Реферат: Формирование территории Украины

Наиболее очевидным разломом Четвертой державы является раскол ее социально-политического пространства на Запад и Восток. Достаточно вспомнить о результатах президентских выборов 1994 г., когда граждане Украины к востоку от Днепра во втором туре поддержали Леонида Кучму, а на Правобережье и Западе голосовали преимущественно за Леонида Кравчука. При этом накануне первого тура выборов, согласно данным Научно-практического центра АПН Украины, сторонники Кучмы значительно превосходили приверженцев остальных шести кандидатов в президенты по уровню негативного отношения к украинской независимости и опережали даже электорат официального кандидата «левых», социалиста Александра Мороза, в неприятии «рыночных» экономических реформ. Противоположный полюс по этим двум показателям занимал первый президент Четвертой державы — Кравчук.

А вот результаты, полученные в 1994 г. социологами Львовского и Мичиганского университетов. В ходе проведенного ими исследования было установлено, что положительно оценивают изменения, происшедшие после обретения Украиной независимости, 74,8% львовских и только 14,8% донецких респондентов. Близки к оценкам жителей Донецка настроения крымчан. Осенью 1995 г. социологическая служба «Крымсоцис» на вопрос: «Хотели бы Вы жить, как прежде, в едином государстве, каким был Советский Союз?» получила 77,1% положительных ответов и только 7,9% отрицательных. Удовлетворены политикой Украины по отношению к Крыму лишь 5,5% респондентов, категорическое «нет» сказали 58,7%.

Предварительные результаты парламентских выборов лишний раз подтвердили существование геополитического разлома украинской территории по линии «Запад — Восток». На Западе (прежде всего в Галиции и прилегающих к ней областях) набирали голоса партии «национальной» ориентации, а на Востоке — в основном коммунисты.

Раскол на Запад и Восток — наиболее явная, но не единственная проблема, угрожающая монолитности социально-политического пространства современной Украины.

Так, Л.Чекаленко-Васильева определяет как проблемные регионы Львовскую область, Закарпатье, Южную Украину (территория предполагаемой «Новороссийской республики»), Крым (пророссийский сепаратизм и крымскотатарская проблема), Восточную Украину (зона «русского фактора»), а также Северную Буковину и Южную Бессарабию, на которые до недавнего времени открыто претендовала Румыния.

Иной принцип районирования Украины предлагает крымский социолог Валерий Темненко. В соответствии с процентом украинцев, считающих родным языком украинский, он выделяет три группы территорий: 1-я (14 областей, 21 млн. чел.) — с наиболее высоким уровнем распространения среди украинцев украинского языка (свыше 95%); 2-я (8 областей и город Киев, 20 млн. чел.) — со средним показателем языкового индекса (от 75% до 95%); 3-я (2 области и Автономная Республика Крым, 11 млн. чел.) — с наиболее низким индексом (от 50% до 65%). По мнению Темненко, «на уровне «корневой толщи» Украина является федеративной структурой с тремя четко обозначающимися федеративными составляющими».

Решусь предложить свой вариант районирования Украины, основанный на культурно-историческом анализе, который позволяет выделить следующие регионы: Малороссия (примерно совпадающая с границами земель, отошедших к России в 1686 г.), Слобожанщина (зона активной колонизации конца XVI — первой половины XVIII вв.), Северное Причерноморье вместе с особым культурно-историческим регионом — Крымским полуостровом (зона активной колонизации второй половины XVIII — XIX вв.), Правобережье (территория, вошедшая в состав Российской империи в результате разделов Польши), Галиция и Северная Буковина (присоединены к СССР в 1939-40 гг.), Закарпатье (присоединено к СССР в 1945 г.).

Легко заметить, что не все исторические регионы Украины имеют четко выраженные этнокультурные отличия друг от друга.

Так, Слобожанщина, Северное Причерноморье и Крым сливаются в единую этнокультурную зону — Новороссию. Пределы этой зоны не ограничиваются украинскими землями. Приднестровье, Северный Кавказ, Подонье и Поволжье, Южный Урал, Северный Казахстан также являются землями восточнославянской переселенческой колонизации второй половины XVI — XX вв. Все они расположены в границах степного ландшафта.

Точно так же можно говорить о культурно-историческом единстве Галиции и Северной Буковины. Здесь фактором ландшафтного единства являются Карпаты, у северо-восточного склона которых и расположилась Западно-Украинская этнокультурная зона (к ней тяготеют также территории Волынской и Ровенской областей, которые до 1939 г. находились в составе Польши, а в XII-XIV вв. составляли вместе с Галицией территорию средневекового Галицко-Волынского княжества).

А вот Закарпатье, лежащее к юго-западу от Карпат, является особым этнокультурным регионом. Любопытно, что обособление Закарпатья проявилось и в истории края. Галиция и Буковина входили в австрийскую часть Австро-Венгрии, а Закарпатье — в венгерскую (Венгрия подчинила себе этот край — Угорскую Русь — еще в XIII в.). В состав УССР Закарпатье попало позже остальных материковых регионов — только в 1945-м.

Украинское Правобережье можно рассматривать как своеобразный этнокультурный буфер между Новороссией, Западной Украиной и Малороссией.

Регион Малороссии является лишь реликтовым осколком Киевской Руси. Возможно, именно поэтому не население столицы Четвертой державы формулирует социальный заказ высшим эшелонам украинских политиков — эту задачу выполняет сегодня население Западной Украины.

Именно для жителей Западной зоны характерна четко выраженная европейская внешнеполитическая и цивилизационная ориентация. Здесь нашла наиболее живую поддержку идея «национальной» (в нынешней официальной трактовке) украинской государственности. Западная Украина тянет за собой по «незалэжному», прозападному курсу все остальные украинские регионы. Но ноша эта неимоверно тяжела, и результаты продвижения не те, на которые рассчитывали на заре независимости ее поборники. Поэтому вновь, как в перестроечные годы, оживает особый вид внутриукраинского сепаратизма — галицийский. С началом его возрождения наблюдатели связывают становление молодой Социал-национальной партии Украины, имеющей западноукраинский региональный характер. Журналист Олег Поступ итожит свой обзор сепаратистских настроений в Галиции такими словами: «Периферийно-европейский менталитет галичан боится евразийского менталитета Украины на восток от реки Збруч». Провал на парламентских выборах 29 марта 1998 г. таких избирательных объединений, как УНА и Национальный фронт, также свидетельствует о том, что галицийская пассионарность истощается.

Сладкое лекарство: федерализация

Перспектива федерализации Четвертой державы, казалось бы, естественно вытекает из своеобразия слагающих ее регионов. Но при более пристальном рассмотрении эта идея едва ли может быть признана конструктивной. Это признается многими украинскими политологами. Сергей Власов и Валерий Поповкин справедливо полагают, что федерализация способна поставить под вопрос само существование украинского государства. С явной осторожностью к этой идее относится Людмила Чекаленко-Васильева. Даже заявивший о «корневой федеративной структуре» Украины Валерий Темненко считает, что «невозможно представить реального украинского политика, который бы принял самоубийственное решение о «вытаскивании», подъеме, легализации этой «корневой» структуры на уровень явно существующей социально-правовой поверхности явлений».

Действительно, политическое оформление особости украинских регионов неизбежно приведет к углублению и расширению существующих между ними культурно-исторических и геополитических трещин. Именно поэтому идея федерализации всегда бралась на вооружение слабейшей стороной: до 1990 г. — Галицией в ее борьбе против СССР, с 1990 г. — Новороссией или отдельными ее регионами в борьбе против «украинского национализма». Вполне возможно, что Галиция в скором времени вновь вернется к идее федерализации, на этот раз — для борьбы с Новороссией.

Федерализация Украины тем более опасна, что, несмотря на международное признание украинской независимости, проблема сохранения территориальной целостности Четвертой державы полностью не снята. Неожиданным образом это проявилось в ходе подписания Хартии об особом партнерстве между Украиной и НАТО. Тогда, несмотря на попытки украинской дипломатии получить от альянса твердые гарантии безопасности, в окончательный текст документа были включены положения куда более обтекаемые: о «поддержании суверенитета и независимости» Украины и о «консультациях» в случае возникновения внешних угроз Четвертой державе. Тем самым в косвенной форме альянс признал существование реальных территориальных претензий к Украине со стороны ее соседей.

Существует и политико-правовая основа для таких претензий — пресловутый пакт «Молотова—Риббентропа». Кампанию осуждения пакта активно инициирует Румыния.

Показательно, что в Румынии перспектива провозглашения независимости Украины была встречена настороженно. Румынский парламент еще накануне проведения Всеукраинского референдума о независимости (1 декабря 1991 г.) заявил, что до румыно-украинских переговоров о судьбе Северной Буковины и Южной Бессарабии результаты всенародного голосования на этих территориях, входивших до 2-й мировой войны в состав Румынии, следует считать недействительными. Румыния последней из государств — соседей Украины заключила с ней договор о дружбе, сотрудничестве и добрососедстве. При этом общественное мнение и влиятельные политические силы Румынии вовсе не смирились с фактом заключения этого договора, который рассматривается ими как необходимая уступка, призванная открыть перед страной двери в НАТО.

Традиционно непростые отношения Украины с Польшей не дают никаких гарантий, что и в Варшаве уже в ближайшее время не вспомнят о «восточных польских территориях, аннексированных преступным сталинским режимом».

Существует потенциал территориальных претензий к Украине и у других ее соседей — фактически у всех, кроме, пожалуй, Белоруссии. Венгрия и Словакия способны обосновать претензии на Закарпатье, Турция — на Крым или даже на все Северное Причерноморье. Претензии Российской Федерации могут варьироваться в зависимости от внешнеполитического курса, проводимого ее руководством, от предъявления прав на сохранение военно-морской базы Черноморского флота в Севастополе до притязаний на всю территорию Украины...

Картина получается тревожной. Для удовлетворения аппетитов всех возможных претендентов на земли Четвертой державы — имеющих, однако, в сфере своих потенциальных претензий собственные «пятые колонны» — не хватит и двух территорий Украины.

Распад единого украинского государства спровоцирует борьбу за наследство почившего «хворого парубка». Борьбу, в которой шансы Российской Федерации на свою долю «украинского наследства» вовсе не выглядят предпочтительными и бесспорными. Да и кто определит эту долю, особенно при нынешних внешнеполитических реалиях в мире и внутриполитических — в РФ?

Горькое лекарство: Новороссия

Новороссийская этнокультурная общность еще находится в стадии становления, которому к тому же препятствует то обстоятельство, что территория Новороссии рассечена на части границами новых независимых государств. Эта ситуация способствует распространению среди населения Новороссии острой ностальгии по СССР. В таком деформированном виде проявляется пока еще не до конца осознанное стремление новороссов к политическому единству.