Реферат: Аристотель – создатель науки логики
Более общего и первого понятия, чем род, по мнению Аристотеля, существовать не может, ибо «роды являются общими и неделимыми (определения их дать <уже> нельзя)». Везде, где есть видовое отличие, необходимо дан и род, там же, где есть родовое понятие, далеко «не всякий раз дается видовое отличие».
Таким образом, начав с материалистических исходных положений в учении о понятии, Аристотель заканчивает исследование понятий идеалистическим отрывом общих понятий от конкретной природы; начав с первичности отдельных вещей, он заканчивает первичностью наиболее абстрактных понятий.
Для создания научного определения требуется знать законы сочетаний понятий в суждениях и умозаключениях.
Для Аристотеля не существует никаких особых законов построения суждений, принципиально отличающихся от вещественных связей. Порядок вещей в природе – верховный закон для сочетания понятий в суждении. Но вследствие возможности сочетать понятия субъективно, т.е. не так, как они связаны в бытии, суждения могут быть не только истинными, но и ложными. Отсюда следует, что для научного мышления далеко не достаточно вообще обладать способностью соединять понятия. Их следует уметь сочетать, строго учитывая способы соединения самих вещей. Истина может быть достигнута только в том случае, «когда утверждение относится к соединенному <бытию>…».
2. Аристотель и классификация суждений
Аристотелю принадлежит первая в истории науки классификация суждений. Суждения он различает:
1) по качеству – в зависимости от того, являются ли они утвердительными или отрицательными;
2) по объему охватываемых в суждении понятий (или предметов);
3) по модальности. Особо стоит рассмотрение суждений по их истинности.
Аристотель определяет суждение как «речь, что-нибудь о чем-нибудь утверждающую или отрицающую». Слова, взятые вне связи, отдельно, не означают ни утверждения, ни отрицания, «но утверждение (или отрицание) получается вследствие связи этих слов друг с другом».
Поскольку суждение носит утвердительный или отрицательный характер, оно может быть истинным или ложным, ибо «ведь всякое утверждение (или отрицание), по-видимому, или истинно или ложно». Истина будет там, где утверждению или отрицанию в бытии будет в точности соответствовать утверждение или отрицание в суждении. Нарушение истины неизбежно, если в суждении будет утверждаться то, что отрицается в бытии, и отрицаться то, что в бытии утверждается.
В простом указании на качество суждения (утвердительное оно или отрицательное) еще не содержится характеристика его истинности, ибо и истинными и ложными могут быть как утвердительные, так и отрицательные суждения. И все же Аристотель выше ценил суждения утвердительные, ибо они дают положительное знание. Утвердительное суждение, даже если оно не носит общего характера, имеет большую определенность, чем отрицательное. В последнем дается не столько положительное знание о предмете, сколько указание на то, что предмет должен быть исключен из некоторой группы объектов. Вот почему принцип «положительного доказательства» вообще лучше отрицательного.
Это не лишает отрицательных суждений научной ценности. Особая значимость этой группы суждений состоит в том, что они, будучи противопоставлены утвердительным суждениям, способствуют открытию объективного противоречия в вещах. Мы имеем здесь, по словам Аристотеля, «противопоставление одного другому». «…Утверждение противолежит отрицанию… так противолежит [одно другому] и самое дело, выражаемое через то и другое суждение…». При помощи утвердительных и отрицательных суждений можно выразить как истину, так и ложь. Что же мыслитель называет истиной и что ложью? «…Говорить, что сущее не существует или несущее существует, это – ложь, а говорить, что сущее существует и несущее не существует, это – правда». Среднего же суждения, находящегося где-то между истиной и ложью, как правило, быть не может. В суждении «одно всякий раз обязательно являет правду, другое – неправду».
Единственный случай, когда утвердительное или отрицательное суждение не обязательно ведет к истинным или ложным выводам, допускается Аристотелем для обозначения будущих событий. Эта догадка Аристотеля основана на диалектическом ходе мыслей. Речь и мнение «способны принимать противоположные определения. В самом деле, одна и та же речь кажется истинной и ложной: например, если истинно утверждение, что кто-нибудь сидит, то, когда он встанет, это же самое утверждение будет ложным». «У сущностей их свойства, меняясь сами, усваивают противоположные определения. Ставши холодным из теплого, оно (такое свойство) изменилось (ибо получило другое качественное выражение)… речь и мнение, будучи сами по себе во всех отношениях неподвижными, остаются совершенно без изменений, но вследствие движения в предмете для них получает силу противоположная оценка: действительно, речь (утверждение) остается все та же…, но в результате происшедшего движения в предмете она оказывается иногда истинной, иногда ложной».
Такое признание возможности перехода в противоположность было выражением диалектических исканий и запросов живой, творческой мысли Аристотеля.
О различии суждений по объему Аристотель писал: речь «бывает или всеобщей, или частной, или неопределенной. Всеобщей я ее называю, когда [некоторое А] присуще или не присуще всякому [В], – частной, когда [А] присуще или не присуще некоторым или не всем [В], а неопределенной, когда [А] свойственно или не свойственно [В], но без указания, всем ли или части; таковы, например, суждения: «противоположности изучаются одной и той же наукой», или: «удовольствие не есть благо» \ Единичное суждение относится лишь к одному данному предмету, частное имеет дело с видом, охватывая целый ряд явлений в пределах вида, общее же суждение не может допустить ни одного исключения: оно должно относиться ко всем предметам данного вида, как, например, в суждении: «все люди смертны».
То, что Аристотель назвал неопределенным суждением, по своему существу совпадает с общим суждением, и в последующем развитии логики неопределенные суждения не признавались за особую разновидность.
Особое значение придавал Аристотель различию суждений по модальности, т.е. по тому, высказываются ли они о действительном, необходимом или возможном бытии.
В суждениях о действительном бытии дается лишь констатация того, что есть. Таковы суждения: «рыба – существо бескровное», или «человек – животное одушевленное».
Для научного исследования, по Аристотелю, гораздо большее значение имеют суждения, высказывающиеся о возможном и необходимом.
«Невозможное» Аристотель определяет, как «то, противоположное чему необходимым образом истинно… А противоположное невозможному, возможное, <имеется> в том случае, когда не необходимо, чтобы противоположное было ложью».
Заслуга Аристотеля в этом вопросе заключается в том, что он не довольствуется формально-логическим понятием возможности, а ставит проблему реальной возможности. «…<Вполне> допустимо, – пишет Аристотель, – что та или другая вещь способна существовать, а <между тем> не существует, и способна не существовать, а <между тем> существует… А <нечто> способное <к тому или другому> мы имеем тогда, если действительное наличие в нем того, способность к чему у него утверждается, не представляет собою ничего невозможного».
Понятие возможности нераздельно связано у Аристотеля со способностью к изменению, становлению. Однако диалектический мотив, присущий этому понятию у Аристотеля, искажается вследствие того, что переход возможности в действительность толкуется им под углом зрения соотношения «формы» и «материи».
Аристотель не ограничивается простой классификацией суждений. Он пытается все известные ему формы высказывания о бытии представить как находящиеся в связи друг с другом, зависимые друг от друга.
Выясняя связи всех видов суждений, Аристотель наметил правила их обращения. Основная мысль философа состояла в том, что некоторые виды суждений обладают способностью освещать бытие с новой стороны при перемене мест субъекта и предиката в суждении.
Учение Аристотеля об обращении суждений может быть сведено к четырем правилам: 1) общеотрицательные суждения могут быть обращены, не нарушая объема суждений. Суждение «ни один человек не является бескровным существом» сохранит весь свой объем и при обратном выражении – «ни одно бескровное существо не является человеком»; 2) общеутвердительные суждения при своем обращении меняют объем. Часть того, что было предикатом, становится субъектом суждения, а субъект целиком переходит в предикат. Примером может служить суждение: «все люди–животные». При обращении суживается значение предиката: «некоторые животные – люди»; 3) суждения частноутвердительного характера обращаются без изменения своего объема: «некоторые метеки живут в Афинах», после обращения – «некоторые афиняне–метеки»; 4) вовсе не могут обращаться частноотрицательные суждения. Пример: «некоторые животные – не люди». После обращения суждение перестает быть справедливым: «некоторые люди – не животные».
Аристотель понимал, что простое соединение понятий в суждения не открывает истины. В специальных исследованиях (например, «О софистических доказательствах») он высмеивает лженаучные софистические приемы, выступая за связь научных суждений с опытом.
Своим учением о суждениях и о переходах их из одной формы в другую Аристотель привел в стройный вид логический опыт античной науки.
Он тщательно исследовал отношение единичного к общему, как основное содержание суждений, но отражаемого в суждениях диалектического движения от единичного к особенному и всеобщему ему раскрыть не удалось.