Реферат: Бытие и человек в творчестве Андрея Тарковского
Тарковский отказывается рассматривать мироздание как самодостаточное в своей ограниченности: он оценивает все его закономерности и свойства исключительно под знаком возможного преображения к идеальному, всеединому состоянию, в котором исчезнут все его недостатки и станет полностью реальным, зримым его совершенство. В «Страстях по Андрею» эта особенность художественного отношения к миру в равной степени отражает и представления автора фильма, и взгляды главного героя, Андрея Рублева. В многочисленных современных исследованиях убедительно показано, что все творчество Андрея Рублева пронизывает убеждение в гармонии и совершенстве мира и человека, пусть еще не достигнутых, но достижимых и достигаемых процессе духовного просветления телесного начала.
Понятно, что если мир оценивается под углом зрения его соответствия идеалу, сам этот идеал должен получить какое-то, хотя бы условное, выражение, быть своеобразной «точкой отсчета» для образов несовершенного мира. В «Страстях по Андрею» такое условное, символическое изображение предвосхищаемого идеала повторяется дважды, и оба раза оно связано со взглядом на мир с высоты: в прологе, когда летящий на воздушном шаре мужик смотрит на проносящийся под ним мир, и в завершении эпизода «Феофан Грек», когда ученик Андрея Фома находит в лесу мертвого лебедя и поднимает его за крыло – и внезапно перед глазами зрителей проносит пейзаж: лес, поле, водная гладь. Первый из этих фрагментов задает лейтмотив развертыванию образного ряда фильма, второй непосредственно примыкает к его центральному эпизоду «Страсти по Андрею», в котором Тарковским дана собственная интерпретация Голгофы, истории Иисуса Христа. Кроме того, изображение мертвого, разлагающегося лебедя в этом контексте приобретает дополнительный символический смысл. Он как бы олицетворяет весь наш мир, который возникает в результате некоторой деградации, падения, разложения идеального бытия. В этой идейной подоплеке можно уловить определенные параллели с упоминавшейся ранее идеей В. Соловьева, согласно которой наш мир есть результат «падения», «деградации» абсолютного всеединства.
Нетрудно заметить, что в последующих фильмах Тарковского подобных «сверхземных» образов, образов идеала, уже нет: все эпизоды, которые можно понять как изображение гармоничного мира, статичны и представляют земную действительность, в которой всегда есть горизонт, ограничивающий ее (в указанных выше эпизодах в поле зрения отсутствует горизонт). В этих образах земной гармонии всегда актуально присутствует человек как их центр, как неотъемлемое и важное звено. Особенно выразителен в этом смысле эпизод из «Зеркала», в котором мальчик поднимается на заснеженный холм и мы видим прекрасную картину зимней природы, навевающую мысль о совершенстве земного мира. Отсутствие в «Зеркале» и более поздних работах режиссера образов сверхземного идеала, по всей видимости, связано с изменением представлений Тарковского о доступности для нас и нашей действительности абсолютной гармонии. В образном ряде «Соляриса» присутствуют фрагменты, снятые в том же ракурсе, что и образы «идеального» мира в двух первых фильмах, но теперь это – изображение планеты Солярис, и они порождают чувство космической загадки, свидетельствуют о господстве иррациональных сил. Такой мир не является идеальным двойником земного мира – он является символом бесконечной сложности, непроницаемой загадочности бытия.
В «Страстях по Андрею» относительная гармония земной действительности понималась как первая ступень, как основа для грядущего достижения абсолютной гармонии, для преображения бытия к сверхземному, идеальному состоянию, в котором для человека домом станет бесконечный и многообразный мир. В «Солярисе» именно в этом пункте происходит наиболее заметное изменение. Уверенность в достижимости такой абсолютной гармонии исчезает из мировоззрения Тарковского – остается только вера в возможность упрочения и развития земной, относительной гармонии. Последняя не охватывает весь мир, является ограниченной, ее центром всегда оказывается конкретный человек; поэтому ее символом и наиболее зримым выражением выступает земной, личный дом человека как оплот его бытия, как место, где находится исток всех его надежд и устремлений. Неабсолютность земного совершенства нагляднее всего проявляется в том, что дом, построенный человеком, ставший основой его существования, подвержен действию времени: он рано или поздно гибнет.
Используя ключевую метафору Ницше, можно сказать, что мир, который предстает в «Солярисе» (весь мир, включающий в себя и Землю, и планету Солярис) – это мир «умершего Бога». Он был создан рациональным и совершенным – если и не абсолютным, то способным под воздействием создавшей его божественной силы стать абсолютным. Однако сила, создавшая его, по какой-то причине потеряла свою власть над ним – в результате мир быстро потерял все свои божественные качества и все свое совершенство. Еще остающиеся в нем островки гармонии и осмысленности не складываются в целостную картину и не способны в своей совокупности преодолеть хаотичность и абсурдность окружающего бытия. Только в душе человека в силу непонятных и необъяснимых причин сохраняется представление о том замысле, который нес в себе «умерший» Бог, сохраняется непоколебимая вера в совершенство.
В «Сталкере» получают дальнейшее развитие те представления, которые Тарковский пытался выразить в «Солярисе». В сущности, Зона в «Сталкере» является точным повторением мира, представшего в виде космической станции в «Солярисе». В «Солярисе» представление Тарковского о структуре и возможных сферах реальности было несколько искусственным, поскольку искусственной была и сама ситуация. Там было и совершенное, все еще близкое к идеалу земное бытие (дом отца Криса Кельвина), и сфера земной действительности, уже искаженная холодным разумом (мир бесконечных автострад), и сама иррациональная основа мирового бытия (океан планеты Солярис), и новое воплощение совершенства, реализованное усилиями человека в иррациональном начале («дубликат» дома отца Криса в финале). В «Сталкере» обнаруживаются гораздо более простое и ясное представление о сферах реальности.
Прежде всего исчезает вера в возможность сохранения гармонии в земном мире (вообще идея гармонии полностью исчезает из мировоззрения Тарковского). В «Сталкере» Тарковский показывает ситуацию, когда все земное бытие захвачено теми разрушительными тенденциями, которые в «Солярисе» представали в виде холодных пространств бетонных автострад. Человек уже не может сохранить даже отдельных островков гармонии в этом новом мире, он не может спасти от окончательного разрушения то наследство, которое досталось ему от предков, не может избежать полного подчинения ритму существования, навязываемого распадающимся и механически организованным бытием. Единственным выходом Тарковский видит возрождение утраченной гармонии, идеал которой еще жив в душе человека, через раскрепощение самых глубоких, хотя и иррациональных сил. Поэтому своим домом Сталкер называет Зону, а не обыденное земное жилище. Только там, в Зоне, его личность может найти для себя опору, найти то подлинное, что упрочивает ее существование, а не разрушает его. Здесь уместно вспомнить об одной из самых трагических фигур экзистенциалистской философии – это «человек из барака», бездомный, лишенный корней. Точкой опоры в мире потрясений и катастроф является дом для Криса Кельвина. В «Сталкере» же деструктивные силы захватывают и самое дорогое, что есть у человека, что дает ему силы и покой – отчий дом.
В «Сталкере» Тарковский говорит не столько о возможностях сделать мир более совершенным, гармоничным, сколько о спасении мира от окончательного распада, об удержании его на краю гибели, пусть даже в очень несовершенном состоянии. Тема Апокалипсиса, вселенской катастрофы, ведущей к окончательной гибели всего осмысленного и целостного в бытии, к окончательному воцарению хаоса и абсурда, впервые появляется во всей своей силе именно в «Сталкере»; в двух следующих фильмах она станет ведущей.
В «Сталкере» Тарковский создал предельно наглядный образ негативного воздействия нашей «неправильной» цивилизации на окружающий мир: подчиненная человеку часть мира изображалась как лишенная какой-либо красоты и гармонии, которые оказались полностью разрушенными бессмысленной силой технического разума. Похожий негативный образ был и в «Солярисе». В «Ностальгии» Тарковский более реалистично изображает структуру отношений человека с бытием. В нем вовсе не разделены, как отдельные «острова» и «зоны», элементы его совершенства и несовершенства – его красота и его деструктивные тенденции. На деле иррациональные силы действуют в каждой точке мироздания, от них не укрыться даже там, где на первый взгляд господствует гармония. Идея иерархии более высоких и более низких – совершенных и несовершенных – сфер бытия исчезает из мировоззрения режиссера: все бытие представляется ему равно несовершенным. В «Жертвоприношении» Тарковский не просто намекает на возможность вселенской катастрофы – эта катастрофа происходит. Но человечеству удается спастись усилиями Александра, Отто и Марии. Тарковский оставляет людям последнюю надежду на спасение, но спасение это возможно уже лишь как некое чудо.
§2. Место человека в бытии и его преобразовании.
Характер отношений человека и мира в условиях совершенства или несовершенства последнего обусловливается прежде всего двумя позициями, с которых Тарковский рассматривает человека. Подобно русским философам начала XX в., Тарковский отверг традиционное представление о том, что человек – это только мельчайшая «песчинка» мироздания, незначительный его элемент, отличающийся и выделяющийся на фоне целого только наличием разума. Для Тарковского человек – это, во-первых, неотъемлемая и органичная часть природы, всего бытия, во-вторых, центр бытия, тот элемент, через который все мельчайшие частицы бытия получают какой-то смысл, какое-то значение, складываясь в гармоничное целое.
Но человек не только един с миром, не только вплетен в бесконечное течение жизни, но и противостоит миру и бессловесной природе, возвышается над ними; он обладает особой ролью и особым значением в бытии. Слитность, нераздельность мира и человека необходимо мыслить не как безразличное, нивелирующее единство (как единство капель в реке и самой реки), а по аналогии, например, с неразрывным единством окружности и ее центра: последний формально отделен от окружности, но не мыслим без нее, точно так же, как она не может существовать без своего центра, который определяет ее сущность. Человек – это метафизический центр мира; если бы не было его, то мир не имел бы ни смысла, ни определенной формы, не было бы в нем ни его несовершенств, дефектов, ни его красоты и возможностей бесконечного совершенствования.
Человек предстает как своего рода «свидетель» всего выступающего в бытие, и своим свидетельством, приятием происходящего в свое сознание, интегрированием каждого явления в целостность своей жизни он придает смысл этому явлению и всему бытию в целом. Поэтому имеет значение не только активное участие в событиях, но и простое созерцание, несущее в себе «озабочение» (по терминологии Хайдеггера) миром и всем случающимся в мире. Более того, активная позиция в мире не может быть поставлена выше созерцания, бездеятельного соприсутствия в нем. Деятельность заставляет человека сконцентрироваться на происходящем, позволяет ему увидеть и осмыслить только то, что дано в его деятельности, в то же время то, что составляет простор бытия, остается вне его внимания и заботы. Наоборот, «озабоченное» внимание, избегающее вмешательства в отдельные явления, охватывает весь горизонт мира и способно при его правильной ориентации схватить смысл каждого события (точнее, придать смысл каждому событию). Такое противопоставление активной позиции, претендующей на то, чтобы задать новые ориентиры, провести новые резкие «борозды» в бытии, и позиции внешне пассивной, но связанной с глубоким приятием мира и выявлением всех его бесконечных смыслов и значений, составляет одну из важнейших линий фильма «Страсти по Андрею». Андрей чаще всего является наблюдателем, свидетелем, только фиксирует все происходящее вокруг; но, соединяя смыслы происходящих событий в некоторую цельную картину, он как бы восстанавливает утраченную бытием полноту, то всеединое состояние мира, идеальный образ которого живет в душе каждого человека.
Все герои Тарковского предстают на первый взгляд как люди безвольные, пассивные – как созерцатели, а не деятели. Но в каждом фильме кульминацией всего происходящего является все-таки действие, решающий поступок, несущий в себе ту самую осмысленность, через которую новый, абсолютный смысл входит в мир и преображает его из хаоса к гармонии, пусть даже в одной очень ограниченной сфере. Особенно наглядно это проявляется в «Солярисе», где долгий период сомнений и нерешительности героя, в течение которого он постепенно отказывается от естеств?