Курсовая работа: Становление мировоззрения В. Хлебникова

Проблема нового поэтического языка для Хлебникова имела не столько формальный, сколько мировоззренческий характер. Слово не только становится вещью, предметом, оно как бы сама действительность. Поэтому возникает у Хлебникова тема “революции слова”. Недаром тема языка сопровождается образами взрыва, перемен и неожиданностей. Предпосылкой для осуществления утопических построений поэта становится не мир реальности, а пространство языка. “Основной миф” Хлебникова, краеугольным камнем которого является круговое движение истории и времени, свое осуществление может найти в реальности, предметности нового языка с его заумью, корнесловием и новым синтаксисом. Таким образом, в дореволюционные годы единственное пространство, в котором реализуется временная утопия поэта, - это “языковое пространство”, становящееся единством “пространства - времени”.

Три периода в творчестве В.Хлебникова.

Творческий путь Хлебникова распадается на три периода: от 1905 до 1914 года, от 1915 до 1917, от 1917 до 1922.

Первый период творчества В.Хлебникова.

(1905-1914)

В первый период формируются основные особенности его поэзии, тесно связанные с футуристическим движением. Для первых лет характерна противоречивость социальных позиций поэта, неославянофильские увлечения, мифологические утопические конструкции. Различие между художественной утопией и прозаическим миром действительности и составляет идейно-художественное ядро его произведений. Мировоззрение Хлебникова – мифопоэтическое. Строй его мыслей и чувств пронизан идеей торжества жизни. Читая поэтов, ученых, историков, он вкладывает в их концепции свое содержание, придавая им своеобразное научное и фантастическое истолкование. Недаром одним из увлечений поэта, характерных для русской литературы 10-х годов вообще, было творчество Герберта Уэллса. Хлебников расшифровывает образы и идеи Уэллса как своеобразные аллегорические метафоры современного мира. Апокалипсические образы будущего в романах Уэллса отразились в замечательной поэме Хлебникова “Журавль”. Собственно, это первая поэма нового типа в его творчестве. В ней основное фабульное событие – восстание вещей против мира людей. Летящие над городом трубы становятся поэтическим воплощением ожившего враждебного людям предметного мира цивилизации. Трубы превращаются в грозное и неумолимое существо, “чудовище”, грозящее людскому роду. Не без влияния “Войны миров” Уэллса создается ужасная картина гибели человечества. Машинно-вещный мир отчуждает человеческие начала, цивилизация противостоит человечеству. Вещи – “Изменники живых” – носители смерти, символ омертвления духовных начал человечества:

Жизнь уступила власть

Союзу трупа и вещи.

Эта картина апокалипсического наступления машинного века напоминает Пикассо с его “Герникой”, столь же необычные живописны метафоры людей, превращенных в уродливые орудия истребления.

С самого начала творчество Хлебникова отличается поразительной жанровой многоплановостью. Проза, поэзия, драматургия молодого писателя представляют как бы целостный текст, пронизанный единством своеобразного филосовско-поэтического миросозерцания. Атмосфера трагедии и бунта охватывает художественный мир Хлебникова. В его творчестве до 1917 года господствует абстрактно-романический бунт против общества. Резкое неприятие окружающего мира – одно из отдаленных предчувствий грядущей революционной бури, поэтому особое значение для него приобретала и тема судьбы личности, протестующей против гнетущего ее уклада. Интересна в этом плане автохарактеристика Хлебникова в черновике письма к В. Каменскому 1909 года: “А вообще мы – ребята добродушные: вероисповедание для нас не больше чем воротнички (отложные, прямые, остро загнутые, косые). Или с рогами или без рог родился звереныш: с рогами козленок, без рог теленок, а все годится – пущай себе живет (не замай). Сословия мы признаем только два – сословие “мы” и наши проклятые враги… Мы новый род люд-лучей. Пришли озарить вселенную. Мы непобедимы”.

В этих словах, при всей их неопределенности, нашло выражение хлебниковское неприятие окружающего мира, религии, страстное желание перестроить – “озарить” мир идеей нового, справедливого порядка. “Мы” - здесь шире группы “будетлян”, речь идет обо всех, кто одержим страстью бескорыстного творчества, обо всех “изобретателях”, противостоящих миру “приобретателей”.

Переломную роль в сознании Хлебникова сыграли первая мировая война и революция. У Хлебникова возникает мифологизированная утопия о “золотом веке”, о целостности и о богатых возможностях человека, противостоящего хаосу индустриального мира (“Журавль”, “Лесная дева” и др.). По его убеждению, окружающая деятельность – фрагментарна и калейдоскопична, современности не хватает глубинных начал. Хлебников открывает разрывы, ущербность системы буржуазного общества.

Важнейшей чертой поэтического миросозерцания Хлебникова, таким образом, стала утопичность. Сама русская действительность, ее предреволюционные и послереволюционные конфликты требовали осознания наиболее важных и жизненных задач, решения не только национально-исторических проблем, но и глобальных вопросов бытия. Противоречивость мировоззрения, абстрактность философии и социологии Хлебникова приводили к утопическому пониманию законов истории и социальной жизни. Утопия была для него единственным выходом.

В эпоху, когда массы перешли к конкретному и реальному историческому действованию, для утопии осталось меньше места, чем когда-либо раньше, но сознание масс продолжало осмыслять конкретно-исторические задачи в привычных формах утопии. Поэтическим выражением этого и были социально-исторические проблемы в творчестве Хлебникова. Для него проблемы справедливости, свободы, мира и войны приобретали особое значение. В его социальной утопии господствует стремление преодолеть трагическую разобщенность людей и народов, отрыв человека от природы. Это ведущее начало в его философии истории, и его утопической системы. Единство рода человеческого находит выражение в единстве законов общества и природы, а это определяет право на построение общества справедливости и человечности. Показательны его слова, что “Лобачевский захотел построить другой несуществующий вещественный мир”, или, говоря иначе, “несуществующий” для пошлого здравого смысла, но реальный в будущем. Поэтому утопия виделась поэту как “другой”, но не выдуманный, а вещественный (реальный) мир в грядущем.

Отвращение к буржуазному миру, комплекс социальной ущербности уже в канун революции вводили в творчество Хлебникова социальную тему, решаемую на основе общедемократических настроений. В 1914-1917 годах обостряется его ненависть к буржуазному миру, к аристократии и военщине. Она соединяется с ненавистью к политике буржуазных правительств, учинивших мировую бойню:

Величаво идемте к Войне-Великанше,

Что волосы чешет свои от трупья.

Воскликните смело… как раньше,

Мамонт наглый, жди копья!

Все это приводило его к настойчивым поискам смысла истории, сущности бытия, путей освобождения.

Идея справедливого обретает черты самой действительности, но отрешенной от ее “пользы” и витающей в мире утопических идеалов. Характерен его интерес к Платону. Представления Платона о делении мира наверх и низ, положение об идеальном государстве, в котором центральное учреждение – автономное положение человека, - были близки Хлебникову, восставшему против объективной логики истории, но вместе с тем искавшему ее отражения в объективных закономерностях исторического процесса. Он находил их в числовом выражении, в замене “веры” – “мерой”. Поэтому, говоря о вероучениях, Хлебников писал, что человечество “как явление, протекающее во времени, сознавало власть его чистых законов, но закрепляло чувство подданства посредством повторных враждующих вероучений, стараясь изобразить дух времени краской слова”.

Тем не менее, тема будущего в сознании и творчестве Хлебникова далека от научно-исторической концепции. Ему не удалось преодолеть идеалистический подход к истории. Так, утопическая историсофия поэта выдвигает на первый план идеи Судьбы и Возмездия. “Мне отмщение и аз воздам” переосмысляется Хлебниковым как закон “события” и “противособытия”, идея Возмездия понимается как основа исторической справедливости. Трагическое поражение русской армии при Мукдене тесно связано с его размышлениями над характером истории. Поражение русской армии, несмотря на героизм русских моряков и пехотинцев, произвело на юношу Хлебникова, как и на все общество, сильнейшее впечатление. В какой-то мере это определило нравственный подход к истории. Закон “чета” и “нечета” рассматривает историю вне социальных законов. Как верно писал Н. Пунин, “закон времени, согласно которому событие делается противособытием, можно вслед за Хлебниковым назвать также законом добра и зла”.

Возмездие – не мщение, а строгий закон противособытия. В стихотворении “Алферово” тема революции 1905 года раскрывается как возмездие всей истории русского дворянства:

Теперь родовых его имений

Горят дворцы и хутора,

Ряды усадебных строений

Всю ночь горели до утра.

Это столкновение верности “прадедовским устоям”, “заветам отцов” и революционной стихии и составляет поэтический мир “Алферова”.

Историософия Хлебникова была одним из выражений процесса, отразившего брожение в духовной жизни 1890-1910-х годов. Поиски пути от несовершенной действительности к помысленному идеалу, оттого, что есть, к тому, что должно быть, - вели к утопии, к умозрительному решению национально-исторических задач.

Филосовско-исторические и социальные взгляды Хлебникова были близи теориям таких мыслителей, как Н. Ф. Федоров (1828-1903).

В кругу футуристов сочинения Н. В. Федорова были известны Маяковскому, художнику Чекрыгину, Бурлюкам и др. отметим также, что уже через несколько месяцев после смерти поэта Н. Пунин, близкий к хлебневскому кругу, впервые сопоставил идеи Хлебникова и Федорова.

Любопытно, что Федоров с его учением о “небратском” состоянии мира и призывом к “восстановлению родства”, с его разделением на “ученых” и “неученых”, с его критикой буржуазной цивилизации и буржуазного индивидуализма откликается не только в теоретических положениях Хлебникова, но прежде всего в его поэтическом творчестве. Хлебникову особенно была близка одна из основных его идей: “Жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других, а со всеми и для всех”.