Реферат: Государство восточное Чжоу в период Чуньцю

План

1. Государство под руководством Пин-вана.

2. Внутрення и внешнеполитическая борьба.

3. Время широких административно-политических и экономических реформ.

4. Литература.

1. Государство под руководством Пин-ван а.

Принципиально новый этап в истории чжоуского Китая на­чался с гибели Ю-вана и переноса его сыном Пин-ваном своей столицы на восток, в Лои (771—770 гг. до н.э.).

Хотя считается, что этот шаг был сделан, как о том сказано у Сыма Цяня, самим ваном «с целью укрыться от нападений жунов», т.е. тех самых племен, которые, действительно, положили конец Западному Чжоу, на деле решение о перемещении правителя чжоусцев при­няли влиятельные чжухоу, окружавшие юного Пин-вана. И при­чиной тому было вовсе не желание обезопасить западную столи­цу и самого вана от варваров, хотя они и беспокоили чжоусцев своими набегами. Ведь территория, освобожденная Пин-ваном и его подданными (древние чжоуские земли Цзунчжоу), оказалась под властью назначенного тем же Пин-ваном правителя нового удела Цинь, со временем ставшего наиболее могущественным в чжоуском Китае. Главное было в том, что переезд на восток при­водил статус вана в соответствие со всеми иными реалиями того Времени.

Ван давно уже перестал быть полновластным властителем Поднебесной, а ее делами распоряжались правители фактически независимых государств. Получив свой домен в Лои, Пин-ван превратился в своего рода первого среди равных, причем его пер­венство основывалось не на мощи стоявшего за ним государства или аппарата центральной власти — то и другое осталось в про­шлом, — но только на сакральной значимости его как сына Неба, владельца небесного мандата.

Пин-ван процарствовал около полувека, и за это время он и его домен окончательно перестали быть центром политической жизни страны. Такого рода центрами попеременно становились наиболее могущественные из царств, вчерашних наследственных уделов, — сначала царство Ци на крайнем востоке Китая, в рай­оне устья Хуанхэ, затем очень большое и крепкое царство Цзинь на западе, на границе с новым и быстро усиливавшимся цар­ством Цинь. Но правильней было бы сказать, что в рамках Чжун-го в период Восточного Чжоу сложилось нечто вроде политичес­кого полицентризма — явление, характерное именно для децен­трализованных структур. И хотя более слабые царства — Вэй, Сун,

Чжэн, Лу и некоторые другие — редко выступали в качестве са­мостоятельной силы, в составе коалиций каждое из них вносило свой вклад в политическую борьбу, что и создавало эффект по­лицентризма с его изменяющимися центрами сильной власти и влиятельного соперничества. Иначе говоря, перенос столицы чжоуского вана на восток означал отказ сына Неба от полити­ческого контроля за его вассалами, обретавшими тем самым ре­альную независимость. Более того, это ставило вана порой в уни­зительную зависимость от тех, кто обладал в стране реальной силой. И все же, несмотря на это, чжоуский ван оставался сыном Неба, всеобщим сюзереном (по крайней мере, в пределах Чжун-го), ибо только его власть в Поднебесной по-прежнему считалась легитимной. Это с особой силой проявилось и стало заметным после полувекового царствования Пин-вана, когда в Китае на­ступил период Чуньцю.

Начало периода Чуньцю датируется точно — 722 г. до н.э. Это первый год знаменитой луской хроники «Чуньцю» (весны-осе­ни), отредактированной, по преданию, самим Конфуцием. Ко­нец периода чаще всего связывается с годом смерти философа (479), иногда — с последними записями в комментариях к хро­нике (464). Обращает на себя внимание то, что провинциальная хроника царства Лу стала основой летосчисления целого периода китайской истории. Правда, Лу не обычный удел. В свое время он был пожалован самому Чжоу-гуну, и здесь свято хранились все записи, воспевающие деяния великого отца-основателя Чжоу. В Лу активно разрабатывались приписывавшиеся Чжоу-гуну пред­ложения и идеи, и в немалой мере именно поэтому там достигли высокого уровня совершенства и культура, и грамотность, и прак­тика историописания. Не случаен и тот факт, что Конфуций был лусцем, т.е. родился и вырос в царстве, где грамотность, образо­вание, культура и традиции старины, не говоря уже об историо-писании, были в большом почете. Но при всем том сам факт знаменателен: начиная с 722 г. до н.э. исторические события из­вестны главным образом по хронике «Чуньцю» и — что очень важно — по нескольким комментариям к ней, важнейшим из которых следует считать «Цзо-чжуань».

Здесь необходимо заметить, что «Цзо-чжуань» и беллетризо-ванный сборник эпизодов из чжоуской истории Го юй (который с некоторой натяжкой тоже можно считать комментарием к «Чунь-цю») не только написаны значительно позже, в IV—III вв. до н.э., но и несут на себе явственный заряд конфуцианской интер­претации ранней чжоуской истории, включая и период Чуньцю. А поскольку это практически основные источники, подробно повествующие о событиях того времени, важно критическиотноситься к сообщаемым ими сведениям, особенно если эти сведения по тем или иным причинам вызывают сомнения. И все же именно Цзо-чжуань и Го юй насыщают лапидарную хронику «Чуньцю» живым историческим материалом, о котором и пой­дет речь ниже.

2. Внутрення и внешнеполитическая борьба.

Этот материал свидетельствует о том, что в VIII—VI вв. до н.э. территория бассейна Хуанхэ к востоку от излучины реки, отде­лявшей срединные государства от Западного Цинь, была поделе­на между несколькими крупными царствами и десятком-другим средних и малых княжеств, число которых постоянно убывало. На северо-востоке было расположено быстро развивавшееся цар­ство Ци, рядом с ним к северу — начавшее играть сколько-ни­будь значительную роль в политических отношениях лишь к кон­цу Чуньцю царство Янь, на северо-западе и западе располага­лось самое крупное царство Цзинь, чуть к востоку от него — Вэй, а южнее Вэй, за Хуанхэ, — домен вана и находившиеся неподалеку от него царства Чжэн и Сун. К востоку от Сун, не­сколько южнее Ци, было Лу. Между перечисленными (в основ­ном в южной части бассейна, южнее реки) располагались ос­тальные царства и княжества, часть которых граничила со счи­тавшимся, как и Цинь, полуварварским южным Чу, правители которого постоянно наращивали свою мощь и часто вмешива­лись в дела срединных государств. К юго-востоку от Чу, в ни­зовьях рек Хуай и Янцзы, размещалось государство У, начавшее играть значительную роль в конце Чуньцю, как и соседнее с ним на востоке государство Юэ. Такова в самых общих чертах была геополитическая карта периода Чуньцю. Важно заметить, что Для всех царств и княжеств, даже для таких явных аутсайдеров, как У и Юэ, не говоря уже о более тесно связанных с Чжунго царствах Цинь и Чу, чжоуский ван считался сакральным главой и сюзере­ном. Чуский правитель мог позволить себе присвоить титул «ван», что было неслыханной дерзостью с его стороны, но даже при этом он не становился равным чжоускому вану, ибо не бьл сы­ном Неба и не имел оснований претендовать на этот статус.

Рассматривая геополитическую ситуацию на расположенной рядом с Чжунго территории, важно учесть, что здесь было не­мало кочевых и полукочевых племенных образований варваров {жунов, и, ди). Эти варварские группы под влиянием Чжоу давно уже трибализовались, обрели своих вождей, многое переняли из шанско-чжоуской культуры. И хотя чжоусцы подчеркнуто отли- чали себя от них, правители чжоуских царств и княжеств, вклю­чая и самого сына Неба, в дипломатических и иных целях неред­ко брали себе в жены женщин из варварских племен (одной из них была Бао Сы, из-за которой, как считается, чжоуский Ю-ван

лишился трона и жизни). Эти женщины часто становились за­конными женами правителя того или иного царства. Сыном од­ной из них, женщины из племени ди например, был знамени­тый цзиньский правитель Вэнь-гун (Чжун Эр).

Домен Пин-вана с центром в Лои оказался одним из сравни­тельно слабых владений в Чжунго. Он был не в состоянии содер­жать и двор вана, и его администрацию, и еще значительные в недавнем прошлом (вспомним о 8 иньских армиях в Лои) воин­ские подразделения. Соответственно резко сократились возмож­ности вана не только вмешиваться в чужие дела, в дела его вас­салов, но и защищать собственные интересы. Неудивительно, что после смерти Пин-вана, явно смирившегося с потерей реальной власти в Чжунго, первое полу столетие периода Чуньцю оказа­лось временем прогрессирующего ослабления чжоуского Китая. Крупные царства, прежде всего Ци и Цзинь, в эти годы раздира­лись ожесточенными внутренними усобицами. На фоне создав­шегося таким образом политического вакуума проявляли свои агрессивные устремления царства второго разряда, такие, как Чжэн и Сун, враждовавшие друг с другом, пытавшиеся созда­вать коалиции и время от времени даже выяснявшие свои то и дело осложнявшиеся отношения с доменом вана.

Разумеется, такого рода безвластием или вакуумом власти на уровне центра в Чжунго энергично пользовались все царства и княжества, включая и те, которые считались варварскими (т.е. были населены не чжоусцами, а жунами, ди и иными народами). С каждым десятилетием прогрессирующее ослабление власти цен­тра, чжоуского вана, грозило все большими неприятностями для Чжоу. Постоянно растущие распри и междоусобицы вели к окон­чательному распаду той хрупкой чжоуской цельности, которая еще оставалась со времен У-вана и Чжоу-гуна. Создавалась реаль­ная угроза варваризации чжоуского Китая. Ситуация резко изме­нилась лишь после того, как усилилось и стало диктовать свою волю в Чжунго царство Ци.

Царство Ци в начале Чжоу было пожаловано в качестве удела одному из трех гунов — знаменитому Тай-гуну из рода Цзян, сыгравшему весьма важную роль в победе над шанцами. Это был едва ли не самый отдаленный от столицы Цзунчжоу удел на да­леком востоке, в районе полуострова Шаньдун, близ устья Ху­анхэ и морского побережья. Тай-гун получил широкие полномо­чия по управлению восточными окраинами чжоуского государ­ства; его богатые рыбой и солью новые владения стали быстро развиваться, так что уже в IX в. до н.э. удел Ци был одним из самых сильных в стране. По-видимому, его побаивались ослабев­шие чжоуские ваны и завистливые соседи из числа влиятельныхкнязей, чем, в частности, можно объяснить жестокую казнь цис-кого Ай-гуна по навету его соседа. Ни деталей события, ни при­чин казни источники не раскрывают, но сам факт наводит на предположение, что в основе конфронтации чжухоу с правите­лем Ци лежали главным образом зависть и страх. После этой каз­ни царство Ци почти столетие как бы приходило в себя, а в 731 г. до н.э. даже подверглось нападению жунов, от которых удалось спастись лишь с помощью соседних княжеств, в частности Чжэн. Затем в Ци начались междоусобицы, продлившиеся несколько десятилетий. Когда в 685 г. до н.э. циский трон опустел, двое пре­тендентов, братья Цюй и Сяо Бо, сошлись в решающей схватке. Цюй жил в эмиграции в соседнем и сравнительно крупном цар­стве Лу, Сяо Бо — в более отдаленном и слабом Цзюй. Влиятель­ные циские сановники Го и Гао активно поддерживали Сяо Бо, но многие цисцы были за Цюя. Ближайший сподвижник Цюя Гуань Чжун с отрядом воинов выступил наперерез продвигавше­муся в Ци Сяо Бо. Была устроена засада, и во время короткой битвы Гуань Чжун меткой стрелой в живот сразил Сяо Бо. В Лу было послано донесение, что дело сделано и патрон ГуаньЧжу-на Цюй может ехать в Ци, где его ждет трон.

Однако все оказалось не так. Как выяснилось позже, стрела попала в металлическую пряжку Сяо Бо, и это спасло ему жизнь. Придя в себя, он поспешил в Ци, где с помощью Го и Гао занял трон под именем Хуань-гуна. В Лу было направлено послание с требованием казнить Цюя и Гуань Чжуна. Цюй был казнен, но за Гуань Чжуна вступился его приятель Бао Шу-я, с которым они вместе в юности занимались торговыми операциями и который высоко ценил его ум и способности. Бао уговорил Хуань-гуна не только простить Гуань Чжуна, но и любыми способами привлечь его на свою сторону во имя процветания Ци. Хуань-гун потребо­вал от Лу выдать ему Гуань Чжуна живым и после беседы с ним сделал его своим советником, дав большие полномочия. Гуань Чжун в свою очередь покаялся перед Сяо Бо и поклялся в верно­сти ему. После этого он приступил к реформам, смысл которых сводился к укреплению порядка в царстве и превращению его В сильнейшее в Поднебесной.

3. Время широких административно-политических и экономических реформ.

В описании реформ не все ясно. Некоторые из них — как о том рассказано в более поздних источниках — явно не могли быть осуществлены в те далекие времена. Но если абстрагироваться от сомнительных деталей, то можно сказать, что суть реформ Гуань Чжуна сводилась к следующему. В столичной зоне был создан 21 район — сян, по три для ремесленников и торговцев и 15 для служилого населения, т. е. для воинов. Каждые пять из этих пят­надцати возглавлялись соответственно самим гуном и двумя его

влиятельнейшими сановниками и сторонниками, Го и Гао. Живя вместе, ремесленники, торговцы и воины должны были, по мысли Гуань Чжуна, учиться друг у друга ремеслу и проникаться корпо­ративными интересами — это призвано было способствовать по­вышению их квалификации. Что касается сельского населения, периферии царства, то там создавались поселения и — по 30 се­мейств, десяток таких и должен был составлять волость — цзу и т д. вплоть до округа — шу, во главе которого должен был стоять сановник в ранге дафу. Каждый руководитель шу обязан был ре­гулярно отчитываться о делах своего шу. Кроме того, существова­ли также инспектора, в обязанность которых входило знакомство с делами на местах.

Выполнение предписаний всей этой тщательно расписанной административной схемы было для той далекой эпохи нереаль­ным; в лучшем случае ее можно принять за образец, не более того. Не исключено, что она была создана много позже и задним числом приписана Гуань Чжуну. Но стремление упорядочить ад­министрацию, лежавшее в основе этой идеальной схемы, было вполне реальным и по многим пунктам осуществимым. А так как Гуань Чжун находился во главе циской администрации около сорока лет, то нет сомнений, что кое-чего в этом направлении он добился. Во всяком случае Ци за короткое время превратилось в сильное и крепкое государство с мощной армией и обрело ог­ромное политическое влияние в Чжунго, что позволило Хуань-гуну играть решающую роль на политической сцене Поднебес­ной. Ци присоединило к себе ряд слабых соседних княжеств и подчинило своему влиянию практически все остальные. Хуань-гун покарал и потеснил многие варварские владения, преиму­щественно жунов, обнес новой стеной столицу чжоуского вана, страдавшую от варваров. Эти успехи способствовали росту его престижа, и в 680 г. до н.э. на совещании князей — чжухоу в знак уважения к его заслугам чжоуский ван официально присвоил Хуань-гуну высокочтимый титул ба.

Позднейшая древнекитайская историография выделяет три основные формы правления: ди-дао, правление легендарных древ­них мудрецов, обладавших наивысшими добродетелями; ван-дао, правление легитимных правителей, обладавших небесным ман­датом; и ба-дао, правление нелегитимных, но могущественных правителей, отвечавших за порядок в Поднебесной тогда, когда ван не был в состоянии его обеспечить. Ба считались гегемона­ми, причём в их функции официально входило «поддерживать Дом Чжоу» и защищать Чжунго от набегов кочевников-варваров. И, надо сказать, с обеими этими функциями Хуань-гун и осо­бенно Гуань Чжун хорошо справлялись. Как было замечено в свое

время Конфуцием, который в общем-то не слишком симпатизи­ровал Гуань Чжуну, если бы не Гуань Чжун, «мы все ходила бы с растрепанными волосами и запахивали халаты на левую сторо­ну», т.е. уподобились бы варварам. Иными словами, Гуань Чжун и его царственный патрон гегемон-ба Хуань-гун в годы слабости и политического вакуума спасли Чжоу от активности жунов, рри-дав Чжунго силу и порядок.

Совершенно естественно, что гегемон-ба сознавал свою силу, ощущал слабость и даже ничтожество чжоуских ванов, в чьем домене к тому же часто бывали междоусобицы, в которые Ху-ань-гун по своему статусу вынужден был вмешиваться, наводя порядок. По строгим меркам сформулированной Чжоу-гуном тео­рии небесного мандата это означало, что чжоуские ваны либо лишились дэ, либо их дэ ослабло настолько, что Небу впору было задуматься, не передать ли мандат более достойному. В первой половине VII в. до н.э. более достойным в Чжунго был именно циский Хуань-гун: он навел порядок, усмирил варваров, сохра­нил в нормальном состоянии столицу чжоуского вана с ее рби-тателями, помогал всем нуждающимся в его помощи. И ХуДнь-гун не раз намекал на то, что он мало вознагражден за свои Дея­ния, и даже намеревался было торжественно принести жертву Небу на священной горе Тайшань (это считалось прерогативой чжо-уского вана, который, впрочем, не был в состоянии ее реализо­вать), но Гуань Чжун отговорил его от столь рискованного поступка.

Вся сложность и деликатность ситуации заключалась в том, что Великий Мандат Неба на деле был лишь сладостной идеей, ибо механизма реализации воли Неба не существовало. Добиться мандата силой было нельзя. А как доказать, что ты добродетелен настолько, что Небо должно предпочесть тебя пусть слабому, но отнюдь не погрязшему в пороках и пока еще легитимному чжо-ускому вану?

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--