Реферат: Язык как средство познание действительности

Другое объяснение предлагает В. Гумбольдт. «Язык, – пишет он, – есть как бы внешнее проявление духа народа; язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык – трудно себе представить что-либо более тождественное. Каким образом они сливаются в единый и недоступный нашему пониманию источник, остается для нас необъяснимым. Не пытаясь определить приоритет того или другого, мы должны видеть в духовной силе на рода реальный определяющий принцип и действительное основание различия языков, так как только духовная сила народа является жизненным и самостоятельным явлением, а язык зависит от нее»[14] . Определив дух народа в качестве причины различия языков, В. Гумбольдт с духом связывает и развитие языка. Язык, – утверждает он, – есть душа во всей ее совокупности. Он развивается по законам духа[15] .

Таким образом, в понимании В. Гумбольдта, язык находится в промежуточном положении между человеком и внешним миром и развивается не в процессе человеческой познавательной деятельности, направленной на объективную действительность, а по законам развития духа.

Б.Рассел

Б. Рассел, который по праву считается главой аналитического движения, впервые при анализе реальных взаимосвязей провел параллель между онтологической структурой реальности и логической структурой высказываний и истолковал высказывание как отображение действительности. Отсюда становится понятным особое внимание Рассела к языку. В своем анализе Рассел исследует фактическое положение дел (анализ отношений между положениями дел - тема, лежащая в основе всей философии Рассела) и сопоставляет знаки с реальными сущностями. В результате он приходит к выводу, что в языке могут отображаться категориальные различия, а языковая двойственность субъектных и предикатных знаков передает онтологическое разделение на субстанции и свойства. Этот параллелизм логической и онтологической структур показывает, что между логикой и онтологией существует тесная связь, что логический анализ языка и онтологический анализ реальности близки друг другу. Вот почему Рассел так упорно подчеркивает значение анализа языка для философии.

Исследуя отношения между индивидуальным опытом и общим составом научного знания, Рассел в книге «Человеческое познание» уделяет огромное внимание определению и описанию языка и некоторых его элементов: «Язык, наше единственное средство сообщения научного знания, социален в своем существе, происхождении и главных функциях... Тем не менее главной целью языка является общение, и для того, чтобы служить этой цели, он должен быть народным, а не личным диалектом, изобретенным самим говорящим»[16] , Наиболее личное в опыте индивида стремится исчезнуть в процессе выражения этого опыта; научное же познание стремится стать вообще безличным и пытается утверждать то, что «чем больше мы подходим к законченной абстрактности логики, тем меньше становится неизбежная разница в значениях, которые различные люди связывают со словом»³¹ .

Итак, у языка две главные функции: выражения мысли и коммуникации и два достоинства: он социален и является для общества средством выражения мыслей, которые остались бы личным достоянием индивида. Без языка наше познание ограничилось бы только тем, что нам дают собственные органы чувств. То есть язык – это средство превращения личного опыта в опыт внешний и общественный. Язык служит не только для выражения мыслей, но и делает возможными мысли, которые без него не могли бы существовать.

Письменная форма языка дает человеку возможность «вести свои дела с внешним миром посредством знаков (символов), которые имеют (1) определенную степень постоянства во времени и (2) значительную степень дискретности в пространстве»[17] .

Слово может ассоциироваться с каким-либо предметом окружающего мира, когда это происходит, тогда оно ассоциируется еще и с идеей или мыслью об этом предмете. Произнесение слова может быть вызвано данным предметом, и слышание его может вызывать идею предмета - это, по Расселу, простейший вид значения, из которого развиваются другие его виды. Идеи отличаются от впечатлений, которые есть прототипы идей, но сходство идей и впечатлений гарантируется тем, что они выражаются в одних и тех же словах. Это объясняет возможность наглядного изучения слова посредством единичного чувственного явления.

Х.-Г. Гадамер

Особое значение герменевтика приобрела благодаря работам Х.-Г. Гадамера. Критически осмыслив предшествующую герменевтическую традицию, выявив в ней основные направления, он предложил собственный подход. Гадамер претендовал на раскрытие таких предпосылок познания, которые не могут быть обоснованы методами самой науки. Проблемное поле герменевтики философ понимает весьма широко: речь идет об особой области, задача которой «раскрыть опыт постижения истины, превышающей область, контролируемую научной методикой, везде, где мы с ним сталкиваемся, ипоставить вопрос о его собственном основании» .[18]

Намечая дальнейшее развитие герменевтики, Гадамер задумал онтологический поворот герменевтики к языку. Здесь он во многом следует Хайдеггеру, Основные категории, используемые Гадамером, «предпонимание», «традиция», «предрассудок», «горизонт понимания».

Предпонимание - это предпосылка понимания и одновременно его условие. Предрассудок - это «предсуждение, то есть суждение, вынесенное до окончательной проверки всех фактически определяющих моментов»⁴⁰ . Традиция- это одна из форм авторитета, связывающая историю и современность. В современности имеют место элементы традиции, которые, по Гадамеру, и есть предрассудки, в своей совокупности составляющие то, что может быть названо «горизонтом понимания».

Предрассудки (то, что предшествует рассуждению) суть необходимые, объективно заложенные в языке и в способах мыслительной деятельности компоненты, влияющие на речемыслительную и понимающую деятельность человека, а потому они должны учитываться в герменевтических методиках.

Поскольку любая традиция нерасторжимо связана с языком, в нем выражается и часто им обусловлена, постольку первейшим предметом и источником герменевтической рефлексии и опыта является язык как структурный элемент культурного целого. Языковой опыт мира абсолютен, он выше нашего конкретного бытия; он предшествует всему тому, что мы познаем и высказываем. «Основополагающая связь между языком и миром не означает поэтому, что мир становится предметом языка. Скорее то, что является предметом познания и высказывания, всегда уже окружено мировым горизонтом языка» .[19]

А. Шлейхер

Вслед за Гердером и Гумбольтом Шлейхер считает, что «только язык делает человека человеком». Более того, язык – «единственный и характеристический признак человечества», поэтому «без знания соотношений языков и законов, обусловливающих их развитие, никто не может составить себе удовлетворительного воззрения на природу и сущность человека »[20]

Шлейхер направляет внимание на исследование «материально-телесных условий» речевой деятельности. Он признаёт то, что материальной основой языка являются мозг, органы речи и органы чувств, что действительное назначение языка — быть органом мысли, мышлением в звуковой материи. Язык он понимает как «звуковое выражение мысли», как «мыслительный процесс, выявляющийся с помощью звука». Он признаёт равнозначность образования языка, с одной стороны, и развития мозга и органов речи, с другой стороны. Язык, по его мнению, создаётся на основе звукоподражаний и непроизвольных выкриков, при одновременном формировании материального субстрата мышления и механизма говорения, и в этом процессе находит воплощение собственно человеческая способность к реализации духа в членораздельных звуках, очеловечивание природы. А. Шлейхер идёт по пути приближения к современному учению о связи языка с деятельностью высшей нервной системы, предвосхищая некоторые идеи нейролингвистики и биолингвистики.

А. А. Потебня

Лингвистические взгляды А.А. Потебни складывались под сильным влиянием В. фон Гумбольдта и Х. Штайнталя. Он сближает и вместе с этим разграничивает задачи языкознания и психологии. Для него сравнительный и исторический подходы неразрывно связаны. Сравнительно-историческое языкознание представляет собой форму протеста против логической грамматики. Язык понимается как деятельность, в процессе которой беспрерывно происходит обновление языка, изначально заложенного в человеке в качестве творческого потенциала. А.А. Потебня утверждает тесную связь языка с мышлением и подчёркивает специфичность языка как формы мысли, но «такой, которая ни в чём, кроме языка, не встречается». Логика квалифицируется как наука гипотетическая и формальная, а психология (а тем самым и языкознание) как наука генетическая. Подчёркивается более «вещественный» (по сравнению с логикой) характер «формальности» языкознания, не большей, чем у других наук, его близость к логике. Язык трактуется как средство не выражать уже готовую мысль, а создавать её. Поэтому Потебня считает ошибочным мнение, будто языки являются «только средствами обозначения мысли уже готовой, образовавшейся помимо их, как действительно думали в прошлом, отчасти в нынешнем веке». Нет, «главная функция как системы слов – видоизменение мысли»».[21]

Различаются логические и языковые (грамматические) категории. Подчёркивается, что последних несравненно больше и что языки различаются между собой не только в звуковой форме, но и строем выразившейся в них мысли, свои влиянием на последующее развитие народов. Речь считается одной из сторон большего целого, а именно языка. А.А. Потебне принадлежат утверждения о нераздельности речи и понимания, о принадлежности понятного говорящему не только ему самому. Внимание обращается прежде всего на динамическую сторону языка — речь, в которой «совершается действительная жизнь слова», только в которой возможно значение слова и вне которой слово мертво.

По А.А. Потебне, слово имеет не более одного значения, а именно того, которое реализуется в акте речи. Он не признаёт действительного существования общих значений слов (как формальных, так и вещественных). При этом он подчёркивает, что слово выражает не всю мысль, принимаемую за его содержание, а только один её признак, что в слове есть два содержания – объективное (ближайшее этимологическое содержание слова, заключающее в себе только один признак; народное значение) и субъективное (дальнейшее значение слова, в котором может быть множество признаков; личное значение), что слово как акт познания содержит в себе, кроме значения, знак, указывающий на актуальное значение и опирающийся на прежнее значение, что звуковая форма слова тоже есть знак, но знак знака. Знак значения трактуется как признак, являющийся общим между двумя сравниваемыми сложными мысленными единицами, своего рода заместителем, представителем соответствующего образа или понятия. Под внутренней формой слова понимается отношение содержания мысли к сознанию, представление человеком его собственной мысли. Слово определяется как звуковое единство с внешней стороны и как единство представления и значения с внутренней стороны. На грамматическую форму распространяется то же трёхэлементное строение. Грамматическая форма признаётся элементом значения слова, однородным с его вещественным значением. Рекомендуется прослеживать историю употребления слов в процессе исторического развития языка с целью сделать выводы о характере изменений в мышлении данного народа и человечества в целом.

Рассматривая теорию В. Гумбольдта о народном духе, А. А. Потебня признает вопрос о происхождении языка вопросом о явлениях душевной жизни, предшествующей языку, о законах его образования и развития, о влиянии его на последующую душевную деятельность, то есть вопросом чисто психологическим. А. А. Потебня понимает, что в душевной деятельности есть понятия сильнейшие, выдвигаемые вперед, и понятия, остающиеся вдали. Именно сильнейшие представления участвуют в образовании новых мыслей (закон апперцепции Гербарта). А. А. Потебня хорошо видит роль ассоциации и слияния ассоциаций в образовании рядов представлений. Разнородные представления, воспринятые одновременно, не теряя своей цельности, могут слагаться в одно целое. При слиянии два различных представления воспринимаются как одно[22] .

Иначе говоря, А. А. Потебня прекрасно понимал роль языка в процессах познания нового, в процессах становления и развития человеческих знаний о мире на основе психологических процессов апперцепции и ассоциации, на основе разных по силе представлений человека о явлениях, имеющих названия в языке.

Э.Сепир

Подход Эдуарда Сепира к изучению языка психологичен, и в этом заключается главная особенность его научной позиции. «Каждый язык обладает законченной в своем роде и психологически удовлетворительной формальной ориентацией, но эта ориентация залегает глубоко в подсознании носителей языка – реально они ее не осознают»[23] , – написал Сепир. Сепир же подчеркивает психическую природу языка, его неразрывную связь с мышлением. Язык – система знаков, но это определение не раскрывает его сущность, потому что неясно, по каким тогда законам эта система знаков начинала создаваться. Обнаружив у Сепира идею, что структура языка формируется по общим принципам мыслительных процессов человека и отражает уникальные особенности человеческой психики, легче понять, как первобытный человек «вдруг» мог заговорить. В схематичном изложении Соссюра, есть окружающий мир, есть в мозгу каждого человека представление о нем и есть иерархически более высокая система знаков (язык), созданная единообразной для обеспечения взаимодействия людей. Для Сепира же «язык не есть ярлык, заключительно налагаемый на уже готовую мысль»,[24] а просто «внешняя грань» этой мысли. И трудно не согласиться с этим, потому что мне мышление представляется умением воспринимать мир в символах (из чего вытекают способности человека к сравнению, выявлению общих черт и связей между явлениями, а затем и к прогнозированию). Язык в таком случае можно назвать тем же процессом символического познания мира, только протекающим в голове каждого человека и закрепляющим находки в коллективной памяти.

Л.Блумфилд

Концепция Л.Блумфилда ознаменовала целую эпоху американской лингвистики. Считается, что идеи Блумфилда сформировались под влиянием изучения языков индейцев. Основная задача — разработка строго формальных методов анализа лингвистического текста (в отличие от менталистского подхода Сепира).

«Печальным следствием идеи универсальной грамматики была вера в то, что грамматист или лексикограф, опираясь на свои мыслительные способности, может установить логические основы языка и определить, как люди должны говорить,»[25] – замечает ученый в первой главе своей книги, давая очерк истории языкознания. Замечание справедливое, многократно доказанное. Исходя из собственного опыта, Блумфилд настаивает на необходимости сначала разработать такую методику исследования, которая была бы максимально объективной и фиксировала и предоставляла в распоряжение лингвистов сведения о реальных языках, а не о том, как эти языки воспринимает исследователь.

Свой подход Блумфилд называет материалистическим (или механистическим). При менталистском подходе лингвист должен оперировать такими понятиями как дух, идея, рассудок и т.д. Блумфилд считает, что нужно отказаться от таких трудно определяемых понятий и наблюдать речевое поведение объективно, как химическую реакцию.