Но и все ж за эту прыть,

Чтобы сердцем не остыть,

За березовую Русь

С нелюбимой помирюсь.

Мотив женщины, несущей смерть приходит к Есенину от Блока, из цикла «Снежная маска». Его предшественник писал:[14]

Нет исхода из вьюги,

И погибнуть мне весело,

Завела в очарованный круг,

Серебром своих вьюг занавесила...

Февральская революция 1917 года коренным образом меняет мироощущение Сергея Есенина. Если в лирике 10-х годов он исповедовал прекрасно устроенный мир, то в “маленьких поэмах” он переживает преображение мира - конец нынешних времен и начало новой, вневременной жизни:[15]

Зреет час преображенья,

Он сойдет, наш светлый гость,

Из распятого терпенья

Вынуть выржавленный гвоздь. (“Преображение”)

Ощущение наступления нового времени после революции переживал не только С.А. Есенин, но и другие писатели его времени. Они ждали преображения мира и видели в революции способ его изменения. У соловьевцев, например, символом преображения была София. Младосимволисты хотели увидеть Россию, построенную на основе белого света, добра и, главное, мудрости. Революцию 1917 года они воспринимали как интеллигентскую.

Первая из историко-революционных поэм этого периода, «Песнь о великом походе», написана Есениным летом 1924 года. Эпоха Петра и эпоха Октября - к ним приковано внимание поэта в двух «сказах», двух частях поэмы.

"Мы всему цари" - эта ведущая идея первого «сказа» получает художественное воплощение в образе «рабочего люда», построившего средь туманов и болот город. Те, кто строил его, погибли, «на их костях лег тугой гранит». Но всесильного царя Петра страшит народное возмездие. По ночам ему слышится гневный голос погибших: [16]

И все двести лет

Шел подземный гуд:

"Мы придем, придем!

Мы возьмем свой труд..."

Питерские рабочие, чьи деды и прадеды гордо заявляли: «Мы всему цари», поднявшиеся на защиту города революции, - главные герои второго вольного «сказа».

Поэт слагает песнь в честь бойцов "красного стана";[17]

Пусть вас золотом

Свет зари кропит.

В куртке кожаной

Коммунар не спит.

Сатирически рисует Есенин «белый стан», передавая обреченность, моральное падение его защитников. Вместе с тем, изображая врага, он не преуменьшает смертельной опасности интервенции. Отсюда острота, напряженность драматического конфликта, сила художественной правды поэмы, которая как мы видим, выражается в применении поэтом смысла «белого» цвета.[18]

3. Философское сравнение цвета в поэзии А. Фета и С. Есенина

Критик Валерий Лысенко, поднявший вопрос о цветовых «звучаниях» произведений классиков приводит следующее сравнение:[19]