Реферат: Биологический редукционизм: расово-антропологическая школа

Аммон доказывает, что брахикефалы, обладающие в среднем более низким социальным статусом и живущие в деревне, - это потомки коренного населения древней Европы. Долихокефалы же - люди с более высоким статусом и живущие в городах - формировались из потомков германских завоевателей, селившихся в городах, и из наиболее активных (<долихокефальных>, <длинноголовых>) жителей деревень. Высшие слои сформировали замкнутое сословие и не допускали снижения социального статуса своих потомков; горожане не мигрировали в деревню; поэтому социальная дифференциация выражает изначальную антропологическую дифференциацию. Тем не менее, число брахикефалов возрастало вследствие феодальных войн и низкой рождаемости в высших слоях.

Искусственность построений антропосоциологов выступает с особенной очевидностью тогда, когда выдающихся людей брахикефалов, своим существованием опровергающих <законы> антропосоциологии, они вынуждены зачислять в так называемые <ложные> брахикефалы [7, 212].

Миф о высоком белокуром долихокефале как высшем расово-антро-пологическом типе был впоследствии взят на вооружение идеологами немецкого национал-социализма. Однако по иронии судьбы значительная часть политической элиты в фашистской Германии состояла как раз из чернявых низкорослых брахикефалов.

Попытка синтеза расизма и социального дарвинизма содержится и в работах Людвига Волътмана (1871-1907). Литературная плодовитость сочеталась у Вольтмана с грубым примитивизмом и откровенным пародированием науки для обоснования мифа о превосходстве <германской> расы. Его концепции интересны как объект исследования и поучительны как пример рационализации изначального этнического и расового предрассудка.

Подобно антропосоциологам, Вольтман видел задачу социологии в том, чтобы <представить себе расу и общество в их закономерной связи и изучить расовый процесс как естественное основание <социального процесса> [10, 136]. Но в отличие от Ляпужа и Аммона, расизм которых был направлен на обоснование социально-классового неравенства, Воль-тман отрицал расовые основы социальной иерархии и считал себя сторонником социализма [11]. Его расизм был преимущественно националистическим и представлял собой наиболее развернутое раннее обоснование идеологии германского национал-социализма.

Отвергая прямолинейный характер социальной эволюции, Вольтман сравнивал ее с <многоветвистым деревом, на верхушке которого находятся даровитейшие расы с их самыми высокими культурами> [10, 165].

У Вольтмана можно найти набор типичных тезисов расово-антро-пологической школы: 1) о превосходстве европеоидной (<кавказской>) расы, а внутри нее - северно-европейской (<германской>); 2) о неспособности <низших> рас к усвоению <настоящей> цивилизации (по Вольтману, более светлая кожа - вообще признак интеллектуального превосходства); 3) о пагубности расовых смешений [там же, 116-117, 205, 259]. Лозунг <Германия превыше всего> нашел у него замечательные <научные> доказательства. Главный вывод его <политической антропологии> заключается в том, что <германская раса призвана охватить земной шар своим господством, использовать сокровища природы и рабочей силы и включить пассивные расы как служебный член своего культурного развития> [там же, 307]. Вдохновляемый патриотическими чувствами, Вольтман даже старался доказать, будто все выдающиеся творения итальянской и французской культуры созданы <германской> расой, и на основе <генеалогических> изысканий утверждал <германское> происхождение таких людей, как Данте, Леонардо да Винчи, Тициан, Тассо, Монтень, Дидро, Руссо и др.

Известное влияние на концепции расово-антропологической школы оказал видный английский ученый Фрэнсис Галътон (1822-1911), двоюродный брат Ч. Дарвина. Но самого Гальтона вряд ли можно отнести к этой школе, так как он, строго говоря, не был социальным ученым или социальным философом. Гальтон внес значительный вклад в самые различные области научного знания: географию, физику, метеорологию, статистику, психологию, биометрику (т. е. применение математических методов в биологических исследованиях) и т. д. Важное место в его творчестве заняло изучение проблем индивидуальных различий между людьми и наследственной обусловленности таланта. Именно этим проблемам, остающимся актуальными и для современной науки, посвящена его известная книга <Наследственный гений> (1869) [12], получившая высокую оценку Ч. Дарвина.

В этой книге на основе статистического анализа родословных наиболее значительных представителей английских судебных органов и духовенства Гальтон пришел к выводу о наследственной обусловленности одаренности. Его данные, как и данные, полученные учеными впоследствии, в целом подтверждают, что талант бывает наследственным. К серьезным недостаткам этой работы исследователи, однако, относят, во-первых, выбор для оценки талантливости таких социальных групп, как судьи и духовенство (репутация или карьера которых зависят скорее от социальных факторов), во-вторых, субъективный характер выбора некоторых объектов изучения. <Репутация> вообще не может служить единственным критерием одаренности, как считал Гальтон: нередко, наоборот, она является следствием известной интеллектуальной и прочей ограниченности.

Из двух факторов индивидуальных различий: среды и наследственности - решающую роль Гальтон отводил последней. <Я вполне признаю важное значение воспитания и различных общественных влияний на развитие деятельных сил ума, так же как я признаю действие упражнения на развитие мышц руки кузнеца, - но никак не более>, - писал он [там же, 15]. Решительно отрицая природное равенство между людьми, он вместе с тем отвергал положительное влияние на способности аристократического происхождения.

Исходя из наследственного характера талантливости, Гальтон отстаивал необходимость поднимать ее общий уровень и обеспечивать хорошую наследственность для будущих поколений. <Я заключаю, что каждое поколение имеет громадное влияние на природные дарования последующих поколений, и утверждаю, что мы обязаны перед человечеством исследовать пределы этого влияния и пользоваться им так, чтобы, соблюдая благоразумие в отношении к самим себе, направлять его к большей пользе будущих обитателей земли>, - писал он [там же, 3]. Именно этими мотивами руководствовался Гальтон, создавая евгенику, призванную на основе научных исследований изыскивать и пропагандировать пути улучшения человеческого потомства.

По инициативе и материальной поддержке Гальтона в 1904 г. при Лондонском университете была создана Национальная евгеническая лаборатория, а в 1907 г. в Лондоне возникло <Общество евгенического воспитания>, членами которого были, в частности, Б. Шоу и Г. Уэллс. В дальнейшем в различных странах, в том числе и в СССР, возникли евгенические общества. Однако евгеническое движение было вскоре дискредитировано проникновением в него расистов и попытками использовать евгенику для антигуманных целей. В СССР евгеника была запрещена в связи с развернувшимся в стране преследованием генетики как несовместимой с <подлинно научным> мировоззрением.

Нельзя, однако, думать, что взгляды самого Гальтона не оказали определенного влияния на дальнейшую печальную судьбу евгеники. Принимая европейскую модель талантливости и гениальности за единственную и универсальную, он считал различные расы неравноценными в отношении одаренности, что было проявлением европоцентризма и культурной ограниченности его мировоззрения. Многие социальные или комплексные биосоцио-психологические проблемы Гальтон трактовал как чисто биологические.

Подчеркивая роль биологической наследственности, он фактически игнорировал роль <социальной наследственности>, традиций, социальных институтов и отношений. В частности, Гальтон игнорировал тот факт, что социальная иерархия далеко не всегда выражает естественную иерархию способностей; напротив, она нередко препятствует этому выражению.

Последователем Гальтона был английский философ-позитивист, биолог К. Пирсон (1857-1936), который в 1906 г. возглавил основанную Галь-тоном евгеническую лабораторию в Лондоне. Пирсон и его ученики развивали биометрические методы исследования Гальтона и соединяли его концепции с антропологическими концепциями Ляпужа и Аммона.

Концепции расово-антропологической школы нашли отражение в трудах итальянской криминологической школы, особенно в исследованиях известного криминолога и психиатра Чезаре Ломброзо (1836- 1909), обосновывавшего биологически-наследственную обусловленность преступности и взгляд на преступника как на психически ненормального человека. Политические революции он истолковывал как психоантропологическое явление, рассматривая их как выражение устремлений гениальных и психически ненормальных людей [13].

4. Заключение

Расово-антропологическая школа в социальной науке складывалась с середины XIX в. Среди ее представителей были философы, историки, биологи, антропологи. С различными вариациями эта школа подчеркивала неравноценность человеческих рас и антропологических типов, выражающуюся в неравноценности соответствующих психических, социальных и культурных черт. Представители этой школы обосновывали пагубность смешений рас и антропологических групп. Вместе с тем в концепциях Гобино тезис о нера?