Реферат: Г.Ц.Цыбиков
Бурятский улус Урда-Ага знаменит тем, что здесь родился Гомбожап Цыбиков - путешественник, профессор-востоковед, исследователь Тибета.
Именно в Урда-Аге готовился караван Цыбикова в далекую Лхасу, куда до него не мог проникнуть ни один ученый-востоковед России. День и ночь горели костры, гремели ступы, мелькали разноцветные куски материи, ржали кони. Пожилые урдаагинцы шили для участников похода одежду, толкли сушеное мясо, варили саламат - муку с маслом, снаряжали коней, а молодежь танцевала и водила хор вокруг костров. Сборы Цыбикова в Лхасу превратились в большой праздник для улуса.
Есть среди преданий о Цыбикове одно, которое нельзя оставить без внимания. Один из тибетских прорицателей якобы предсказал Цыбикову, что он пройдет жизненный путь, полный труда, величия и почета. И смерть его будет так же почетна: из его черепа, который, как и у всех мудрых людей, не имеет шва, изготовят священный сосуд - габалу…
Пройдет много дней пути, прежде чем Цыбиков запишет в дневнике: «22 января навьючили верблюдов около полуночи и на рассвете уже проходили мимо города Синин-Фу, называемого монголами Сэлин. Затем повернули на реку Гуй, поднимались по ней верст семнадцать и, взявши дорогу направо, перевалили через небольшой холм. С вершины этого перевала перед нами открылся вид на монастырь Гумбум, отстоящий от Синин-Фу верстах в двадцати пяти. Не имея в монастыре знакомых, я недоумевал, где бы остановиться, но тотчас по въезде в монастырь с нами встретился один молодой бурятский лама, который посоветовал нам остановиться в доме прорицателя Лон-бо-чойчжона. Здесь мне оказали хороший прием и отвели небольшую комнату, где я прожил от 22 января до 6 февраля и от 28 февраля до самого отъезда в Тибет 25 апреля 1900 года».
Полное название монастыря звучало так: Гумбум Чжамба-Лин, что в переводе означает "мир Майтреи со ста тысячами изображений". Согласно легенде, в местности Цзонха (Падь Дикого Лука), где раскинулся монастырь с многочисленными постройками, в 1357 году родился знаменитый реформатор буддизма Цзонхава. Там, где была пролита кровь от его пупка, воздвигли субурган - священную ступу. Через несколько лет на этом месте чудесным образом выросло сандаловое дерево (цан-дан), на листьях которого проявились изображения богов Манджушри, Яматаки, Авалокитешвары (Львиноголосого), Махакалы.
Уехав в Центральный Тибет, Цзонхава, или Дикий Лук, завоевал среди ламства громкую репутацию. Долгое время из-за обилия дел он не мог навестить свою мать в Цзонха и однажды на ее письмо с просьбой приехать якобы ответил: «Построй над священным сандаловым деревом субурган со ста тысячами изображений Львиноголосого - это будет равноценно нашему свиданию, а для всех остальных живых существ - великая польза". Мать будто бы так и сделала, как велел ее сын - прославленный на весь Тибет Дикий Лук.
Укрываясь от посторонних, Цыбиков заносит в дневник и сведения о том, что в 1560 году один из лам построил в Гумбуме, «возле субургана, небольшую келью и в ней поселил около десяти своих учеников, число коих затем увеличилось до тридцати. На пятом году правления императора Ван Ли, в год огненной коровы (т. е. в 1577 году), был построен храм, в котором была поставлена статуя двенадцатилетнего «спасителя Майтреи», сделанная из целебной глины».
Перебирая четки, набожные пилигримы снуют среди святынь Гумбума. В руках ученого большая молитвенная мельница, но в ней спрятан фотоаппарат. Через хитроумную систему отверстий Цыбиков незаметно фотографирует улицы и святыни Гумбума. Его внимание привлекает и дерево цан-дан, укрытое от глаз паломников внутри большого субургана, отделанного серебром, золотом и желтым китайским атласом.
Рядом с субурганом, в котором укрыт цан-дан, стоит другое дерево, будто бы имеющее с ним общий корень. Цыбиков делает снимки: изображений богов на листьях разобрать нельзя, но на коре дерева отчетливо видны священные письмена. Вид этих букв приводит молящихся в экстаз, но Цыбикова интересует лишь «способ, каким воспроизводят так искусно буквы на древесной коре».
Цыбиков посещает медицинский факультет Гумбума, стремясь разгадать загадки тибетского врачевания, знакомится с факультетом Чжюд. Учатся там избранные - те, кто способен выдержать психические и моральные перегрузки. Бесценной реликвией храма Чжюд считается габала. Цыбиков внутренне содрогается: «В этом дацане хранится череп матери Цзонхавы... Он отделан золотом и, обращенный кверху, содержит в себе зерна риса, которые раздаются богомольцам как священные, имеющие силу исцелять болезни. Кроме того, говорят, что эти зерна сами размножаются, почему они очень способствуют обогащению своих владельцев».
В монастырях Гумбум и Лабран Цыбиков провел почти три месяца. Ждал, когда начнется массовый ход паломников из Монголии на большой праздничный молебен в Лхасу. В страхе перед разбойниками паломники предпочитают одолевать дороги Тибета большими отрядами. У многих с собой оружие. Четки и молитвенные мельницы - хорошо, но карабин или винчестер надежнее. Рассказывают ужасы про людей гансыламы Рабдана, которые живут за счет грабежей верующих.
Рабдан когда-то был монахом, но скоро ему наскучило перебирать четки и видеть синий дым воскурении перед медными ликами богов. Рабдана прельстили звон монет, стрельба, топот конских копыт по сухой равнине Цайдама. Под старость ганса-лама Рабдан поселился на северо-восточном берегу озера Кукунор, от времени сморщился и ослеп, но все еще продолжал грабить.
Боясь встречи с отрядами гансы-ламы, караван, к которому примкнул Цыбиков, миновал озеро Кукунор с южной стороны. Небесно-синяя вода Кукунора считается священной, и паломники омылись этой водой, чтобы прогнать грехи, болезни и страхи.
Начинается Тибет. Перевал Куку-Тоно, Узкая дорога, лепится к отвесным скалам, под которыми бурлят глубокие воды реки Найчжи. По этому карнизу легко пройдет лишь мул с малыми вьюками. Но в караване есть и верблюды с громоздким грузом на спине и боках. Поэтому паломники решаются одолеть перевал Куку-Тоно напрямик. Караванщики, жалея вьючных животных, которые задыхаются, как и люди, переносят часть грузов на своих спинах. Бараны (их гонят с собой в качестве провианта) шарахаются от страха при виде крутых откосов, из-под ног верблюдов и лошадей с грохотом срываются камни...
Цыбикову приходится скрывать истинную цель своего путешествия в Лхасу: дорога в Тибет для неверующих закрыта. Цыбиков вместе со всеми перебирал четки и читал молитвы перед началом и окончанием дороги через перевал. Выручала его книга Цзонхавы «Лам-рим-чем-по», между строк которой под видом благочестивых пометок и перевода на монгольский он вписывал строки дневника.
21 июля караван, перевалив через хребет Бум-цзей (Сто тысяч вершин), прибыл в падь Накчу-цонра, населенную ламаистами-скотоводами.
Несмотря на свой скромный вид (несколько заимок и невзрачный монастырек), Накчу-цонра являлся своего рода духовным контрольным постом Лхасы. После тщательного опроса паломников выявляют затаившихся иноверцев, безбожников и отправляют их обратно - в сущности на растерзание грабителей.
Начальник каравана в раздумье. Среди паломников за время длинного пути пошел шепоток: Гомбожап Цыбиков вовсе не настоящий паломник, и идет он в Лхасу не на молебен, а с какой-то другой целью. «Светский человек с русскими манерами» - так отзываются спутники о Цыбикове. Начальник каравана без обиняков говорит Цыбикову, что он обязан доложить хамбо-ламе, правителю Накчу-цонра, о присутствии в их караване человека с «русскими манерами». Но если есть деньги, то Цыбиков может откупиться, говорит начальник каравана, пусть выложит пять ланов серебром на подарки хамбо-ламе. Ученому предложили лично явиться к «его святейшеству».
У дверей дома хамбо-ламы висят плети: деревянная рукоятка, крученые сыромятные ремни с узлами на концах. Плети висят, конечно, не для украшения: бьют ими тех, кто совершает провинность. Идет, например, в Лхасу, не будучи освящен ламаистской верой.
К хамбо-ламе Цыбикова сопровождает бурятский лама Чойнжор Аюшнев, и до плетей дело не доходит. Знающий все тонкости восточной лести и тибетского этикета, Чойнжор производит на хамбо-ламу самое хорошее впечатление. Хамбо-лама отпускает Цыбикова с миром, более того, ему разрешается посетить святая святых Тибета - город Лхасу.
Горы Тибета вспарывают пелену облаков, будоражат воображение. Вершины - трубы воспевают мощь мироздания. Человеческие чувства и фантазия на пределе.
- Габала... счастье... Майтрея... великий дух Шамба-лы, - шепчут возле ночных костров усталые паломни-ки.
Дневники Цыбикова классически сдержанны - читатель едва улавливает волнение сердца за бесстрастной строкой историка и этнографа.
Лхаса - «страна небожителей» (так переводится на русский это название). Горят огнем золотые крыши Поталы. Стены дворца далай-ламы как бы вырастают прямо из гор. Потала - музыка древнего камня, музыка гор-
Цыбиков осматривает храм Прул-нан-цзуг-лаг-хан {Храм чудесного сияния), знакомится с бытом лхасцев, с обычаями в монастырях. Много нищих. Дома простых жителей сложены из кирпича-сырца, улицы кривы и узки.
Храм Большого Чжу - главная святыня "страны небожителей". Цыбиков изучает храм, процесс богослужения. Фотоаппарат, спрятанный в молитвенной мельнице, издает короткие щелчки.
Молитвы Большому и Малому Чжу сопровождаются подношением монет, масла, слитков золота. Неимущие и те, кто осуждает • корыстолюбие святых, молятся «врастяжку», ползут к статуям Чжу, издали отбивая поклоны. Таких поклонов, если нет в кармане золота, надо совершить сто тысяч.
Цыбиков изучает жизнь не только буддийских сановников, но и простых тибетцев, которые кормят Лхасу с ее тысячными толпами богомольцев. Интересуется искусством прорицателей. Как мы помним, в Гумбуме ученый жил в доме прорицателя, в Лабране он также посетил сеанс предсказаний. Задавал ли Цыбиков вопросы о своей дальнейшей судьбе? Ведь он проник в Лхасу в одежде бурятского ламы и вполне мог это сделать...
В монастырях Лхасы живут и учатся молодые бурятские ламы. Особенно много их оказалось в монастыре Брайбун - более сорока человек. Цыбиков заказывает в храме Чжу молебен, дарит каждому земляку немного денег.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--