Реферат: Джордж Оруелл 1984
Не произошли в реальном мире и социалистические революции в капиталистических странах в шестидесятых годах. Но именно в эти годы на Западе проходили крупные забастовки, студенческие волнения, создавались ультралевые террористические организации. Местные коммунисты и социалисты развивали бурную пропагандистскую деятельность на деньги Советского Союза. Так что вариант истории Оруэлла и здесь кажется обоснованным и логичным.
В целом геополитическая карта Оруэлла очень похожа на карту реального мира. Три сверхдержавы – Океания (включает США и весь американский континент, Британскую Империю с большинством колоний), Евразия (СССР и Европа) и Остазия (Китай с прилежащими территориями) делят мир между собой и ведут ожесточенные войны на окраинах империй без применения ядерного оружия. Один из лозунгов океанийской пропаганды звучит так: “Война – это мир”. Оруэлл расшифровывает глубинный смысл этого лозунга. Оказывается, правящим верхушкам этих стран не выгодна настоящая ядерная война, так как приведет к полному уничтожению цивилизации, а, следовательно, и их власти. Но им не выгоден и мир, так как не на что тогда будет списывать экономические трудности, некуда будет девать труд миллионов рабочих, занятых в оборонной промышленности, трудно будет поддерживать уровень массовой истерии и ненависти, на которых базируется тоталитарное правление. Поэтому на границах сфер влияния сверхдержав идут постоянные бои с применением обычного оружия, поддерживающие необходимый уровень напряженности, но они никогда не перерастают в мировую войну.
О том, что именно по Оруэллу действовали правящие круги СССР, США и Китая во времена “холодной войны”, можно судить по множеству так называемых “локальных” конфликтов. Куба, Вьетнам, Камбоджи, Афганистан, Никарагуа, Эфиопия – “горячие точки”, где империи могли демонстрировать свою военную мощь, не подвергая большой опасности свои территории.
Правда, Джордж Оруэлл не мог предвидеть, что после Второй Мировой Войны традиционные империи, просто включавшие колонии в свой состав, отойдут в прошлое. Им на смену придут так называемые «сферы влияния» сверхдержав. Правящий класс малого государства, попавшего в такую «сферу», получал гарантии стабильности своей власти. Местная капиталистическая олигархия или коммунистическое правительство защищались «ограниченным контингентом» метрополии от внешней опасности и внутренней оппозиции. Взамен государство-вассал теряло многие атрибуты независимости, лишалось самостоятельной внешней политики, отдавало экономику в распоряжение колонизаторам.
Изменение технологии порабощения не изменило общей картины развития отношений мировых империй. Сверхдержавам было даже удобнее локализовывать конфликты в пределах территории небольших якобы независимых государств. Причем одна из сторон действовала «инкогнито». И хотя американцам было известно, что «вьетконг» использует советское оружие, а советское руководство знало о том, что афганских моджахедов тренирует и вооружает США, но по причинам, описанным у Оруэлла, сохранялось «статус-кво». Ярче всего эта тенденция проявилась в период «Карибского кризиса», когда поводов для глобального ядерного конфликта было достаточно, но причин не было ни у Советского Союза, ни у Соединенных Штатов, и империи, побряцав ядерными арсеналами, мирно разошлись.
Таким образом, Оруэллу удалось довольно точно спрогнозировать разделение мира тремя ядерными империями, то есть Океанией-США, Евразией-СССР и Остазией-Китаем, и показать политические мотивы такого явления, как «холодная война».
2.2 “Правда - это ложь”. Прогноз о системе власти тоталитарного государства
Действие романа разворачивается в тоталитарной империи Океании. Официальная идеология государства и название его общественного строя – «ангсоц», что является сокращением от слов «английский социализм». Общество разделено на четко очерченные классы – касты, переход между которыми практически невозможен.
На самом дне общественной иерархии находятся «пролы». Это простые рабочие (к сожалению, Оруэлл не упоминает о крестьянах, но, скорее всего, они тоже принадлежат к этому классу). Пролы работают везде, где необходим физический труд, живут в трущобах и развалинах на периферии городов, питаются и одеваются бедно. Спиртные напитки крепче пива для них запрещены. Однако пролы имеют наибольшую в Океании степень личной свободы, – за ними почти не наблюдает «полиция мысли», они имеют относительную свободу передвижения, для них не обязательны «телекраны» - устройства пропаганды и скрытой слежки. Правящий класс считает, что «пролы» не способны угрожать диктатуре, так как имеют низкий интеллектуальный уровень и не могут организовать осмысленную борьбу.
Следующими в социальной иерархии идут члены внешней партии. Как и в Советском Союзе, в Океании при упоминании слова «Партия» никто не спрашивает: «Какая?» Партия здесь одна, и именно она управляет страной. Но члены партии разделены на две категории – внешнюю и внутреннюю. Внешние партийцы – это довольно большое количество интеллектуально развитых людей, способных выполнять умственную работу. Они работают в министерствах на маленьких должностях, управляют сложными механизмами, ведут научные разработки. Это, по сути, «прирученная» техническая и творческая интеллигенция. Именно этот класс, как считает Оруэлл, может быть наиболее опасен для режима. Поэтому члены внешней партии подвергаются постоянной идеологической «дрессировке», слежке, репрессиям. Им положены немногие привилегии, например, употребление джина «Победа», проживание в чуть более благоустроенных домах типа «Победа». Однако эти привилегии не столько улучшают их жизнь, сколько отделяют их непреодолимой пропастью от «пролов», той силы, которую они могли бы возглавить в случае бунта. Не случайно они носят специальные форменные комбинезоны, при виде которых пролы отворачиваются и замолкают.
На вершине социальной лестницы стоит внутренняя партия, номенклатурные работники, занимающие руководящие посты, служащие в полиции мысли, имеющие реальную власть. Возглавляет внутреннюю партию усатый Старший Брат – личность, имеющая хорошо знакомый нам культ поклонения. Члены внутренней партии живут намного лучше внешних партийцев, не говоря уже о пролах. У них личные особняки, автомобили, официальные слуги. Им доступны настоящие, а не суррогатные продукты, вина, сигареты. Слежка за ними почти не ведется.
Управление государством осуществляется с помощью четырех министерств: Министерства Изобилия (сокращенно, на новоязе, - «минизо»), Министерства Мира («минимир»), Министерства Правды («миниправ») и Министерства Любви («минилюб»). Министерства получили названия в соответствии с основным принципом ангсоца, принципом двоемыслия, - Министерство Изобилия, например, отвечает за экономику, при этом большая часть жителей Океании ведет полуголодный образ жизни, живет в трущобах и носит робы. Министерство Мира отвечает за армию, то есть за войну. Министерство Правды ведает средствами массовой информации - газетами, книгами, телевидением, - создавая при этом всеобъемлющую систему лжи о счастливой жизни и добрых вождях. Министерство Любви – это и есть пресловутая «Полиция мысли», ужасное учреждение, отслеживающее каждый шаг жителей Океании, наказывающее их в случае непослушания пытками и смертью.
В романе подробнее всего освещена работа Министерства Правды, так как главный герой работает в нем. Так же довольно подробно показаны методы работы Министерства Любви в тех главах, когда главного героя арестовывают.
Министерство Правды проводит в жизнь информационную политику партии, которая, по мнению Оруэлла, является важнейшим элементом современной диктатуры. Простой житель Океании, конечно же, видит и чувствует, что живет плохо и несвободно. Но в то же время он слышит в речах, читает в единственной газете, видит по «телекрану», что на самом деле он живет счастливо и сытно. При этом любой его товарищ, сосед, коллега с работы с готовностью подтвердит, что жизнь прекрасна. (А кто не подтвердит, тот будет «распылен» полицией мысли.) Таким образом, человек, в душе которого рождается протест, оказывается в полной информационной изоляции.
Сравнить свою жизнь ему не с чем. От иностранцев его отделяет «железный занавес». О жизни до революции он не может узнать, так как старые книги, не соответствующие принципам «ангсоца», запрещены, а у немногих оставшихся в живых свидетелей остались только отрывочные воспоминания. В официальных учебниках истории, естественно, рисуются ужасные картины капиталистического прошлого. У океанийца создается впечатление, что его жизнь намного лучше дореволюционной. Недаром один из лозунгов партии: «Кто управляет прошлым - управляет будущим. Кто управляет настоящим - управляет прошлым».
Партия и «миниправ» идут дальше и создают иллюзию постоянного улучшения жизни при социализме. Публикуются сводки и отчеты Министерства изобилия, в которых показывается стремительный рост благосостояния народа, перевыполнение всех планов по производству всех товаров и продуктов. При уменьшении норм пайков океанийцам сообщают, что на самом деле пайки увеличены. Министерство правды тщательно исправляет возможные несоответствия во лжи. Если, например, было запланировано произвести 100 миллионов пар обуви, а произведено только 80, то все выпуски газет, где был напечатан этот план, срочно перепечатываются, и оказывается, что план был всего 40 миллионов пар, то есть он перевыполнен в два раза.
Еще более изощренные формы принимает техника лжи в политической сфере. В окружении вождя, конечно же, идет подковерная политическая борьба. Она приводит к периодическому исчезновению заслуженных руководителей, к большим и малым чисткам, которые прокатываются по стране. В таких случаях свидетельства о «распыленных» «товарищах» уничтожаются, речи Большого Брата, в которых они упомянуты или, тем более, отмечены похвалой, срочно переписываются. Через несколько часов простой океаниец не найдет никаких следов репрессированного руководителя.
Но вершины искусства лжи океанийская пропаганда достигает в освещении войны. Океания постоянно ведет войну с одной мировой державой и находится в союзе с другой. Но союзник и враг раз в несколько лет меняются местами. При этом в течение всего нескольких часов, пропагандистская машина поворачивается на 180 градусов. Срочно меняются лозунги, речи переделываются ораторами прямо на трибуне, и вот уже океанийца верят, что они всю жизнь воевали именно с этим врагом. Не остается никаких свидетельств резкой перемены внешнеполитического курса. Снова человек, в душу которого закрадется сомнение, окажется в полной изоляции.
Еще одна важная функция пропагандистской машины – служить громоотводом для накапливающегося в людях раздражения и напряжения. Наряду с культом вождя Большого Брата существует антикульт главного врага народа – Гольдштейна. Прообразом этого персонажа является, конечно же, Лев Троцкий, выполнявший аналогичную функцию для пропаганды в СССР. Когда-то Гольдштейн был одним из вождей революции, но проиграл борьбу за власть Большому Брату, и теперь, по официальной версии, возглавляет подполье предателей, которые хотят уничтожить Океанию и ангсоц. Естественно, во всех недостатках жизни винят Гольдштейна и его мифическое подполье. Очевидна параллель с борьбой с троцкизмом у нас в 30-е годы.
Министерство Правды организовывает специальные телевизионные «двухминутки ненависти», в которых Гольдштейн клевещет на ангсоц. При виде кощунствующего Гольдштейна «благомыслящие» океанийцы впадают в припадок ненависти, беснуются, плюют и бросают предметы в экран, выпуская наружу скопившееся недовольство. Периодически проходят целые «недели ненависти» с митингами и демонстрациями, на которых толпы людей выплескивают напряжение, требуя смерти врагов.
Как уже было сказано выше, основная масса пропаганды направлена на членов внешней партии. При этом сами члены внешней партии и создают элементы этой пропаганды. Чтобы сохранить рассудок и лояльность режиму, они применяют особый способ мышления – «двоемыслие». С помощью двоемыслия партийцы «покоряют реальность». Они одновременно осознают, что заведомо лгут, и при этом сами верят в собственную ложь. Оказывается, что достаточно отказаться от логических законов, и уже есть возможность восторгаться тем, что вызывает гнев и страх, лгать - и самому верить в ложь.
Еще одна технология «покорения реальности», описанная у Оруэлла, - так называемый «новояз». Название происходит от сокращенного «новый язык». После длительной работы лингвистам Океании удалось разработать особый искусственный язык на основе английского языка. Тот, кто пользуется этим языком, в принципе не сможет высказать, а, значит, и осознать мысль, не соответствующую принципам ангсоца. Слова этого языка делятся на несколько групп. Одни имеют приземленно-бытовое значение и с их помощью нельзя выразить абстрактную мысль. Например, слово «свободен» имеет только такой смысл, как в словосочетании «место свободно». Сказать на новоязе «человек свободен» - значит сказать явную бессмыслицу.
Для выражения более сложных, отвлеченных мыслей служат специальные идеологические слова, смысл которых основывается на догмах ангсоца. Например «мыслепреступление» - любое отклонение мысли от ангсоца. Описать, в чем конкретно мысли еретика отличались от ангсоца, на новоязе не получится. Значит невозможно, например, написать на новоязе преступную книжку или листовку. В этом языке не найдется слов для выражения идей, отличных от ангсоца. Многие слова вообще можно понять только с помощью принципа двоемыслия. Например, слово «речекряк», примененное к врагу ангсоца, означает глупую, бессмысленную речь, «не речь, а кряканье». Но если оно применено к «благомыслящему» океанийцу, то оно означает высокую похвалу оратору, который может бездумно повторять догмы ангсоца. Разработкой и внедрением нового языка тоже ведает миниправ.
Тех, кто не преуспел в искусстве двоемыслия, ожидает Министерство Любви, которое учит океанийцев любить родину, партию и лично товарища Большого Брата.
Министерство Любви работает хорошо знакомыми методами тайной полиции. Осуществляет сбор информации об океанийцах с помощью внедренных агентов и внештатных сотрудников. Широко использует технические средства – микрофоны, «телекраны» - видеокамеры. Замеченных в чем-либо подозрительном ожидает арест и психологическая обработка с помощью изощренных пыток. Психика «перевоспитанных» меняется настолько, что они действительно начинают любить Старшего Брата. Таким образом Министерство Любви оправдывает свое название. Обработанный человек может быть казнен, отправлен в трудовые лагеря или даже выпущен на некоторое время на свободу в назидание другим недовольным. Правда, в дальнейшем его все-таки уничтожают.
Министерство Любви ведет также профилактическую работу, провоцирует недовольных на борьбу с режимом. Для этого создается видимость работы подпольного «братства», возглавляемого пресловутым Гольдштейном, в которое втягиваются «морально нестойкие» партийцы. После этого их репрессируют.
В целом государственная машина Океании очень сильно напоминает Советский Союз при Сталине. Однако есть ряд существенных отличий.
Диктатура Сталина базировалась на атмосфере всеобщего страха и подозрения. Любые руководители, даже самые высокие, могли быть уничтожены, им на смену поднимались новые кадры «из низов». Даже в самих карательных органах проводились чистки. Например, Генрих Ягода, руководитель ОГПУ в 30-е годы, был дважды осужден и, в конце концов, расстрелян. Таким образом, ни о каких застывших номенклатурных кланах-кастах при Сталине не могло быть и речи. Оруэлл хорошо показал атмосферу страха и доносов, но в Океании она распространялась только на членов внешней партии, а внутренние партийцы находились в комфорте и безопасности, правили страной и устраивали веселые оргии. В Советском Союзе такая ситуация сложилась позже, в период «застоя». Тогда номенклатурные работники действительно сформировали закрытую правящую касту, в которую можно было попасть только по наследству. Но такому олигархическому государственному строю чужд жестокий и страшный диктатор, который одним мановением руки может уничтожить номенклатуру. Скорее подойдет безвольный, выживший из ума Брежнев, который «живет сам и дает жить другим». Так что усатый Большой Брат и «сытые жирные коты» из внутренней партии оказались исторически несовместимы.
Вызывает сомнения также и относительная свобода «пролов», то есть рабочих и крестьян. Оруэлл был типичным представителем западной интеллектуальной элиты, к тому же политически активной. Он состоял в партии левых анархистов троцкистского толка, воевал в Испании против фашистов. Поэтому он был склонен переоценивать роль интеллигенции в борьбе с тоталитаризмом. Он считал, что широкие массы народа будут покорны диктатуре сами по себе, из-за своего низкого уровня развития, и тоталитарный режим может не обращать на них большого внимания. Но диктаторские режимы, например сталинский, хорошо знали, что не Робеспьер с Маратом разрушили Бастилию, а простые парижские мясники и булочники, что не бывший адвокат Ульянов штурмовал Зимний Дворец, а моряки, солдаты и рабочие. Поэтому из 10 миллионов человек, прошедших, по скромным подсчетам, через ГУЛАГ, большинство составляли, конечно же, простые рабочие и крестьяне, а не интеллигенция. Контроль над простым советским народом был налажен так же хорошо, как и за правящей элитой. Основная масса пропаганды обрушивалась на простых людей, так как диктаторы и олигархи знали, что если они обеспечат себе любовь масс с помощью обещаний светлого будущего и дешевой водки, то отдельные диссиденты - интеллектуалы им будут не страшны.
Но один аспект Океанийской государственности угадан автором очень точно. Это политика манипулирования информацией. Даже во времена Оруэлла средства массовой информации значительно влияли на сознание народа. Гебельсовская и советская пропаганда использовали радио, газеты, листовки, брошюры, лекции агитаторов для формирования сознания истинного арийца или строителя коммунизма. Но Оруэлл предугадал, во первых, возрастающую роль телевидения в будущем тоталитарном обществе, во вторых, указал на то, что давление на сознание будет постоянно усиливаться, фальсификации и обман примут глобальные масштабы.