Курсовая работа: Русский свадебный обряд как культурный феномен
Дядька – шафер, который сопровождал жениха к венцу.
Бояре – приятели и родственники жениха, сопровождавшие свадебный поезд.
Со стороны невесты избирались люди, обладающие следующими свадебными чинами, считающимися неизменными:
Поздняя сваха или повивальная сваха – убирала (или повивала) голову невесты в женский головной убор, сопровождала ее к венцу.
Посаженый отец и посаженая мать, постельницы (две женщины) – они готовили брачное ложе для невесты.
Дружки – подруги невесты.
Подженишники (или подкняжие) – неженатые молодые люди и подневестницы – незамужние подруги невесты. Подженишников и подневестниц обычно бывало равное количество. Главную роль играла большая, или первая, подневестница (обычно сестра невесты) и первый подженишник.
Жениха и невесту называли князем и княгиней. Те, кому не хватало ролей, были зрителями (см. 11.).
2.2 Образная основа русской свадьбы
Свадебный обряд содержит многочисленные символы и аллегории, смысл которых частично утерян во времени и существует только как ритуал.
Для среднерусской свадьбы характерен обряд «елки». Верхушка или пушистая ветка елки или другого дерева, называемая красотой, украшенная лентами, бусами, зажженными свечами и проч., иногда с прикрепленной к ней куклой, стояла на столе перед невестой. Деревце символизировало молодость и красоту невесты, с которыми она прощалась навсегда. Древний, давно забытый смысл состоял в том, что дереву переадресовывалась жертвенная повинность инициируемой девушки: вместо нее погибало деревце, первоначально принятое в ее родственный круг (заместительная жертва).
Свадебное деревце известно у большинства славянских народов, как обязательный атрибут, вместе с тем у восточных славян отмечено большое разнообразие предметов, называемых красотой. Это не только растения (ель, сосна, береза, яблоня, вишня, калина, мята), но также девичья краса и девичий головной убор.
Так как брачная пара должна была состоять из представителей разных родов, в свадьбе были ритуалы, означавшие переход невесты из своего рода в род мужа. С этим связано поклонение печи – священному месту жилища. Все важные дела (например, вынос красоты) начинали в буквальном смысле от печки. В доме мужа молодая трижды кланялась печи и только потом иконам и т.д.
Растительный мир русской свадьбы связан с древними анимистическими представлениями. Живыми или искусственными цветами украшались все участники свадьбы. Цветы и ягоды были вышиты на свадебной одежде и на полотенцах.
Животный мир свадебного ритуала восходит к древнеславянским тотемам. Во многих элементах обряда можно увидеть культ медведя, обеспечивающего богатство и плодородие. В некоторых местах атрибутом свадебного пира была жаренная свиная голова, часто рядились быком. С невестой были связаны образы птиц (плодородящую силу имела, прежде всего, курица).
Свадебный ритуал восточных славян имел ярко выраженный аграрный, земледельческий характер. С идеей плодородия был связан культ воды. В севернорусской свадьбе он проявлялся в банном обряде, которым завершался девишник, для среднерусской свадьбы характерно послесвадебное обливание. При обливании женщина – мать отождествлялась с матерью – сырой землей.
В добрачных и послебрачных обрядах молодых осыпали хмелем, овсом, семенами подсолнуха или любым другим злаком. Известны действия не только с зерном, но и с колосьями, с квашней. Культ хлеба проявился, прежде всего, как чествование каравая, игравшего большую роль на протяжении всего свадебного обряда.
С аграрной магией связан древнеславянский культ солнца. По представлениям древних, любовные отношения между людьми порождались сверхъестественным участием небесных светил. Верховным представителем вступающих в брак и всех остальных участников свадьбы было солнце. Рядом с ним возникали месяц, луна, звезды и заря. Образ солнца нес в себе свадебный венок невесты, которому в свадебном действе отводилась своеобразная роль.
Издавна свадьба была пронизана магией, использовались все ее виды. Цель продуцирующей магии состояла в том, чтобы обеспечить благополучие жениху и невесте, прочность и многодетность их будущей семье, а также, чтобы получить богатый урожай, хороший приплод скота.
Апотропейная магия проявлялась в различных оберегах, направленных на предохранение молодых от всего плохого. Этому служили иносказательная речь, звон колокольцев, острый запах и вкус, переодевание молодых, покрытие невесты, а также самые разнообразные предметы – обереги (например, пояс, полотенце и др.). Таким образом, образная основа русской свадьбы отражает языческие представления славян, их тесную связь и взаимодействие с окружающим миром природы.
3. Слово и предметная среда в русской свадьбе
3.1 Свадебная поэзия
Словесное, в первую очередь поэтическое (стихотворное) оформление свадьбы обладало глубоким психологизмом, изображая чувства жениха и невесты, их развитие на протяжении обряда. Особенно сложной в психологическом отношении была роль невесты. Фольклор нарисовал богатую палитру ее эмоциональных состояний. Первая половина свадебного обряда, пока невеста еще находилась в родительском доме, была наполнена драматизмом, сопровождалась печальными элегическими произведениями. На пиру (в доме жениха) эмоциональная тональность резко менялась: в фольклоре преобладала идеализация участников застолья, искрилось веселье.
Как уже упоминалось ранее, для свадьбы севернорусского типа основным фольклорным жанром были причитания. Они выражали только одно чувство – печаль. Психологические особенности песен гораздо шире, поэтому в среднерусской свадьбе изображение переживаний невесты было более диалектичным, подвижным и многообразным. Свадебные песни – самый значительный, наиболее сохранившийся цикл семейной обрядовой поэзии.
Каждому эпизоду свадьбы соответствовали свои поэтические приемы. Сватовство велось в условной поэтически – иносказательной манере. Сваты называли себя «охотниками», «рыбаками», невесту – «куницей», «белорыбицей». Во время сватовства подруги невесты уже могли исполнять песни: ритуальные и лирические, в которых начинала разрабатываться тема утраты девушкой ее воли.
В сговорных песнях изображался переход девушки и молодца от свободного состояния «молодечества» и «девичества» к положению жениха и невесты («У стола, стола, дубового стола…»). В песнях появляются парные образы – символы из мира природы, например «калинушка» и «соловей» («На горе – то калина во кугу стояла…»).
Разрабатывается мотив забранной девичьей воли, (невеста изображается через символы расклеванной «ягодки», выловленной «рыбицы», подстреленной «куны», вытоптанной «травушки», сломанной «веточки виноградной», заломленной «березоньки»). В ритуальных песнях, исполнявшихся на сговоре, на девишнике или утром свадебного дня, мог отмечаться предстоящий, свершающийся или уже свершившийся обряд расплетания косы (примеры см. в приложении). Сговорные песни начинали рисовать молодых в положении жениха и невесты, идеализируя их взаимоотношения. В таких песнях монологическая форма отсутствовала, они представляли собой рассказ или диалог.
Если невеста была сиротой, то исполнялось причитание, в котором дочь «приглашает» родителей посмотреть на ее «свадьбу сиротскую». В песнях часто встречается сюжет перехода или перевоза невесты через водную преграду, связанный с древним осмыслением свадьбы как инициации («Через речку черемуха лежала…»). Девишник был насыщен ритуальными и лирическими песнями (примеры см. в приложении).
Утром невеста будила подруг песней, в которой сообщала о своем «нехорошем сне»: к ней подкралась «проклятая бабья жисть». Во время одевания невесты и ожидания свадебного поезда жениха пели лирические песни, выражавшие крайнюю степень ее горестных переживаний. Глубоким лиризмом были наполнены и ритуальные песни, в них замужество изображалось как неотвратимое событие («Матушка! Да что во поле пыльно?»). Переход невесты из одного дома в другой изображался, как трудный, непреодолимый путь. В таком пути (от родного дома к церкви, а затем к новому дому) невесту сопровождает не родня, а главным образом будущий муж («Еще с терема на терем Любушка шла…»см. приложение).
Появление свадебного поезда и всех гостей изображается в песнях посредствам гипербол. В это время в доме разыгрывались сценки, в основе которых лежал выкуп невесты или ее двойника – «девьей красоты». Их исполнению способствовали свадебные приговоры, имевшие ритуальный характер. У приговоров была и другая функция: они разряжали сложную психологическую ситуацию, связанную с отъездом невесты из родительского дома.
Самым торжественным моментом свадьбы был пир. Здесь пели только веселые песни, плясали. Яркое художественное развитие имел ритуал величания. Величальные песни пели новобрачным, свадебным чинам и всем гостям, за это игриц (певиц) одаривали. Скупым исполняли пародийное величание – песни корильные, которые могли спеть и просто для смеха.
Образы жениха и невесты в величальных песнях поэтически раскрывали разнообразные символы из мира природы. Жених – «ясен сокол», «вороный конь»; невеста – «земляничка-ягодка», «калина-малина», «ягода смородина». Символы могли быть и парными: «голубь» и «голубушка», «виноград» и «ягодка». Большую роль в величальных песнях играл портрет. По сравнению с песнями, исполнявшимися в доме невесты, диаметрально менялось противопоставление своей и чужой семьи. Теперь «чужой» стала семья отца, поэтому невесте батюшкин хлеб есть не хочется: он горький, пахнет полынью; а Иванов хлеб есть хочется: он сладкий, пахнет медом («Виноград в саду растет…» см. приложение).