Реферат: Инквизиционный процесс. Формальная система доказательств
Очные ставки свидетелей обвинения с арестованными запре-щались. Единственной причиной для отвода свидетелей считалась личная вражда. Однако арестованному инквизиторы не сообщали, утеряли ли в результате его отвода силу показания доносчиков и свидетелей. Инквизиторы продолжали настаивать на обвинениях да-же в тех случаях, когда выяснялось, что они являются клеветой или вымыслом доносчиков.
Все свидетели были по существу свидетелями обвинения. Об-виняемый не мог выставить свидетелей в свою защиту потому, что инквизиция могла бы обвинить их в потворстве и сочувствии ереси.
Никаких ограничительных сроков для проведения следствия не существовало. Инквизиторы могли при желании держать обви-няемого в тюрьме до вынесения приговора и год, и два, и десять лет, и всю его жизнь.
Следующим этапом в инквизиционной процедуре являлся до-прос обвиняемого, основная цель которого заключалась в том, чтобы добиться от него признания.
Инквизитор тщательно готовился к допросу арестованного. Он предварительно знакомился с его биографией, выискивая в ней мес-та, ухватившись за которые он мог бы сломить свою жертву, заста-вить жертву беспрекословно повиноваться своей воле.
Однако, было бы ошибочным считать, что свою главную зада-чу инквизитор видел прежде всего в отправке еретика на костер. Ин-квизитор в первую очередь добивался превращения еретика из “слу-ги дьявола” в “раба господня”.
Допрос начинался с того, что обвиняемого заставляли под присягой дать обязятельство повиноваться церкви и правдиво отве-чать на вопросы инквизиторов, выдать все, что знает о еретиках и ереси, и выполнить любое наложенное на него наказание. После та-кой присяги любой ответ обвиняемого, не удовлетворявший инкви-зитора, давал повод последнему обвинить свою жертву в лжесвиде-тельстве, в отступничестве, в ереси и, следовательно, угрожать ей костром.
При допросе инквизитор избегал выдвигать конкретные обвинения. Он задавал десятки разнообразных и часто не имеющих к делу никакого отношения вопросов с целью сбить с толку допра-шиваемого, заставить его впасть в противоречия, наговорить с пере-пугу нелепостей, признать за собой мелкие грехи и пороки. Умение вести допрос считалось главным достоинством инквизитора.
Но все же добиться признаний только путем хитроумно и ко-варно построенного допроса инквизиторам далеко не всегда удава-лось. Тогда пускались в ход другие, не менее действенные средства– ложь, обман, запугивание, рассчитанные на то, чтобы подавить лич-ность обвиняемого.
У инквизиторов было множество и других “гуманных” средств для того, чтобы сломить волю своей жертвы. Они могли держать уз-ника годами в тюрьме без следствия и суда, создавая у него впечат-ление, что он заживо погребен. Они могли симулировать суд в на-дежде, что после вынесения ложного смертного приговора жертва в порыве отчаяния “заговорит”. Они могли морить узника голодом, мучить его жаждой, держать в сыром, темном и зловонном подзе-мелье, где крысы и насекомые превращали его жизнь в ад.
Все эти многочисленные средства “гуманного” воздействия приносили свой результат, и многие узники признавали не только действительные но и вымышленные преступления против веры.
Когда инквизиторы приходили к заключению, что уговорами, угрозами, хитростью невозможно сломить обвиняемого, они прибе-гали к насилию, к пыткам, исходя из посылки, что физические муки просвещают разум значительно эффективнее, чем муки моральные.
Шпренгер по этому поводу пишет: “Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была неодно-кратно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая про-должает запираться в правде, он приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию. Ведь известно, что допросы под пыт-кою обманчивы и, на что уже раньше указывалось, зачастую остают-ся без результата.” Затем, прервав на время пытку обвиняемую сно-ва уговорами пытались заставить признаться в своих преступлениях. Далее, у него же: “Если умеренно пытаемый продолжает запира-ться, то перед ним раскладываются иные орудия пытки, и он пре-дупреждается, что они будут применены к нему, если он не скажет правды.” Весь ход такого допроса записывался нотариусом в прото-кол.
Чтобы спастись, подсудимый должен был сперва признать се-бя виновным в предъявляемом ему обвинении, затем выдать подлин-ных или воображаемых сообщников, и только тогда ему разрешали отречься от ереси и примириться с церковью. Если все это он проде-лывал охотно и со рвением, то мог отделаться сравнительно легким наказанием; если же инквизиторам удавалось его сломить только после длительной “обработки”, то его ждала более суровая кара.
Итак, следствие закончено. Инквизиторы одержали победу или потерпели поражение. В первом случае обвиняемый дал требуе-мые от него показания, во втором – обвиняемый решительно настаи-вал на своей невиновности. Теперь трибуналу инквизиции предстоя-ло вынести приговор, который соответствующим образом покарал бы и того и другого.
Создав инквизицию, церковь постоянно доказывала свое пра-во карать не только духовными, но и “телесными” карами провинив-шихся в вопросах веры овечек.
Инквизитор отлучал нарушителей церковных законов от церк-ви и накладывал на них другие кары. Отлучение, провозглашенное инквизитором, пахло костром, в лучшем же случае – длительным тюремным заключением и потерей состояния, не говоря уж о мо-ральных и физических пытках.
Хотя обвиняемый формально не был лишен нанять себе за-щитника, на практике это исключалось, ибо защитник еретика сам мог быть заподозрен в ереси, арестован и осужден инквизицией.
В Испании защитник назначался самой инквизицией. Но по существу это был не защитник, а сотрудник инквизиции, помогав-ший засудить обвиняемого.
Невежество также не спасало обвиняемого от кары. Несколько смягчали участь жертвы умопомешательство или опьянение, но и в том и в другом случае обвиняемый был обязан признать себя винов-ным, если хотел избежать костра.
Шпренгер пишет: “Относительно окончательного приговора надо сказать следующее: по мнению Августина, приговор не может быть произнесен над тем, кто не сознался в содеянном преступле-нии. Сознание же может быть двояким: добровольным или под дав-лением доказательств. Приговор - троякий: временный, окончатель-ный и предписанный. По объяснению Раймунда, промежуточным приговором называется такой, который относится не к главным пун-ктам обвинения, но к побочным, выявившимся в течение процесса, таким как отвод свидетеля, признание или отвержение отсрочки и т.п. Окончательным приговором называется такой, который заклю-чает главные пункты обвинения, а предписанный – такой, в котором старший по должности дает предписание младшему, как надлежит действовать против осужденного”.
Приговоры инквизиции, как правило, отличались суровостью и жестокостью. Трибунал инквизиции присуждал в первую очередь к епитимиям – от “легких” до “унизительных”, затем к тюремному заключению, обычному или строгому, к галерам и, наконец, к отлу-чению от церкви и передаче осужденного светским властям для сож-жения на костре. Почти всегда эти виды наказаний сопровождались бичеванием осужденных и конфискацией их имущества.
В XIII в. довольно популярным наказанием было принуди-тельное участие в крестовых походах.
Узник, разумеется, если располагал скрытыми от инквизиции средствами, подкупить тюремщиков и обеспечить себе таким обра-зом, некоторые поблажки и льготы.
В XIII в. инквизиторы, осудив еретика, приказывали разру-шить и сравнять с землей его дом, Однако со временем стремление завладеть имуществом осужденных взяло верх, и инквизиция отказа-лась от такого рода действий.
В отличие от светских судов инквизиция судила и преследова-ла не только живых, но и мертвых. Вообще инквизиционный трибу-нал не признавал каких-либо смягчающих вину обстоятельств. Ни пол, ни возраст, ни давность совершенного проступка, ни, наконец, смерть не спасали еретика от осуждения.
Того из вероотступников, кто упорствовал в своих ошибках инквизиция отлучала от церкви и “отпускала на волю”.
Эта невинная на первый взгляд формулировка таила в себе смертный приговор обвиняемому. Осужденный “отпускался на во-лю” в том смысле, что церковь отказывалась впредь заботиться о его вечном спасении, что она отрекалась от него.
Упорствующего еретика должна была поглотить не в фигу-ральном, а в буквальном смысле геена огненная. Но инквизиторы предпочитали, чтобы эту грязную работу за них выполняла граждан-ская власть. Зловещую привилегию официально выносить смертные приговоры, казнить и оплачивать палача церковь предоставляла светским властям.