Курсовая работа: Стилистический аспект перевода. Средства выражения экспрессии

Если человек не привык задумываться о вопросах перевода, знать что-то о переводчиках, если у него нет опыта сравнения разных переводов или перевода с оригиналом, то у него обычно наивное отношение к этому делу, переводчик и перевод выносится за скобки, об этом просто не думают. “Мне не понравился стиль Апдайка: слишком много деепричастных оборотов!” Если что-то не так, виноват автор, потому что больше никого просто нет: чью книгу читаем-то в конце концов? чьё имя на обложке?

С другой стороны, когда человек понимает сложность и важность работы переводчика, привык рассуждать об этом и сравнивать, и сам что-то переводил, возможно, то любопытным образом он стремится к другой крайности: исчезает автор. Если в переводе что-то не так, то виноват именно переводчик, за эстетические и стилистические аспекты текста отвечает именно он. “Вот, посмотрите, какой ужас, разве по-русски так говорят?” — и не возникает даже мысль о том, что, возможно , так не говорят и по-французски, по-английски или по-китайски, и что, может быть, автор этот кусок сделал неуклюжим намеренно (или даже — о ужас! — непреднамеренно). В этом нет никакого злого умысла, как нет его и в первом варианте, когда не замечают переводчика. Автор просто растворяется где-то там на заднем плане.

С этим тесно связано и стремление переводчика (или, нередко, редактора перевода) “улучшить” авторский текст, иногда сознательно, иногда бессознательно. Автор использовал три раза подряд одно и то же прилагательное; как это нехорошо выглядит в переводе, надо заменить на синонимы! Если попытаться разобраться, такая замена иногда оказывается оправданной. Может, на языке оригинала именно в этой области синонимичный ряд беднее, и три одинаковых прилагательных подряд выглядят поэтому не неказисто[4] , а вполне нормально; в переводе надо раскрасить. Но может, и наоборот — автор стремился подчеркнуть это слово, или намеренно поскупиться на синонимы в этом отрывке. Или: может, на языке оригинала это повторения слов, которые неизбежно часто встречаются по грамматическим причинам (личных местоимений в английском, скажем); а в переводе можно и нужно обойтись без столь утомительного повтора. Надо разбираться (и принимать какие-то неизбежно субъективные решения). Но нередко бывает так, что вопрос о том, как это было в оригинале и как может восприниматься читателями оригинала и как могло предназначаться автором оригинала просто не всплывает, он остаётся растворённым там, на заднем фоне. Надо сделать так, чтобы хорошо читалось в переводе; к сожалению, на практике часто это означает, что надо сделать гладко . Отсюда в том числе (а не только из невольно заимствующихся грамматических и синтаксических калек) возникает уныло-гладкий “переводческий язык”.

Но, может, по-другому и невозможно. Ведь от этой чёрно-белой дилеммы, с которой я начала эту запись, никуда не деться; если перевод будет шероховатым, некрасивым, странным, не-гладким , читатели из второй категории сочтут его плохим, а переводчика неумёхой (и ведь часто будут правы, вот что ещё надо учитывать! в большинстве случаев шероховатость и неуклюжесть действительно будут результатом плохого владения русским языком, недостаточным умением переводчика). А судьба перевода и репутация переводчика зависят в основном именно от реакции и мнений этой категории читателей.

И чёрно-белый этот выбор тоже вполне естественен. Перед читателем находится книга, один объект, цельный объект. Естественно воспринимать её в качестве результата труда одного человека, или одного чего-то, одного какого-то объекта, могущего служить в качестве адресата для эмоций по поводу книги — как положительных, так и отрицательных. Кто-то за это отвественен, кто-то это сделал. В зависимости от того, за что привыкла цепляться мысль, этот “кто-то” будет автором или переводчиком; и только для того, кто берёт эту книгу и сравнивает её с оригиналом, будет совершенно очевидной недопустимость такого подхода, будет очевидной необходимость учитывать внимательно и автора, и переводчика; и язык оригинала, и язык перевода. Но, в конце концов, перевод делается не для такого человека; он может прочесть и в оригинале.

Выходит, что переводить, во всём стремясь передать особенности авторского текста (в меру своего понимания и в пределах возможного, конечно — а пределы эти могут быть ох какими узкими) — не очень получается. Перевод не существует, не имеет смысла вне сообщества читателей, могущих его прочесть, оценить, воспользоваться им — но ожидания этого сообщества читателей, требования этого сообщества к стилистике, фразеологии, к лексике перевода — требования эти неизбежно заставляют переводчика снова и снова нарушать авторский замысел.[5]

Перевод стилистических приемов (СП), несущих образный заряд произведения, часто вызывает затруднения у переводчиков из-за национальных особенностей стилистических систем разных языков. Все лингвисты подчеркивают необходимость сохранения образа оригинала в переводе, справедливо считая, что, прежде всего переводчик должен стремиться воспроизвести функцию приема, а не сам прием.[6]

При передаче стилистических фигур речи - сравнений, эпитетов, метафор, пословиц и т.п. - переводчику каждый раз нужно решить: целесообразно сохранить лежащий в их основе образ или в переводе его следует заменить другим. Причиной замены могут быть особенности русского словоупотребления, сочетаемость слов и т.п.

Выводы к Главе 1

Стилистический аспект перевода необходим переводчику, без него, не могло и не может получиться красивого перевода. Именно стилистический аспект языка отвечает не только за перевод с языка оригинала на язык перевода, но и за особенности и мастерство переводчика. Ведь от того, как переводчик способен передать смысл стилистических единиц и зависит перевод оригинала. Хороший переводчик пользуется способами передачи некоторых стилистических приемов, использованных в оригинале для того, чтобы придать тексту большую яркость и выразительность. У переводчика есть следующий выбор: либо попытаться скопировать прием оригинала, либо, если это невозможно, создать в переводе собственное стилистическое средство, обладающее аналогичным эмоциональным эффектом. Это - принцип стилистической компенсации, о котором К.И.Чуковский говорил, что не метафору надо передавать метафорой, сравнение сравнением, а улыбку - улыбкой, слезу - слезой и т.д. Для переводчика важна не столько форма, сколько функция стилистического приема в тексте.

В своем понимании переводчик стремиться «улучшить» авторский текст, прибегая к разным приемам, и тем не менее это не всегда получается. Одной из многих причин может является - особенность исходного словоупотребления. Другой причиной вызывающей затруднения у переводчика являются национальные особенности стилистических систем разных языков.

Глава II. Средства выражения экспрессии при переводе

Трудная, благородная профессия переводчика стала необходимой человечеству с тех пор, как оно – согласно библейской легенде – заговорило на разных языках. Переводчики были нужны в дни мира и войны, во время грабительских нашествий и мирных путешествий, при ведении торговли. Без них было бы немыслимо общение между народами. Работа переводчиков способствовала сближению далёких культур и давала людям возможность знакомиться с различными течениями в философии и культуре народов мира, узнавать об общественном устройстве их стран, о развитии гуманитарных наук. Благодаря созидательной работе переводчиков народы разных стран приобщались к вершинам научной и художественной мысли, достигнутым человеческим гением. Поэтому, начиная с древности и кончая нашими днями, перевод как феномен постоянно занимал мыслителей и поэтов, переводчиков и писателей. И сегодня, когда труд переводчиков уже не окружён ореолом таинственности, интерес к проблемам перевода во всём многообразии связанных с ними аспектов не прекращается – он нарастает во всех странах [7] . Совершенно закономерно, что для литературоведов, языковедов, культурологов и философов главные и наиболее интересные проблемы связаны с художественным переводом, переводом художественной речи.

К средствам выражения экспрессии относятся: метафора, метонимия, сравнение, аллюзии, цитаты, крылатые выражения, пословицы и поговорки. При переводе они обычно служат средством для придания большей выразительности исходного текста. Так же они служат для лучшего выражения чувств и переживаний автора.

При переводе сложнее всего переводчику удается перевод таких стилистических фигур речи, как метафора, эпитеты, сравнения, пословиц и т. п. переводчик может осуществлять перевод, не обращая внимания на них, и в результате получит «сухой» перевод.

Метафора

Метафора является одним из важнейших средств выражения экспрессии при переводе. Что же означает МЕТАФОРА?

«Метафора — это греза, сон языка («dreamwork of language»). Толкование снов нуждается в сотрудничестве сновидца и истолкователя, даже если они сошлись в одном лице. Точно так же истолкование метафор несет на себе отпечаток и творца, и интерпретатора[8] » - так обозначил определение метафоры Д. Дэвидсон. С. И. Ожегов в толковом словаре называет метафорой:

1) вид, тропу;

2)скрытое образное уподобление.

Классификация метафор в стилистической теории

1. Простая[9] метафора выражена одним образом, но не обязательно однословная: “the eye of heaven” как название солнца - это тоже простая метафора: “Sometimestoohottheeyeofheavenshines” (W.Shakespeare. SonnetXVIII).

Простая метафора может быть одночленная и двучленная. Метафора, основанная на преувеличении, называется гиперболической:

All days are nights to see till I see thee,

And nights bright days when dreams do show thee me.

(W.Shakespeare. Sonnet XLIII)

2. Развернутая, или расширенная , метафора состоит из нескольких метафорически употребленных слов, создающих единый образ, то есть из ряда взаимосвязанных и дополняющих друг друга простых метафор, усиливающих мотивированность образа путем повторного соединения все тех же двух планов и параллельного их функционирования.

Мы можем проследить на примере 26-ого сонета В. Шекспира:

Lord of my love, to whom in vassalage

The merit hath my duty strongly knit,

To thee I send this written embassage,

To witness duty, not to show my wit.