Курсовая работа: Рабство в африканских провинциях

Второе направление развития местных племен, особенно четко обозначающееся к концу Ранней империи, но существовавшее и раньше, приводило к превращению их территории или ее части в сальтусы императоров и частных лиц, а их самих – в держателей земельных участков, за которые они были обязаны натуральной издольной и отработочной рентой. Достаточно известно, какую огромную роль играли в Африке экзимированные сальтусы, представлявшие важнейший – наряду с рабовладельческим – социально-экономический уклад.

Как показывают современные исследования, нет никаких оснований полагать, что возделываемые трудом мелких землевладельцев сальтусы появились в Африке в результате кризиса рабовладельческого способа производства и дробления рабовладельческих латифундий-плантаций. В крупных и мелких царствах доримской Африки экономика достигла уже сравнительно высокого уровня, что сказалось не только в развитии земледелия, скотоводства, обмена со странами античного мира, но и в росте числа поселений городского типа, в появлении собственной монетной чеканки⁹ . Наряду с сельскими общинами, коллективно владевшими землей и совместно ее обрабатывавшими, возникла уже, с одной стороны, земельная собственность отдельных семей, с другой – земельные владения правителей, объединявших под своей властью большие или меньшие территории. Их обширные имения обрабатывали сидевшие на земле и обязанные натуральной рентой зависимые земледельцы, жившие селами, а иногда и поселениями городского типа. Такие домены, впоследствии конфискованные и перешедшие в собственность императоров и частных лиц, стали ядром сальтусов римского времени, а форма эксплуатации населявших их земледельцев – основой дальнейшего развития африканского колоната, генезис которого имеет много общего с генезисом колоната в провинциях, возникших на территории царства Селевкидов¹⁰ .

Из общеизвестного свидетельства Фронтина (SRF, р. 53) мы знаем, что уже в середине I в. н.э. императорские и частные сальтусы в Африке были многочисленны и что их земли, превосходившие по размерам городские территории, населяли «плебеи», жившие в группировавшихся вокруг вилл деревнях с квазимуниципальным устройством (in modo municipiorum). Города, по сообщению Фронтина, вступали с владельцами сальтусов в споры за части их территории, пытаясь налагать повинности на тамошнее население и вербовать из его числа рекрутов. Следовательно, между эпохами доримской и римской Африки мы не можем выделить какой-то промежуток времени, на который приходился бы расцвет и кризис рабовладельческих латифундий и дробление их на участки колонов.

С течением времени число сальтусов, как императорских, так и частных, возрастало, как можно думать, главным образом за счет племенных территорий и превращения местных племен в колонов. Возможно, что некоторые из этих племен еще имели общины. В надписи о наделении землей какого-то племени в районе лимеса при Септимии Севере говорится о предоставлении ему в совместное пользование пастбищ и водных источников (АЕ, 1946, № 38), но сохранялись ли какие-то следы общин в селах на землях сальтусов неизвестно. Можно, однако, полагать, что независимо от устройства того или иного племени социальная дифференциация приводила не только к выделению средних собственников, сливавшихся с муниципальной знатью, но и крупнейших земельных магнатов, становившихся владельцами экзимированных сальтусов и превращавших в колонов своих соплеменников, как это имело место в доримские времена. Мы не имеем соответственных данных для II–III вв., не знаем, не была ли часть африканских сенаторов, число которых в это время быстро растет, выходцами из местных принцепсов. Но в IV в. такие деятели, как Фирм и Гильдон, не считая менее известных¹¹ , были именно выдвинувшимися и располагавшими большим состоянием и властью местными принцепсами, что позволяет предполагать наличие соответствующих процессов и в более раннее время. Из надписи нам известен римский всадник Меммий Пакат, который был принцепсом племени хинитиев (CIL, VIII, 10500, 22728). Если наше предположение правильно, то усиление роли сальтусов и колоната к середине III в. обусловливалось в какой-то мере и развитием берберийских, мавретанских, нумидийских племен, знать которых, вступая в высшие сословия империи, укрепляла свои позиции относительно соплеменников и приобретала новые широкие возможности эксплуатации их труда.

Здесь нет необходимости вдаваться в разбор ряда все еще дискуссионных вопросов африканского колоната. В нашу задачу входит лишь по возможности разобраться в значении рабского труда в крупном землевладении римской Африки. Следует сразу же оговориться, что если экзимированный сальтус и находившаяся на городской территории вилла четко различались по правовому статусу, непосредственно влиявшему на положение не только владельца имения, но и его колонов (колоны виллы были, а колоны сальтуса не были обязаны муниципальными повинностями), то не так просто провести грань между крупными и средними хозяйствами, так как и те и другие могли существовать на любых землях. Так, в одной надписи в качестве имений, изъятых из центурий городской территории (fundi excepti), названы: Зоклиана – императорское имение в 133 югера и fundus Bonarensis в 80 югеров (АЕ, 1937, №31), т.е. совсем небольшие имения. С другой стороны, известно, что, как уже упоминалось выше, Пудентилла, землевладелица города Эи, имела обширные земли и, выделив сыновьям часть имущества, дала им не только плодородные поля и большие стада, но и не менее 400 рабов (Apul, Apolog., 93). Естественно поэтому, что большой экзимированный сальтус с сидевшими на его земле «по обычаю» колонами и рабовладельческая вилла на земле города могут рассматриваться лишь как крайние противоположные хозяйственные типы. На практике же различные уклады, как и всегда, смешивались, переходили друг в друга, образовывали всяческие гибридные формы.

Многое, несомненно, зависело от сельскохозяйственной специализации того или иного имения. Как и в Италии, в скотоводческих хозяйствах, видимо, основной рабочей силой – пастухами – были рабы. Пудентилла, как мы помним, принимала отчеты своих пастухов, и, скорее всего, рабы, переданные ею вместе со стадами сыновьям, в значительной части были именно пастухами. В упоминавшемся выше постановлении о потравах говорится, насколько можно судить по сильно испорченному тексту, что с жалобами на потравы уже не раз обращались к императору, так что настоящий декрет подтверждает ранее издававшиеся указы. В нем оговорено, что если раб-пастух по собственной инициативе погнал стада на чужое поле, проконсул должен приказать его жестоко высечь; если же он сделал это с ведома господина, тот обязывается выдать раба для ?