения (ст. 575, 576 ГК РФ)[13] . В соответствии с п. 4 ст. 575 ГК РФ запрещается дарение в отношениях между коммерческими организациями. Этот запрет делает невозможным списание даже самых безнадёжных долгов, ухудшая и без того нелёгкое финансовое положение многих российских предпринимателей[14] .
В-пятых, придерживаясь взгляда Е.А. Суханова, мы должны будем признать, что прощение части требования всегда предполагает наличие у кредитора animus donandi, в то время как кредитор может простить часть долга не с намерением одарить, а в целях обеспечения исполнения остальной части[15] .
И наконец, даже правовая природа двух рассматриваемых институтов противоположна: консенсуальный договор дарения порождает обязательство, тогда как прощение долга, напротив, обязательство прекращает[16] .
Помимо вышеперечисленных основных признаков, отличающих соглашение о прощении долга от дарения, можно выделить и массу дополнительных обстоятельств, ещё больше подтверждающих нашу точку зрения. Так, дарение, как правило, совершается в интересах одаряемого, а прощение долга – чаще всего в интересах самого кредитора; кроме того, иногда долг прощается не с целью одарить другое лицо, а с целью избежать гораздо больших потерь, если задолженность безнадёжна[17] .
Таким образом, существует достаточно доказательств, которые вопреки мнению некоторых отечественных цивилистов позволяют сделать вывод о том, что прощение долга не является разновидностью дарения.
Помимо признания соглашения о прощении долга разновидностью дарения некоторые отечественные цивилисты ошибочно отождествляют прощение долга с иными схожими институтами гражданского права.
Как уже отмечалось в предыдущем параграфе, прощение долга является безвозмездной сделкой. Однако некоторые цивилисты, в частности В.В. Витрянский, предполагают его возмездность[18] . Такая возмездность прощения долга порождает сложнейшую проблему отграничения прощения долга от новации (и, как ни парадоксально, от отступного), так как в подобной интерпретации сторона, освобождающая контрагента от какой-либо обязанности перед собой, приобретает право на некоторое встречное удовлетворение, а это – частный случай новации обязательства.
Как известно, прощение долга направлено на прекращение принадлежащего кредитору требования и корреспондирующей ему обязанности должника. По данному признаку он отграничивается от contrarius consensus, то есть соглашения о прекращении договора (в п. 1 ст. 452 ГК РФ данное соглашение неправильно именуется «соглашением о расторжении договора»[19] ), с помощью которого прекращается обязательственное отношение в целом. Если обязательственное отношение состоит только из одного требования и корреспондирующей ему обязанности, то договор о прощении долга и соглашение о прекращении договора совпадают друг с другом[20] .
Одним из способов освобождения от долга ещё в древнем Риме был pactum de non petendo, то есть соглашение о непредъявлении требования. Однако его следует отличать от современного понятия прощения долга, так как вследствие заключения такого соглашения должник не освобождается от лежащей на нём обязанности, но получает возражение (exception pacti), посредством которого он может воспрепятствовать осуществлению требования кредитора[21] .
Но гораздо больше вопросов возникает в отношении pactum de non petendo, не ограниченного сроком, так как оно вплотную приближается к прощению долга, однако между ними существуют определённые различия. Во-первых, данное соглашение не затрагивает существования требования и не исключает возникновения в будущем права на зачёт, в то время как прощение долга приводит к прекращению требования. Во-вторых, при pactum de non petendo in perpetuum должник может противопоставить предъявленному ему требованию возражение в материально-правовом смысле, тогда как при договоре о прощении долга должнику причитается возражение в процессуальном смысле[22] .
Таким образом, договор о прощении долга имеет определённые отличительные черты от таких способов прекращения обязательств как новация и отступное, а также от таких соглашений как contrarius consensus, pactum de non petendo и pactum de non petendo in perpetuum.
§ 3. ПРЕДМЕТ ПРОЩЕНИЯ ДОЛГА
Предметом прощения долга может выступать практически любое обязательственное право (требование). При этом не имеет значения основание его возникновения: простить можно как договорное требование (например, Требование об уплате покупной цены – п. 1 ст. 454 ГК РФ), так и требование, возникшее из правонарушения (например, притязание на уплату неустойки – п.1 ст. 330 ГК РФ)[23] .
Характер прощаемого требования остаётся безразличным. В частности, нет препятствий к прощению требования, которому противостоит возражение, требования, в отношении которого истёк давностный срок, а также требования, воплощённого в обязательственной ценной бумаге (например, в векселе или облигации). Кроме того, допустимо прощение условного требования и требования с назначением срока, но при прощении отлагательно обусловленного требования прекращающее действие прощения зависит от наступления условия. Также не исключается возможность прощения будущего требования[24] .
Нет препятствий к прощению долга, являющегося предметом судебного разбирательства. Такое прощение обычно совершается посредством мирового соглашения. Прекращение обязательства прощением долга осуществимо и на стадии исполнительного производства[25] .
При делимости предмета обязательства возможно прощение части требования. Договор о частичном прощении долга обычно совершается под условием уплаты должником его непрощённой части[26] .