Реферат: А.С. Пушкин как прозаик, драматург, историк

Содержание

Введение

1. Драматургия Пушкина

2. Александр Пушкин, как гениальный прозаик

3. Мятежность в прозе и драматургии выдающегося писателя

4. «Моцарт и Сальери». «Пир во время чумы»

Заключение

Список литературы

Введение

В полифонии пушкинского творчества звучат «мелодии» чуть ли не всех литературных жанров: оды и послания, сонеты и элегии, мадригалы и эпиграммы, поэмы и сказки, роман в стихах и повесть в стихах. Маленькие повести, маленькие трагедии, историческая драма и историческая повесть. Наконец, литературно-критические Статьи, рецензии, публицистика, исторические исследования, письма, дневники, автобиографические заметке. Все это Пушкин освоил, осветил своим гением, оставил в наследие, из которого выросла, окрепла, возмужала великая русская литература.

И в каждом жанре — ломка устаревших канонов, открытие «новых миров», говоря словами самого поэта, смелое новаторство, завоевание будущего — литературный подвиг.

Так поэт оценил, в частности, своего «Евгения Онегина» а своего «Бориса Годунова». В июле 1825 года, в разгар работы над «Годуновым», Пушкин писал П. А. Вяземскому! «Покамест, душа моя, я предпринял такой литературный подвиг, за который ты меня расцелуешь: романтическую трагедию..»

Что имел в виду Пушкин? Ему предстояло взорвать устоявшиеся «обряды и формы», классицизма в драматургии с его тремя единствами: места, времени и действия,— с его условностями и манерностью, -«напудренностью и нарумяненностыо», с «холодным лоском» куртуазности,— со всем тем, что было рассчитано на жеманный вкус дворцовой знати; взорвать и вернуть трагедии ее народность, ее непосредственность, простоту, правдивость, жизненную многогранность в обрисовке характеров.

1. Драматургия Пушкина

В драматургии образцом для Пушкина был Шекспир. «Твердо уверенный, - писал поэт-драматург,— что устарелые формы нашего театра требуют преобразования, я расположил свою трагедию по Системе Отца нашего Шекспира, и принес ему в жертву, пред его алтарь два классических единства, и едва сохранил последнее... Отказавшись добровольно от выгод, мое о род оставляемых системою искусства, оправданной опытами, утвержденной привычкою, : и старался заменить сей чувствительный недостаток верным изображением лиц, времени, развитием исторических характеров и событий, — оловом, написал трагедию истинно романтическую».

Верное изображение времени, развитие исторических характеров и событий — что это как не требования реалистического искусства, как не выражение глубоко продуманного и выстраданного к тому времени историзма Пушкина, его философии, истории, выработанной в тесной связи с интеллектуальными откровениями эпохи.

Историзм Пушкина складывался под влиянием веяний бурного XIX века, наследника Французской революции, передовых идейных, философских, исторических и политических исканий отечественной и зарубежной мысли. В его библиотеке хранилось около четырехсот книг по истории.

Выдающиеся умы, представители социально-утопической (Сен-Симон, Фурье), философской (Гегель) и исторической (французские историки-романтики) мысли формировали в первые десятилетия XIX вена новый взгляд на развитие общества как на прогрессирующую смену этапов, шатались выявить движущие силы этого прогресса. Историки-романтики (Тьерри, Гизо, Минье и др.)) с работами которых Пушкин был хорошо знаком, приближались к пониманию роли классовой борьбы, масс и личности в истории. Но при этом все же продолжали уповать главным образом на «благое просвещение», на «успехи образованности», на роль общественного мнения.

Эти идеи в общем и целом были созвучны и историческому миропониманию, складывавшемуся у Пушкина независимо от них. Еще в 1822 году в Кишиневе поэт высказался так: «Прежде народы восставали один против другого, теперь король Неаполитанский воюет с народом, Прусский воюет с народом, Гишпанский — тоже; нетрудно расчесть, чья сторона возьмет верх». Иначе говоря, гражданскую войну, войну классов он рассматривал как знамение времени а как залог неминуемой победы народа».

Интерес Пушкина к «смутным» временам истории родины особенно обострился накануне восстания декабристов, о подготовке которого Пушкин не мог не догадываться, не мог не размышлять об условиях его успеха а поражения.

Пушкин официально не был членом декабристских кружков, но он знал лично чуть ли не всех: Рылеева, Пестеля, Михаила Орлова, Лунина, Николая Тургенева, Сергея Трубецкого, - с ними спорил, с ними негодовал, жил мыслями и интересами декабристов, дышал предгрозовой атмосферой, ею разгорался. «Я - признавался он Жуковскому,—наконец был в связи с большею частою нынешних заговорщиков».

В политических беседах с декабристами созревали его собственные взгляды па прошлое, настоящее и будущее России. Вопрос о путях политического переустройства страны для Пушкина упирался в ее историю.

Знаменательно, что «Бориса Годунова» он заканчивает 7 ноября 1825 года, в самый канун декабрьского восстания. Поэт словно провидит, предчувствует и предрекает конец Александрова царствования, описывая конец царствования Бориса Годунова.

Трагедия «Борис Годунова начинается с диалога между боярами Шуйским и Воротынским — взойдет ли на царство Борис Годунов? Борис у Пушкина, как и Александр перед восшествием на престол, лицедействует, ломает комедию, делает вид, что власть ему претит. А Шуйский, хорошо зная двуличие Годунова, уверен, что тот жаждет трона, иначе зачем же было совершать убийство царевича Димитрия, проливать кровь законного наследника престола? И Пимен произносит мрачные слова!

Прогневали мы бога, согрешили! Владыкою себе цареубийцу Мы нарекли.

В исключенном Пушкиным из печатного издания отрывке Борис назван «лукавым» («Беда тебе,— Борис лукавый»), так же Пушкин именовал и Александра («властитель слабый и лукавый»).

Разумеется, когда поэт создавал «Бориса Годунова», перед взором его стоял не только отцеубийца Александр I. Его замысел бесконечно шире нравоучительной аналогии двух царствований. Пушкина занимает прежде всего вопрос о природе народного мятежа, о мнении народном, которое сильнее неправой власти державной и которое рано или поздно карает эту власть.

Народное мнение, а не цари и самозванцы, творит Суд истории — вот великая мысль Пушкина в «Борисе Годунове». Народное мнение и есть «Клип страшный глас», прозвучавший смертным приговором над Годуновым. Проклятие тяготеет и над его сыном Федором. И потому боярин Пушкин уверен в победе Самозванца. Когда Басманов, командующий войсками Федора, говорит с усмешкой превосходства боярину Пушкину, что у Лжедмитрия войска «всего-то восемь тысяч», Пушкин отвечает, не мало не смущаясь, что и тех не наберешь: Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов? Не войском, нот, не польскою помогой., А мнением; да! мнением народным.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--