Курсовая работа: Роль и значение вагантов в культуре Средних веков

«От аббата до прелата

духовенство алчет злата,

под прикрытием сутан

обирая христиан».[25]

Церковь наживается на людях, она стала золотым идолом. Деньги властвуют не только в отношениях церкви с паствой. Но и в ней самой:

«Всё на свете продаётся,

всяк разврату предаётся.

Стать святым желает вор?

Сунь! – и кончен разговор!

Ошалевши от богатства

Симон хапает аббатства

и дружкам своим – смотри!-

Раздаёт монастыри»[26] .

Церковь перестала воплощать власть бога на земле, теперь это власть денег. Как и в случае с рыцарями судьёй назначается бог. Ваганты берут на себя роль обвинителей, которые неусыпно следят за преступлением духовенства и пишут жалобу «На своекорыстие и преступление духовенства». Согласно которой, весь мир будет отвечать за грехи духовенства:

«Знайте, земли недостойные жители!

Вас погубили священнослужители»![27]

Лев Гинзбург говорил по этому поводу: «В системе отношений вагантов с внешним миром церковь занимала главное положение, ибо она была их главным врагом, хотя они в то же время являлись её частью. Это можно представить как бунт руки против всего остального тела: борьба бессмысленна с самого начала и неминуемо окончится поражением»[28] . Как показывает история, любое бродяжничество заранее обречено на провал, ибо только собранные в плотный костяк люди, могут выжить и нормально сосуществовать, а одиночные, ничем не поддерживаемые сверху группы, всегда останутся в одиночестве.

2.2 Общая характеристика творчества вагантов

В XX веке литературовед М. Гаспаров благодаря переводам сумел выделить стихи трёх представителей вагантов: Примаса Орлеанского, -стихи Архипииты Кёльнского, немного, а позже стихи Вальтера Шатильонского.

Исследуя мир вагантов и их творчество, литературоведы смогли выявить самое раннее и самое славное из вагантских имен - это Гугон по прозвищу «Примас Орлеанский». Это имя было окружено славой, за которой не было видно даже человека. Поэт Матвей Вандомский с гордостью пишет в автобиографических стихах «в Орлеане я учился в дни Примаса»[29] ; Генрих Анделийский в «баталии семи искусств», ставит во главе арьергарда Орлеанских «классиков» рядом Овидия и Примаса Орлеанского; и ещё Боккаччо в «Декамероне» помнит бродячего певца «Примассо». Даже современная летопись снизошла до упоминания о нем: в хронике продолжателя Ришара из Пуатье под 1142 г. Стоит такая запись, что в это же время в Париже процветал некий школяр, по имени Гугон, от товарищей своих по учению прозванный Примасом; человек он был маленький, видом безобразный, в мирских науках смолоду начитанный и остроум своими познаниями в словесности стяжавший своему имени блистательную славу по многим и многим провинциям. Среди других школяров Примас был так искусен и быстр в сочинении стихов, что вызвал всеобщий смех, у коллег-школяров. Известно, что Примас пел в церковном хоре. Во всём репертуаре вагантской поэзии стихи Примаса обладают особой индивидуальностью, персонажи производят непреодолимое впечатление автобиографичности. Они самые «земные», он нарочно подчёркивает их низменность темой подарков, которые он выпрашивает, или поношений, которые он испытывает. Он единственный из вагантов, который изображает свою любовницу не условной красавицей, а прозаической городской блудницей:

«Ежели в гости блудница

к тебе соберётся явиться,-

прежде помешкает знатно,

хоть ты звал её многократно,

краску кладёт и белила,

брови себе насурьмила

всю красоту наводит,

и к тебе важной выходит»[30]

Но по его стихам можно проследить с приблизительной достоверностью историю его бродячей жизни. Он побывал в Орлеане, и в Париже, и в Реймсе, которому посвятил панегирическое стихотворение, и в Амьене, где проигрался до нитки, и в Бовэ, где остался недоволен новоизбранными епископом. В старости ему жилось плохо. В одном своём стихотворении он рассказывает, как его спустил с лестницы некий богач, к которому он пришёл будто бы за своими собственными деньгами, в другом - как злодей капеллан со своим приспешником выжил его в больницу в богадельню при капитуле. По этому стихотворению легко представить стремительные тирады, с замечательной лёгкостью нанизываемые друг за другом, яростнейшие оскорбления, каждое из них порознь, иной раз даже не понятно бытовой конкретности, но все вместе они производят на редкость сильное впечатление. Эта порывистость у него во всём: во славу Реймса, где этот учёный город превозносился до небес, он начинает (для контраста) поношение соседнему Амьену, а кончает совсем уж неожиданно, отчаянной бранью по адресу какого-то учёного, соперника, не по заслугам внимательного, принятого в Реймсе. Благодаря этой бытовой насыщенности стихов Примаса, мы без труда можем датировать его деятельность: он родился около 1093 г. Большинство сохранившихся стихов написаны им в 30-40 – х годах, а умер он около 1160 года».[31]