Реферат: Гейне "Путевые картины"
При этом Платен в высшей степени нагло обращался с Иммерманом и еще хуже с Гейне, которого он отвратительно и тупоумно высмеивал как природного еврея. В этом отношении на Платене лежит первая и более тяжелая вина в этом досадном споре, образующем столь безрадостный эпизод в жизни обоих поэтов; грубой и неловкой рукой дотронулись до самого больного места Гейне, и он в свою очередь нанес удар с жестокой силой, предавшей его в руки филистеров.
Итальянские главы "Путевых картин" с особой силой дают почувствовать, в какой мере Гейне уже в те годы был писателем политическим. Надо помнить о традициях "итальянской темы" в немецкой литературе, о многочисленных описаниях Италии как страны-музея (от Винкельмана до Гете и романтиков), чтобы оценить смелость, с какой Гейне эту традиционную картину Италии отодвинул на второй план. Для Гейне живые люди, условия, в которых они живут, важнее памятников старины. Он видит прежде всего итальянский народ, страдающий от засилия чужеземных захватчиков, но не порабощенный духовно и не сломленный морально . В Италии тогда росло народное негодование, в начале 20-х годов поднялись восстания в Неаполе и Сицилии, жестоко подавленные силами Священного союза, оккупировавшего большую часть страны австрийскими войсками. Иносказанием, намеком, деталью Гейне умеет показать, сколько революционной энергии таится в простом народе Италии, и с сожалением противопоставляет итальянцев своим законопослушным соотечественникам, столь неприязненно выведенным в "Луккских водах".
В первой половине тома, "Путешествие из Мюнхена в Геную", разворачивался ряд очаровательнейших картин природы, в неподражаемой манере поэта одухотворенных влиянием передовых мыслей.
В итальянских частях «Путевых картин» вопреки традиции Гейне интересует не Италия римских древностей или искусство прошлых веков, а Италия современная, раздробленная, страдающая под австрийским игом . Исследователи отмечают близость Гейне к позициям Байрона и Стендаля. Вместе с тем Гейне и в итальянских главах не теряет из виду Германию, продолжая создавать галерею комических и сатирических фигур, из которых наиболее выразительны банкир Гумпелино и средней руки коммерсант Гиацинт, которые изображаются во второй половине тома "Луккские воды».
Особенности трактовки темы Наполеона.
Часть "Путешествие от Мюнхена до Генуи", представляла собой блестящий, пронизанный
юмором очерк. Повсюду в описания городов и людей вкраплены мысли поэта не только о
прошлом, но и о будущем Италии и всей Европы. На северо-западе страны, в маленькой
деревушке Маренго, Гейне вспоминает о битве 1800 года, когда Наполеон одержал блестящую победу над австрийцами. И, стоя на поле сражения, поэт высказывает свои мысли о Наполеоне.
Ценна для Гейне и фигура Наполеона, в возвеличивании которого в ту пору крылся заряд немалой оппозиционной силы . Впрочем, возвеличивание здесь скорее художественное, нежели историческое, образ Наполеона перерастает в символ революционной эпохи, всякое воспоминание о которой правители Священного союза старались вытравить. Из столкновения подлинных масштабов истории с масштабами устаревшими и мелкими, с реалиями феодально-монархической Европы Гейне умеет извлекать не только драматические, но и комические эффекты, особенно во всем, что касается Германии. "Лоскутное" убожество провинциальных немецких княжеств, безнадежный застой немецкой общественной жизни именно на фоне недавних исторических бурь, отзвуками которых полна книга Гейне, делаются жалкими и смешными.
Позорные узы немецкого еврейства были разорваны французами, под владычеством которых находились рейнские провинции в первые годы жизни Гейне, и этим объясняется восхищение Гейне Наполеоном, вполне естественное чувство, которое отнюдь не служит ему к бесчестию: иначе нужно было верить новогерманскому патриотизму, что, во всяком случае, большее счастье получать, как собака, пинки от какого-нибудь Гогенцоллерна, чем пользоваться человеческим обращением со стороны Наполеона. Вдобавок, в более зрелые годы Гейне положил определенный предел своему поклонению перед Наполеоном.
Но как раз, когда Гейне вступил в годы умственного пробуждения, образ Наполеона должен был казаться ему тем светлее, что прусское правительство, которому при барышничестве землями, учиненном Венским конгрессом, достались рейнские провинции, в своей остэльбской тупости, принялось уничтожать благодетельные реформы французского правительства и в особенности снова загонять евреев под старое иго. Молодому Гейне, окончившему Дюссельдорфский лицей, были тем самым закрыты все виды на чиновничью карьеру, о которой мечтала для него мать.
«Быть может, через тысячи лет какой-нибудь хитроумный учитель юношества в своей преученой диссертации неопровержимо докажет, что Наполеон Бонапарте совершенно тождественен с другим титаном, похитившим огонь у богов, прикованным за это преступление к одинокой скале среди моря и отданным в добычу коршуну, который ежедневно клевал его сердце».
«Прошу тебя, любезный читатель, не прими меня за безусловного бонапартиста; я поклоняюсь не делам, а гению этого человека . Я, безусловно, люблю его только до восемнадцатого брюмера - в тот день он предал свободу. И сделал он это не по необходимости, а из тайного влечения к аристократизму. Наполеон Бонапарте был аристократ, аристократический враг гражданского равенства, и страшным недоразумением оказалась война, в смертельной ненависти навязанная ему европейской аристократией во главе с Англией; дело в том, что если он и намеревался произвести некоторые перемены в личном составе этой аристократии, он сохранил бы все же большую ее часть и ее основные принципы; он возродил бы эту аристократию, которая теперь повержена в прах, чему виною ее собственная дряхлость, потеря крови и усталость от последней, несомненно, самой последней ее победы.
Любезный читатель! Условимся здесь раз навсегда. Я прославляю не дела, а только дух человеческий; дела - только одежды его, и вся история - не что иное, как старый гардероб человеческого духа. Но любви дороги иногда и старые одежды, и я именно так люблю плащ Маренго».
Он отвечает тем, кто обвинял поэта в бонапартизме, в слепом преклонении перед французским
императором. Он ценит Наполеона только как разрушителя феодальной системы , которая "являлась, может быть, необходимой или служило необходимым условием для успехов цивилизации, но теперь оно останавливает прогресс и возмущает образованные сердца".
"В чем же великая задача нашего времени?" - спрашивает Гейне. И тут же даст ответ: "Это- освобождение (эмансипация). Нe только освобождение ирландцев, франкфуртских евреев, вест-индских чернокожих и других угнетенных народов, но освобождение всего мира, в особенности
Европы, которая достигла совершеннолетия и рвется из железных помочей привилегированных
сословий – аристократии. Пусть некоторые философы и ренегаты свободы продолжают ковать тончайшие цепи доводов, чтобы доказать, что миллионы людей созданы в качестве вьючных животных для нескольких тысяч привилегированных рыцарей: они не смогут убедить нас в этом, пока не докажут, выражаясь словами Вольтера,что первые родились на свет с седлами на спинах, а последние- со шпорами на ногах".
На поле Маренго Гейне мечтал о счастливом будущем: "Да, будет чудесный день, солнце свободы согреет землю лучше, чем аристократия всех звезд, вместе взятых... Свободно родившись, человек принесет с собой свободные мысли и чувства, о которых мы, прирожденные рабы, не имеем никакого понятия. О! Они также не будут иметь никакого понятия о том, как ужасна была ночь, во мраке которой мы должны были жить, как страшна была наша борьба с безобразными призраками, мрачными совами и ханжествующими грешниками! О бедные бойцы, мы всю нашу жизнь отдали этой борьбе, усталые и бледные встретим мы зарю дня победы'".
«Восславим французов! ни позаботились об удовлетворении двух величайших потребностей человеческого общества- о хорошей пище и о гражданском равенстве... Каждая эпоха верит в то, что ее борьба – самая важная из всех».
И поэт закончил эту патетическую главу знаменитыми словами: "Право, не
знаю, заслуживаю ли я, чтобы мой гроб украсили когда-нибудь лавровым
венком... Но меч вы должны возложить на мою могилу, потому что я был
храбрым солдатом в войне за освобождение человечества ".
В одной из статей, говоря об исторических судьбах Франции, Гейне обратился к образу, волновавшему его с детства: он заговорил о Наполеоне и при этом признался, что романтический ореол, каким было окружено для него имя этого императора, уже поблек: "Он мертв, а это, по крайней мере для меня, - самое приятное в Наполеоне, так как, будь он еще жив, мне пришлось бы бороться против него"...
В XXX главе поэт с иронией констатирует, что обстоятельства сложились так, что теперь «самый пылкий друг революции видит спасение мира только в победе России и даже смотрит на императора Николая как на гонфалоньера свободы». По мнению Гейне, Россия, победив в войне, сможет избавить Европу от уз аристократии, так как в самой России «правительство не уходит корнями в феодализм и клерикализм, оно прямо враждебно силам дворянства и церкви; уже Екатерина ограничила церковь, а право на дворянство дается в России государственной службой; Россия — демократическое государство...».
В комментариях к этим словам немецкого поэта Н. Я. Берковский писал: «Гейне поддается довольно распространенному в тогдашней европейской литературе заблуждению, будто в России царская власть выполняет революционную миссию и стоит ближе к интересам нации, чем к интересам дворянства. Очевидно, Гейне попал под влияние всей этой литературы, превратно изображавшей роль и значение русского самодержавия, как во внутренних делах России, так и в делах внешнеполитических». После 1830—1831 гг. эти иллюзии, относящиеся к русскому самодержавию, рассеялись.
Жанровое своеобразие «Путевых картин».
Художественная проза Гейне 20-х годов - «Путевые картины» -отразила новые существенные моменты в развитии его мировоззрения и творческого таланта. Острее и шире, нежели в «Книге песен», ставятся здесь социально-политические проблемы. Гейне сознательно избирает прозу как жанр, дававший ему возможность шире охватить явления общественной жизни.
«Путешествие по Гарцу» написано в форме путевых очерков , уже имевших свою традицию в немецкой литературе. Путешествуя по стране, Гейне видит то неприглядное, убожество, которое несет его родине раздробленность на карликовые государства. Книга проникнута страстным протестом против феодально-монархического режима и клерикального гнета, сковывающих свободные умы Германии. Рассказывая о городах и селениях, встречающихся на пути, он подметил некоторые черты отсталой, погрязшей в мещанстве и мелких страстях Германии.
Сатирическое описание Гёттингена, которым открываются очерки, сразу создает у читателя представление о том филистерском захолустье, каким была современная поэту его родина.