Реферат: Гротеск, контрастность и гиперболизация в романе Г. Г. Маркеса "100 лет одиночества"

Роковое, неодолимое влечение друг к другу тетки и племянника подводит черту под длинной чередой рождений и смертей представителей рода Буэндиа, неспособных прорваться друг к другу и вырваться к людям из порочного круга одиночества. Род пресекается на апокалипсической ноте и в то же время на счастливой паре, каких не было еще в этом роду чудаков и маньяков. В этой связи нелишне вспомнить, что горестно утверждал, проповедовал и от чего предостерегал Н. А. Бердяев: "Природная жизнь пола всегда трагична и враждебна личности. Личность оказывается игрушкой гения рода, и ирония родового гения вечно сопровождает сексуальным акт"(*6). Трудно отделаться от ощущения, что перед нами не одно из возможных толкований романа Гарсиа Маркеса, между тем написано это было русским философом еще в 1916 году. Отметим попутно, что последняя нота "Ста лет одиночества" — не пустой звук для русского, точнее, петербургского сознания. "Петербургу быть пусту" — ключевой мотив мифа о Петербурге, выстраданного староверами и переозвученного Достоевским и символистами. Миф о городе, который исчезнет с лица земли и будет стерт из памяти людей.

Роман мог бы называться и иначе — без слова "одиночество", — и тем не менее трудно назвать другую тему, которая столь же неодолимо влечет писателя и пронизывает все творчество Гарсиа Маркеса, как неизбывное одиночество его героев. Тема одиночества сродни повторяющемуся музыкальному мотиву в бесконечной симфонии его творчества. Однако лишь в романе "Сто лет одиночества" эта тема становится центральной и, как бы разбившись на тысячи осколков, придает каждому из его персонажей свое, непохожее на других, но столь же одинокое лицо. Одиночество смерти, о котором поведал Мелькиадес ("Он действительно побывал на том свете, но не мог вынести одиночества и возвратился назад"), одиночество власти, подчинившее себе одного из самых одаренных в роду Буэндиа — Аурелиано ("Заплутавшись в пустыне одиночества своей необъятной власти"), одиночество старости, в которое на долгие годы погрузилась самая обаятельная из героинь — прародительница Урсула ("в лишенном света одиночестве своей глубокой старости"), одиночество неприступности, жертвой которого стала Амаранта ("Амаранта заперлась в спальне, чтобы до самой смерти оплакивать свое одиночество"), — каждый из героев романа настолько неповторим и ярок, что оказался способным на свой путь и свою долю. Пустыня одиночества, по которой они бесцельно бродят, твердая его скорлупа, которую они пытаются продолбить — ключевые мотивы романа и постоянные напоминания об их неспособности к теплу и солидарности, о чем, уже по выходе романа, отвечая на недоуменные вопросы журналистов, неоднократно говорил сам Гарсиа Маркес. Есть, впрочем, в разговоре об одиночестве и точка отсчета — творческая, коль скоро неизбежное одиночество творца, имеем ли мы мужество в этом себе признаться или нет, лежит в основе того таинства, которому обречен художник и которым он одаривает читателя. Гарсиа Маркес этим мужеством обладает. В интервью, данном в 1979 году Мануэлю Перейре, корреспонденту журнала "Bohemia", он сказал: "Считаю, что если литература — продукт общественный, толитературный труд абсолютно индивидуален и, кроме того, это самое одинокое занятие в мире. Никто не может тебе помочь написать то, что ты пишешь. Здесь ты совершенно один, беззащитен, словно потерпевший кораблекрушение посреди моря".

Далеко не случайно первоначально Гарсиа Маркес хотел дать своему роману, известному как "Сто лет одиночества" , который никак не мог осилить и все откладывал для лучших времен, другое название — "Дом" . Жизненный цикл, отведенный роду Буэндиа, неуклонно движется к своему концу, по мере того как приходит в запустение Дом . Он приходит в упадок и разрушается, несмотря на все титанические и безуспешные попытки дряхлеющей Урсулы противостоять этому процессу, неумолимо надвигающемуся итогу. В доме не хватало тепла, не хватало его, в сущности, даже Урсуле, и все его многочисленные обитатели действительно лишь обитали в нем, а не жили. Вспомним Арсения Тарковского: "Живите в доме и не рухнет дом". Любопытно, что уже в самых первых рассказах Гарсиа Маркеса явственна эта тема — тема проклятого дома и обреченности семьи, неспособной остановить бег времени.

Проклятие дома — необоримый страх породнившихся родственников обрести хвостатое потомство, с хрящевыми крючками и кисточками на конце. Дабы обмануть судьбу, Урсула, прародительница, вообще готова была отказаться от продолжения рода. Да и потом, убеждаясь, что расплата все откладывается, она, тем не менее, то и дело ужасалась по крайней мере четырем смертным грехам, подчинившим себе членов ее семейства: война, бойцовые петухи, дурные женщины, бредовые идеи. Испепеляющие страсти и бредовые идеи оказываются сердечными и душевными свиными хвостиками, появления которых так опасалась Урсула и о появлении которых — и прежде всего у своего сына, Аурелиано —она, в сущности, догадалась. Далеко не случайно мы читаем о герое, которому пришлось развязать тридцать две войны, нарушить все свои соглашения со смертью и открыть в конце концов преимущества простой жизни, что он "вывалялся, как свинья в навозе славы". "Ты поступаешь так, — закричала ему его мать, когда узнала, что он отдал приказ расстрелять своего друга, — словно родился со свиным хвостом". В этом хрупком и прекрасном мире чудаков, анахоретов и смутьянов все его обитатели родились со свиными хвостиками. Все они, каждый по-своему, вывалялись в навозе, кто славы, как Аурелиано, кто неприступности, как Амаранта, кто жестокости, как Аркадио, кто прожорливости и мотовства, как Аурелиано Второй, кто изнеженной извращенности, как Хосе Аркадио.

Творчество Гарсиа Маркеса пронизывает собой народное мировидение, вековая мудрость то и дело дает о себе знать. Но одновременно дает о себе знать и коренное отличие: мудрость Гарсиа Маркеса одновременно и вековая, и сегодняшняя. Так, в фольклоре индейского племени чиригуано есть любопытнейшее сказание о великом потопе: "Чтобы досадить истинному богу, Агуара-Тунпа поджег все прерии в начале или в середине осени, так что вместе с растениями и деревьями, погибли и все животные, от которых в те времена зависело существование индейцев ... Он наслал ливень на землю, надеясь потопить в воде все чиригуанское племя, и чуть было не преуспел в этом. К счастью, чиригуано удалось расстроить его план. Действуя по внушению истинного бога Тунпаэтэ, они отыскали большой лист падуба и посадили на него двух маленьких детей, мальчика и девочку, рожденных от одной матери, и пустили этот маленький ковчег с его драгоценным грузом плыть по воде. Дождь лил потоками, вода поднялась и затопила всю землю, все чиригуано утонули; спаслись только двое детей на листе падуба. Наконец дождь прекратился, и вода спала, оставив после себя огромные пространства вонючего ила ... Со временем дети выросли, и от их союза произошло все племя чиригуано.

Замысел Гарсиа Маркеса, как бы подхватывая некоторые из мотивов этого мифа, в то же время очевиднейшим образом полемически заострен. И если народное сознание выпестовало миф-предостережение против стихии — не столько природной, сколько стихии зла, бушующей в крови людей, — с ключевым мотивом спасения и союза двух детей, рожденных от одной матери, то колумбийский писатель идет дальше и не оставляет иллюзий.

Куда более многозначным, чем это обычно считается, является последний аккорд "Ста лет одиночества" — притча о муравьях, которые пожирают последнего отпрыска рода Буэндиа. Вспомним, что Хосе Аркадио, основателю Макондо, привиделся будущий изумительный город с "зеркальными стенами". В конечном счете эта утопия восходит к Апокалипсису, согласно которому на месте павшего Иерусалима воздвигнется новый град: "город был чистое золото, подобен чистому стеклу"(От. 21,18). Утопии преодолеваются антиутопиями, поэтому если в утопиях грядущий муравейник навсегда счастливых людей обосновывается в городах с "зеркальными стенами", то у Гарсиа Маркеса муравьи пресекают жизнь города, населенного людьми, более чем далекими от совершенства.

В сущности, муравьи здесь — это аналог тех же людей из социалистических утопий, лишенных страстей, чудачеств, увлечений и заблуждений. Поэтому-то им и суждено сменить род Буэндиа на земле. Кстати говоря, именно поэтому и не поддается однозначному толкованию как финал романа, так и весь его замысел. Величие чудачеств, или предостережение от чрезмерностей? Однозначно лишь само предостережение, заложенное в книгу. Но герои, с которыми мы расстаемся ("С той же безумной отвагой, с которой Хосе Аркадио Буэндиа пересек горный хребет, чтобы основать Макондо, с той же слепой гордыней, с которой полковник Аурелиано Буэндиа вел свои бесполезные войны, с тем же безрассудным упорством, с которым Урсула боролась за жизнь своего рода, искал Аурелиано Второй Фернанду, ни на минуту не падая духом"), несмотря на всю их ущербность и неспособность к любви, — не предпочтительнее ли они лишенных страстей, обреченных на счастье и побеждающих муравьев?

Итак, предостережение от страстей, чрезмерностей, утопии, иллюзий, и в то же время восхищение человеческой способностью к ним, рассказ о них с улыбкой и любовью. Вряд ли случайна эта, казалось бы, нелогичность человеческой и писательской позиции. Буйство страстей сродни чувству красок, запахов, чрезмерностей латиноамериканской природы, окружавшей Гарсиа Маркеса с детства.

Творчество Гарсиа Маркеса — это рассказ о страстях человеческих, (воля к власти, воля к любви, воля к смерти, воля к одиночеству), об их пагубности, их всесилии и красоте. На последних страницах "Ста лет одиночества" сквозь призму семейных воспоминаний последних отпрысков семьи Буэндиа подводится своеобразный итог рода: "Они слышали, как Урсула ведет битву с законами творения, чтобы сохранить свой род, как Хосе Аркадио Буэндиа ищет бесплодную истину великих открытий, как Фернанда читает молитвы, как разочарования, войны и золотые рыбки доводят полковника Аурелиано Буэндиа до скотского состояния, как Аурелиано Второй погибает от одиночества в разгар веселых пирушек, и поняли, что главная неодолимая страсть человека одерживает верх над смертью, и снова почувствовали себя счастливыми, уверившись, что они будут продолжать любить друг друга и тогда, когда станут призраками, еще долго после того, как иные виды будущих живых существ отвоюют у насекомых тот жалкий рай, которые скоро насекомые отвоюют у людей".

Роман Гарсиа Маркеса столь же полифоничен, сколь полифоничен роман Достоевского. С той лишь разницей, что если у русского писателя перед нами пусть обманчивое, и все же равноправие идей , то Гарсиа Маркес ввергает нас в мир равноправных страстей , равноправных друг перед другом и перед лицом вечности.

Всевластие природы, всемогущество страстей, неизбывность одиночества, предощущение Апокалипсиса — все это краеугольные камни творчества колумбийского писателя. И над всем этим — вера в то, что только человеческим теплом можно не столько преодолеть, сколько преобразить все это, во благо природе, человеку, народу, человечеству.

Среди множества неожиданностей, встречающихся при чтении романа "Сто лет одиночества", одна из самых привлекательных — это пристальное внимание, которое уделяется волшебному и чудесному. Но Гарсия Маркес воссоздает его совершенно по-новому и достигает потрясающих результатов. На первых же страницах романа он упоминает "алхимиков Македонии" и их мифы. С помощью алхимии, например, Мелькиадес вновь обретает молодость. Конечно, отчасти это чудесное превращение — всего лишь насмешка, шутка. Мелькиадес появляется со вставной челюстью, которую он показывает восхищенным зрителям: иногда магия не что иное, как обман. В этом контексте нас не удивляет упоминание о Нострадамусе. Урсула, один из центральных персонажей романа, — это женщина, выражающая привязанность к реальности; наблюдая бесплодные изобретательские попытки мужа, она говорит о противоположности алхимии и настоящей науки, которая является двигателем прогресса.

Мертвые появляются в романе как живые. Один из таких "живых мертвецов" — Пруденсио Агиляр, которого убил Хосе Аркадио Буэндиа. Они не призраки, а существа, с которыми можно поговорить и которые спокойно бродят по домам днем и ночью. Супруги обнаруживают Пруденсио даже в собственной комнате и вынуждены уйти из деревни. Аурелиано обладает редкой "алхимической" интуицией. Его не удивляет то, что мертвые живут вместе с живыми и даже реинкарнируются, как Мелькиадес. Когда персонажи бредят, в царстве подсознания они осуждают волшебные эффекты окружающего мира. Реальность в романе "Сто лет одиночества" не менее волшебна и загадочна. Аурелиано Печальный раскрывает, что привидение, обитавшее в "ничьем" доме — это всеми забытая Ребека. Вечный жид появляется в форме монстра; пергаменты оказываются магическими. Они и составляют роман, который читатель держит в своих руках.

Гарсия Маркес показывает в романе "Сто лет одиночества", что чудесное может существовать наряду с обыденным, и с помощью образного и ясного языка превращает невероятное в правдивое и поэтичное.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Но является ли роман "Сто лет одиночества" мрачной притчей о человечестве? Конечно же нет, несмотря на апокалипсические ноты финала, на мифологический размах обобщений, на всю серьезность разговора о смысле человеческой жизни, несмотря на то, что роман, без сомнения, прозвучал как предостережение. И трагизму, и серьезности разговора, и предостережению, и апокалипсическим нотам в романе Гарсиа Маркеса неизменно сопутствует смех. В одном из интервью Гарсиа Маркес сказал: "Когда-нибудь мы возьмемся за разбор "Ста лет одиночества" , повести "Полковнику никто не пишет" , "Осени патриарха" и тогда увидим, сколько шуток, забав, веселья, радости работы заложено в этих книгах, потому что нельзя создать ничего великого ни в литературе, ни в чем-либо вообще, если не испытывать счастья, создавая это, или по крайней мере не считать это средством достижения счастья". Поэтому с таким же успехом можно сказать, что смеху, шуткам, игре, розыгрышам в творчестве Гарсиа Маркеса сопутствует серьезность разговора о вечных, неразрешимых вопросах, о человеческом предназначении.

Более того, разговору об исчезновении с лица земли рода Буэндиа, "ибо тем родам человеческим, которые обречены на сто одиночества, не суждено появиться на земле дважды", смех сопутствует еще и потому, что, вопреки исчезновению , смех издавна способствует переходу из смерти в жизнь. "Мы видели, — утверждал В. Я. Пропп, — что смех сопровождает переход из смерти в жизнь. Мы видели, что смех создает жизнь, он сопутствует рождению и создает его. А если это так, то смех при убивании превращает смерть в новое рождение, уничтожает убийство. Тем самым этот смех есть акт благочестия, прекращающий смерть в новое рождение".

Выводы

· «Много лет спустя, перед самым расстрелом, полковник Аурелиано Буэндия припомнит тот далёкий день, когда отец повёл его поглядеть на лёд» (с.5).

· Зеркальность (зазеркальность) романа, характеризуемого постоянным повторением.

· Гротеск (преувеличенность), стёб, цинизм, перенасыщение половым вопросом. История вырождения рода, построенного на кровосмешении и имя смешении.

· Чувствуется вольная или невольная пародия на южноамериканские «мыльные оперы».

· Библейская линия – фактически фамилия последнего в роду оказывается – Вавилонья.

· Любовь и Одиночество – два мифологических чудовища, между которыми проходит жизнь человека


ЛИТЕРАТУРА

  1. Гарсиа Маркес Г., Варгас Льоса М. Писатели Латинской Америки о литературе. М., 1982. С. 126.
  2. Варгас Льоса М. Амадис в Америке // Писатели Латинской Америки о литературе. С. 314.
  3. Земсков В. Б. Габриэль Гарсиа Маркес. М., 1986. С. 63.
  4. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1983. С. 206.
  5. Ильин В. Н. Шесть дней творения. Париж, 1991. С. 20.
  6. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989. С. 411.
  7. Фрэзер Д. Д. Фольклор в Новом Завете. М., 1985. С. 123-124.
  8. Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л., 1981. Т. 22, С.92.
  9. Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1976. С. 188.
  10. Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987. С. 36.
  11. Цит. по: Истинная свобода. — 1920, № 1. С. 13.
  12. Дьяконов И. М Архаические мифы Востока и Запада. М., 1990. С. 33.
  13. Эйхенбаум Б. Лев Толстой: Семидесятые годы. Л., 1974. С. 32-33.
  14. Кутейщикова В., Осповат Л. Новый латиноамериканский роман. М, 1983. С. 370.

К-во Просмотров: 161
Бесплатно скачать Реферат: Гротеск, контрастность и гиперболизация в романе Г. Г. Маркеса "100 лет одиночества"