Курсовая работа: Жизнь и творчество А.П. Сумарокова
Любовная поэзия в творчестве Сумарокова представлен эклогами и песнями. Эклоги его, как правило, созданы по одному ж тому же плану. Сначала возникает пейзажная картина: луг, роща, ручей или река; герои и героини — идиллические пастухи и пастушки с античными именами Дамон, Клариса и т. п. Изображаются их любовные томления, жалобы, признания. Завершаются эклога счастливой развязкой эротического, подчас довольно откровенного, характера.
Большим успехом у современников пользовались песни Сумарокова, особенно любовные. Всего им было написано свыше 150 песен. Чувства, выраженные в них, чрезвычайно разнообразны, но чаще всего передают страдания, муки любви. Здесь и горечь неразделенной страсти, и ревность, и тоска, вызванная разлукой с любимым человеком. Любовная лирика Сумарокова полностью освобождена от всякого рода реалий. Мы не знаем ни имени героев, ни их общественного положения, ни места, где они живут, ни причин, вызвавших их разлуку. Чувства, отрешенные от быта и социальных отношений героев, выражают общечеловеческие переживания. В этом одна из черт “классицистичности” поэзии Сумарокова.
Некоторые из песен стилизованы в духе фольклорной поэзии. К ним относятся: “В роще девки гуляли” с характерным припевом “Калина ли моя, малина ли моя”; “Где ни гуляю, ни хожу” с описанием народных гуляний. К этой категории следует отнести песни военного и сатирического содержания: “О ты, крепкий, крепкий Бендерград” и “Савушка грешен”. Песни Сумарокова отличаются исключительным ритмическим богатством. Он писал их двусложными и трехсложными размерами и даже дольниками. Столь же разнообразен их строфический рисунок. О популярности песен Сумарокова свидетельствует включение многих из них в печатные и рукописные песенники XVIII в., часто без имени автора.
Сумароковым написаны первые в русской литературе элегии. Этот жанр был известен еще в античной поэзии, а позже стал общеевропейским достоянием. Содержанием элегий обычно были грустные размышления, вызванные несчастной любовью: разлукой с любимым человеком, изменой и т. п. Позже, особенно в XIX в., элегии наполнились философскими и гражданскими темами. В XVIII в. элегии, как правило, писались александрийскими стихами.
В творчестве Сумарокова использование этого жанра в известной степени было подготовлено его же трагедиями, где монологи героев часто представляли собой своего рода маленькие элегии. Наиболее традиционны в поэзии Сумарокова элегии с любовной тематикой, такие, как “Уже ушли от нас играния и смехи”, “Другим печальный стих рождает стихотворство”.
Своеобразный цикл образуют элегии, связанные с театральной деятельностью автора. Две из них (“На смерть Ф. Г. Волкова” и “На смерть Татьяны Михайловны Троепольской”) вызваны преждевременной кончиной ведущих артистов петербургского придворного театра — лучших исполнителей трагических ролей в пьесах Сумарокова. В двух других элегиях — “Страдай прискорбный дух, терзайся грудь моя” и “Все меры превзошла теперь моя досада” — отразились драматические эпизоды театральной деятельности самого поэта. В первой из них он жалуется на происки врагов, лишивших его директорского места. Вторая вызвана грубым нарушением авторских прав. Сумароков категорически возражал против исполнения роли Ильмены в его пьесе “Синав и Трувор” бездарной актрисой Ивановой, которой симпатизировал московский главнокомандующий Салтыков.
Автор обратился с жалобой на произвол Салтыкова к императрице, но получил в ответ насмешливое оскорбительное письмо. Произведения Сумарокова значительно расширили жанровый состав русской классицистической литературы. “...Первый он из россиян,— писал Н. И. Новиков, — начал писать трагедии по всем правилам театрального искусства, но столько успел в оных, что заслужил название “северногоРасина”.(8. С. 36)
2.1 Публицистика и драматургия
Сумароков был так же и выдающимся журналистом, он остро ощущал и сугубо художественные задачи, которые стояли перед русской литературой. Свои соображения по этим вопросам он изложил в двух эпистолах: “О русском языке” и “О стихотворстве”. В дальнейшем он объединил их в одном произведении под названием “Наставление хотящим быти писателями” (1774). Образцом для “Наставления” послужил трактат Буало “Искусство поэзии”, но в сочинении Сумарокова ощущается самостоятельная позиция, продиктованная насущными потребностями русской литературы. В трактате Буало не ставится вопрос о создании национального языка, поскольку во Франции XVII в. эта проблема уже была решена. Сумароков же именно с этого начинает свое “Наставление”: “Такой нам надобен язык, как был у греков, // Какой у римлян был, И следуя в том им // Как ныне говорит Италия и Рим” (1. С. 360).
Основное место в “Наставлении” отведено характеристике новых для русской литературы жанров: идиллии, оды, поэмы, трагедии, комедии, сатиры, басни. Большая часть рекомендаций связана с выбором стиля для каждого из них: “Во стихотворстве знай различие родов // И что начнешь, ищи к тому приличных слов” (1. С. 365). Но отношение к отдельным жанрам у Буало и Сумарокова не всегда совпадает. Буало очень высоко отзывается о поэме. Он ставит ее даже выше трагедии. Сумароков говорит о ней меньше, довольствуясь лишь характеристикой ее стиля. За всю свою жизнь он не написал ни одной поэмы. Его талант раскрылся в трагедии и комедии, Буало вполне терпим к малым жанрам — к балладе, рондо, мадригалу. Сумароков в эпистоле “О стихотворстве” называет их “безделками”, а в “Наставлении” обходит полным молчанием.
В конце царствования императрицы Елизаветы Сумароков выступил против установившегося образа правления. Его возмущало то, что дворяне не соответствуют идеальному образу “сыновей отечества”, что процветает взяточничество. В 1759 он начал издавать журнал “Трудолюбивая пчела”, посвященный жене наследника престола, будущей императрице Екатерине II, с которой он связывал надежды на устроение жизни по истинно нравственным принципам. В журнале содержались нападки на вельмож и подъячих, из-за чего он был закрыт через год после основания.
Оппозиционность Сумарокова не в последнюю очередь была основана на его тяжелом, раздражительном характере. Житейские и литературные конфликты - в частности, конфликт с Ломоносовым -отчасти тоже объясняются этим обстоятельством. Приход Екатерины II к власти разочаровал Сумарокова тем, что кучка ее фаворитов в первую очередь взялась не за служение общему благу, а за удовлетворение личных потребностей.
Крайне самолюбивый и строптивый нрав Сумарокова служил источником бесконечных ссор и столкновений, даже с ближайшими его родными. Подорвать литературный авторитет Сумарокова врагам его не
удавалось, но в отношениях к нему многих лиц из высшего и литературного круга было немало несправедливого. У вельмож его дразнили и потешались его бешенством; Ломоносов и Третьяковский донимали его насмешками и эпиграммами. Они жестоко напали на И. П. Елагина, когда тот в своей "сатире на петиметра и кокеток" обратился к Сумарокову в таких выражениях:
Наперсник Буалов, российский наш Расин,
Защитник истины, гонитель, бич пороков.(5. С. 34)
Сумароков, с своей стороны, не оставался в долгу: в своих вздорных одах - он пародировал высокопарные строфы Ломоносова, а Тредьяковского изобразил в "Трессотиниусе", в лице тупого педанта, то читающего неуклюжие и смешные стихи, от которых все бегут, то рассуждающего о том, какое "твердо" правильные - о трех-ли ногах или об одной. Противниками Сумарокова на литературном поприще были еще Эмин и Лукин, но Херасков, Майков, Княжнин, Аблесимов склонялись перед его авторитетом и были его друзьями.
С цензурой Сумароков вел постоянную борьбу. В большинство случаев непримиримость Сумарокова объяснялась его неуклонным стремлением к истине, как он ее понимал. С сильнейшими вельможами своего времени Сумароков так же спорил и горячился, как и со своими собратьями по перу, и ни шутом у них, ни льстецом не мог быть уже по самой своей; натуре. Отношения Сумарокова к И. И. Шувалову были проникнуты искренним и глубоким уважением.
Сумароков управлял театром не особенно долго: из-за каких-то в точности неизвестных столкновений с артистами и недоразумений или, вернее, интриг, Сумароков был, в 1761 г., уволен от звания директора театра. Хотя это не охладило в нем страсти к сочинительству, но он был очень огорчен и с особенной радостью встретил воцарение Екатерины II. В похвальном слове, написанном по этому поводу, он в сильных выражениях нападал на невежество, укрепленное пристрастием и силой, как на источник неправды в жизни; он умолял государыню исполнить то, что смерть помешала исполнить Петру Великому - создать "великолепный храм ненарушимого правосудия". Императрица Екатерина знала и ценила Сумарокова и, несмотря на необходимость подчас делать этой "горячей голове" внушения, не лишала его своего расположения. Все сочинения его печатались на счет Кабинета.
Любопытно и для характеристики времени и нравов, и для определения взаимных отношений Сумарокова и императрицы, дело его с содержателем московского театра Бельмонти, которому он запретил играть свои произведения. Бельмонти обратился к главнокомандующему Москвы, фельдмаршалу гр. П. С. Салтыкову, и тот, не вникнув хорошенько в дело, разрешил ему играть произведения Сумарокова.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Творчество Сумарокова оказало большое влияние на современную ему русскую литературу. Просветитель Н.Новиков брал эпиграфы к своим антиекатерининским сатирическим журналам из притч Сумарокова: “Они работают, а вы их труд ядите”, “Опасно наставленье строго, / Где зверства и безумства много” и др. Радищев называл Сумарокова великим мужем. Пушкин считал его главной заслугой то, что “Сумароков требовал уважения к стихотворству в пору пренебрежительного отношения к литературе”.
При всех слабостях и странностях, Сумароков имел доброе сердце и готов был последним поделиться с бедняком. Он никогда не упускал случая заступиться за гонимого, выразить резкий протест против поругания человеческого достоинства в крестьянине. Самомнение его было чрезвычайно велико: он называл Вольтера единственным, вместе с Метастазием, достойным своим совместником. Стихотворения Сумарокова вышли в свет в 1769 г.; затем все сочинения его были изданы Н. И. Новиковым дважды, в 1781 и 1787 гг. Всего больше выдаются из них драматические произведения, которыми Сумароков стяжал у современников славу "отца российского театра" и "северного Расина". Конечно, серьезно сравнивать Сумароков с французским трагиком нельзя; он уступал ему и по силе таланта, и по оригинальности.
Образцом для Сумарокова служили Расин и Вольтер. Его трагедии отличаются всеми внешними свойствами ложноклассической французской трагедии - ее условностью, отсутствием живого действия, односторонним изображением характеров и т. д. Сумароков не только перерабатывал, но прямо заимствовал из французских трагедий план, идеи, характер, даже целые сцены и монологи. Его Синавы и Труворы, Ростиславы и Мстиславы были лишь бледными копиями Ипполитов, Британников и Брутов французских трагедий.
Современникам трагедии Сумарокова нравились идеализацией характеров и страстей, торжественностью монологов, внешними эффектами, яркой противоположностью между добродетельными и порочными лицами; они надолго утвердили ложноклассический репертуар на русской сцене. Будучи лишены национального и исторического колорита, трагедии Сумарокова имели воспитательное значение для публики в том отношении, что в уста действующих лиц влагались господствовавшие в то время в европейской литературе возвышенные идеи о чести, долге, любви к отечеству и изобра