Реферат: Интертекст

Вадим Руднев

Интертекст - основной вид и способ построения художественного текста в искусстве модернизма и постмодернизма, состоящий в том, что текст строится из цитат и реминисценций к другим текстам.

Поэтика И. опосредована основной чертой модернизма ХХ в., которую определяют как неомифологизм . В неомифологическом тексте в роли мифа, конституирующего смыслы этого текста, выступают, как известно, не только архаические мифы, но античные и евангельские окультуренные мифы и, наоборот, мифологизированные тексты предшествующей культурной традиции, такие, как "Божественная комедия", "Дон-Жуан", "Гамлет", "Легенды о доктора Фаусте".

Что касается цитаты, то она перестает в поэтике И. играть роль простой дополнительной информации, отсылки к другому тексту, цитата становится залогом самовозрастания смысла текста.

"Цитата, - писал Осип Мандельштам, - не есть выписка. Цитата есть цикада - неумолкаемость ей свойственна".

Анна Ахматова, говоря о сути поэзии, конечно прежде всего ХХ в., обронила такие строки:

Но, может быть, поэзия сама -

Одна великолепная цитата.

Адриан Леверкюн, герой романа Томаса Манна "Доктор Фаустус", одного из самых интертекстуальных романов ХХ в, в разговоре со своим alter ego чертом слышит от него следующую сентенцию, которая становится кредо самого музыканта Леверкюна: "Можно поднять игру на высшую ступень, играя с формами, о которых известно, что из них ушла жизнь". Так в действительности и строилась музыка ХХ в. - из цитат и реминисценций к фольклору, джазу, музыкальным произведениям прежних эпох.

Примерно такую ситуацию описал Герман Гессе в романе "Игра в бисер". Игра в бисер - это и есть И.

Ахматова в одном из наиболее интертекстуальных своих произведений, "Поэме без героя", писала:

...а так как мне бумаги не хватало,

Я на твоем пишу черновике.

И вот чужое слово проступает...

Поэтика чужого слова проанализирована в книгах М. М. Бахтина, который сделал из словосочетания "чужое слово" своеобразный термин (см. полифинический роман, диалогическое слово), и, к сожалению, менее известного литературоведа А. Л. Бема применительно к Достоевскому, произведения которого последовательно строились как И., как напряженный диалог разных сознаний и текстов.

Современный киновед и культуролог Михаил Ямпольский считает, что теория И. вышла из трех источников: полифонического литературоведения Бахтина, работ Ю. Н. Тынянова о пародии (см. формальная школа) и теории анаграмм Фердинанда де Соссюра, основателя структурной лингвистики.

Пародия понималась Тыняновым очень широко. В статье о повести Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели" Тынянов показал, что образ Фомы Опискина, приживала и демагога, строится как реминисценция, как пародия на Николая Васильевича Гоголя времен его "Выбранных мест из переписки с друзьями" - та же высокопарная патетика, то же ханжеское самобичевание, то же стремление во что бы то ни стало всех поучать и вразумлять. Это не означает, что Достоевский издевался над Гоголем (как он позже в "Бесах" безусловно издевался над своим современником И. С. Тургеневым, изобразив его в жалком образе писателя Кармазинова). Русский культуролог, одна из самых умных женщин ХХ в., Ольга Михайловна Фрейденберг писала, что пародируется только то, что живо и свято. Гоголь был учителем Достоевского в прозе; Достоевского называли новым Гоголем. Просто текст "Выбранных мест из переписки с друзьями" и фигура его автора стали смысловой анаграммой в повести Достоевского, сделав ее современной модернизму и даже постмодернизму ХХ в.

В своей статье об анаграммах Ф. де Соссюр в начале ХХ в. показал, что древнейшие сакральные индийские тексты - гимны "Ригведы" - зашифровывали в своих словосочетаниях имена богов, которые нельзя было писать или произносить явно (имя бога всегда под запретом). М. Б. Ямпольский считает, что принцип анаграммы сопричастен принципу И., когда цитируемый текст вложен в цитирующий текст неявно, его надо разгадать. О том, что в Фоме Фомиче показан Гоголь, не подозревали 70 лет вплоть до появления статьи Тынянова, может быть, и даже скорее всего не подозревал Достоевский - И. тесно связан с безсознательным).

После русских формалистов новое слово об И. сказали французские философы, представители постструктурализма, прежде всего Ролан Барт и Юлия Кристева. Вот что пишет Барт в статье "От произведения к тексту": "Произведение есть вещественный элемент, занимающий определенную часть книжного пространства (например, в библиотеке), а текст - поле методологических операций. (...) Произведение может поместиться в руке, текст размещается в языке. (...) Всякий текст есть между-текст по отношению к какому-то другому тексту, но эту интертекстуальность не следует понимать так, что у текста есть какое-то происхождевие; всякие поиски "источников" и "влияний" соответствуют мифу о филиации произведений, текст же образуется из анонимных, неуловимых и вместе с тем уже читанных(здесь и ниже курсив авторов цитат. - В.Р.) цитат - из цитат без кавычек".

Последователь Барта Л. Женни замечает: "Свойство интертекстуальности - это введение нового способа чтения, который взрывает линеарность текста. Каждая интертекстуальная отсылка - это место альтернативы (ср. семантика возможных миров. - ВР.): либо продолжать чтение, видя в ней лишь фрагмент, не отличающийся от других, (...) или же вернуться к тексту-источнику, прибегая к своего рода интеллектуальному анамнезу, в котором ивтертекстуальная отсылка выступает как смещенный элемент".

Поэтика И. может быть построена на самых различных цитатах, "играть можно с любыми формами. из которых ушла жизнь". В поззии ХХ в. большую роль играет метрико-семантическая цитата (см.верлибр, верлибризация).

Изящный пример метрической цитаты приводит Давид Самойлов в начале своей поэмы "Последние каникулы":

Четырехстопный ямб

Мне надоел. Друзьям

Я подарю трехстопный

Он много расторопней.

Здесь цитируется начало пушкинской поэмы "Домик в Коломне".

Четырестопный ямб мне надоел:

Им пишет всякий. Мальчикам в забаву

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--