Реферат: Испанская проза XVII века
Художественная проза в Испании приняла преимущественно сатирическое направление. Мы не найдем в ней ни мистики, ни христианского идеализма, каким дышит драматургия барокко. Однако в пей есть нечто, что роднит ее с идеями этого направления в искусстве,— это ее пессимистическая оценка отрицательных явлений действительности, оценка, не допускающая никакой веры и надежды на «исправление мира». В мире много зла, но зло это неистребимо и вечно, как сам мир,— таков подтекст сатирических выпадов испанских писателей.
Выдающимся представителем испанской прозы XVII столетия был Кеведо (1580—1645). Писатель-аристократ, занимавший одно время пост министра финансов в правительстве, он отличался неукротимым нравом и энергией, поистине не знающей пределов. Страдая двумя физическими недостатками (он был близорук и хромал), Кеведо заставил говорить о себе как о самом заядлом дуэлянте и забияке, ибо по малейшему поводу обнажал шпагу. Однажды на него напала вырвавшаяся из клетки пантера. Кеведо убил ее.
Сатира его разила двор и фаворитов короля. Его нападки па всесильного министра Оливареса привели его в тюрьму. Неукротимого насмешника заточили в келью монастыря Сан Марко, в подземелье, и продержали там четыре года. Освобожденный после падения Оливареса, он прожил недолго. Подземелье оказалось более действенным средством, чем кинжалы наемных убийц.
Как политический деятель Кеведо был сторонником абсолютизма. Он стоял за крепкую монархическую власть и твердую политическую линию правительства. Его политическая оппозиция объясняется нежеланием примириться со слабостью королевской власти, становящейся игрушкой в руках отдельных авантюристов, подчиняющих государственные интересы своим личным, узкокорыстным вожделениям. Поклонник поэзии Лопе де Вега, Кеведо ратовал за правду, ясность и простоту в литературе. Критикуя гонгоризм, он восклицал: «Да научит нас Лопе де Вега прозрачной ясности своей поэзии!» Кеведо был и поэтом. Его стихи по своим мотивам непосредственно примыкают к литературе барокко. Той прозрачной ясности, той жизнерадостной любви к миру и человеку, которой дышала вся поэзия Лопе де Вега, не было у его восторженного поклонника. По настроениям, по духу своего творчества ему ближе угрюмый Кальдерон.
В одном сонете поэт рисует мрачную картину одичания и запустения мира. Когда-то мощный город превращен в руины. Исчез блеск былого величия, все истлело. Вышел поэт в поле, но и там нет радости и жизни. Луч солнца иссушает ручьи. Вернулся домой — всюду пыль и хлам, ненужное старье, и даже. согнутый посох надломлен. Верный меч и тот покрылся ржавчиной. И вот заключительные строки:
« Куда б ни кинул взор, все было гниль и мрак,
Напоминая мне о смерти и кладбище.»
Однако не стихи составляют славу Кеведо, а его знаменитые «Сновидения» (1627), «История жизни Бускона» (1626), сатирический памфлет «Книга обо всем и еще о многом другом», написанные искусной прозой.
Роман «История жизни Бускона» — авантюрно-сатирическое повествование о некоем Пабло, сыне парикмахера и уличной женщины. Автор проводит своего героя через различные жизненные злоключения. Пабло — плут. У него нет каких-либо моральных принципов. Он был и актером, и притворным калекой-нищим. Он попадает в шайку воров, становится даже наемным убийцей. Его окружают такие же типы. Картины мрачные, люди в основной своей массе — звери, и нет ничего гуманного и чистого на свете.
В «Сновидениях» уже сатирическо-философское обобщение. Все — воры: и люди, занимающиеся кражей, караемой законом, и государственные министры, которые крадут, опираясь на закон. В загробном мире воры и государственные деятели находятся вместе, как вместе находятся убийцы и врачи — «братья по профессии». Только насмешники отделены от остальных обитателей ада, ибо своим смехом они могут превратить в лед адский пламень.
Прозе Кеведо присуща одна важная особенность: она насыщена так называемыми сопсергоз (остротами).
Основателем консептизма в Испании считается поэт Алонсо Ледесма (1562—1623), выпустивший в 1600 г. сборник стихов под заглавием, которое, лишь исходя из содержания стихов сборника, весьма приблизительно можно передать по-русски: «Мозговые парадоксы», «Интеллектуальные загадки», «Мыслительные постижения».
Здесь утонченная игра понятий, идей, теорий, своеобразная утеха глубоко эрудированных людей, которые перебрасываются полунамеками и интеллектуальными загадками. Речь автора уснащалась неожиданными сравнениями, ассоциациями, броскими метафорами. Однако тропы при этом имели не эмоциональный, а «мыслительный» характер, требующий постижения путем усложненных сопоставлений, а подчас и целой цепи сопоставлений. Консептисты предлагали читателю своеобразное остромыслие и к этому сводили эстетическое наслаждение. Возникла даже специальная теория консептического письма. Прасиан в 1642 г. опубликовал трактат «Остромыслие и искусство изощренного ума».
Проза Кеведо рационалистична, в ней нет лирического, эмоционального элемента. Писатель обращался не к чувствам читателя, а к его разуму, его увлекала интеллектуальная игра неожиданных сближений и сопоставлений самых, казалось бы, разнородных явлений. Часто он сохраняет позу 'беспристрастного описателя, беспечного насмешника, как бы не желающего кому-либо навязывать свою точку зрения, свой взгляд на вещи. В его сатирических нападках на человеческий мир много грусти.
В «Книге обо всем и еще о многом другом» Кеведо дает таблицу нравственных задач и их решений. Что нужно делать человеку, «чтобы быть любимым»? — «Давай взаймы и не требуй назад, дари, угощай, оказывай услуги, молчи, позволяй себя обманывать, терпи, страдай». «Что нужно для того, чтобы люди исполнили твое желание?» — «Попроси их отнять у тебя, что ты имеешь, и они охотно это сделают».
Духом этой скорбной мизантропии проникнута вся таблица задач. Кеведо издевается над карьеристами, невеждами, над человеческими слабостями, над всевозможными мечтами и желаниями обывателей: «Чтобы быть богатым и иметь деньги? — не желай их, и будешь богат». «Чтобы быстро достигнуть высоких мест? — переходи с холма на холм, с горы на гору». «Чтобы никогда не седеть и не стариться? — умри ребенком или новорожденным». И т. д.
В остроумной подборке прописных истин писатель смеется над модными в его дни увлечениями физиогномикой: «Увидев кривого, ты, при помощи этой науки, можешь сделать вывод, что ему недостает одного глаза»; «Обладатель большого носа громче сморкается»; «Люди с маленькими носами не любопытны, ибо им нечего куда-либо совать»; «У лысых нет на голове волос» и т. д.
Здесь же насмешки над астрологами, астрономическими предзнаменованиями и суеверием: «Хвостатая комета с несомненностью указывает на то, что если до нее добраться, то можно ухватить ее за хвост, предвещает множество разинутых ртов, вытянутых шей, вставших на цыпочки ног и расширенных зрачков ради ее лучшего лицезрения».
В начале XVII столетия пролетевшая над землей комета взволновала многих людей. Католическая церковь принялась за своеобразное истолкование этого редкого небесного явления, говоря о грядущей каре господней за греховность мира. Активизировались шарлатаны-астрологи. Их-то и имеет в виду испанский писатель.
Назовем еще два имени испанских прозаиков XVII столетия: Луис Белее де Гевара и Бальтасар Грасиан. Оба они приверженцы консептизма. Гевара (1578—1645) — автор известного в его время романа «Хромой бес».
Герой романа студент Клеофас освобождает находящегося в колбе у астролога черта, «адскую блоху», «демона мелочей», занимающегося сплетнями, плутовскими каверзами и шарлатанством. В благодарность м это черт показывает студенту тайны Мадрида. Перед читателем проходит галереи сатирических портретов современников писателя. В начале следующего века этот роман перекочевал во Францию, и ныне он известен по французской обработке сюжета, принадлежащей перу Лесажа.
Сюжет, сатирические образы в обоих романах сходны, но различна манера письма. Французский писатель излагает события с непритязательной наивностью и простодушием, отчего юмор его приобретает особую прелесть. Консептист Гевара прибегает к изощренному остроумию. Он постоянно привлекает внимание читателя к самой форме изложения и не раз прерывает повествование отступлениями вроде: «да простится мне игривость сравнения» или «не требуем восхищения нашей метафорой» и т. д. В результате мысль читателя идет одновременно по двум направлениям: с одной стороны, она следует за повествованием, за поступками, приключениями героев романа, с другой — вынуждена постоянно отвлекаться в сторону рассказчика, который не хочет, чтобы о нем забывали, и напоминает о себе то непосредственным обращением к читателю, то изысканно-остроумной метафорой, призванной поразить или восхитить читателя. Так, например, брачный договор может расторгнуть не просто смерть, а «викарий смерти, потусторонний судья»; уличная «поддельная девица» — что «фальшивая монета»; кабальеро — «корабль в плаще и при шпаге»; судьи — «кошки правосудия» и т. д.
Бальтасар Грасиан (1601 —1658)—писатель-философ. Его проза посвящена изложению мыслей о важнейших проблемах жизни человека. Здесь вопросы жизни и смерти, славы и чести, добродетелей и заслуг, мудрости и знаний и т. д.
Большой известностью пользовался философский роман Грасиана «Критикой». Некий Критило потерпел кораблекрушение. На острове он встречает дикаря Андренио, подружился с ним, учит его испанскому языку, потом приезжает с ним в Испанию. Здесь дикарь беседует со многими людьми, стараясь уяснить смысл жизни. Образ Андренио, прототипа Пятницы, необходим автору для рассуждений на различные философские темы.
Грасиан — автор знаменитого в Европе XVII—XVIII вв. сборника философских изречений «Обиходный оракул, или Искусство благоразумия», переведенного почти повсеместно. Во всем строе его «оракул», во всем направлении его мыслей ощущается типичная для писателей барокко ущербность и угрюмая скорбность: «Этот мир — нуль: взятый отдельно, он ничего не стоит, но в сочетании с небом — очень много»; «Равнодушие к переменчивости, царящей в мире,— признак мудрости»; «Мудрому довольно самого себя». Трагическая нота одиночества. Здесь же призыв к скрытности, к отчуждению от людей: «Грудь без тайны подобна распечатанному письму»; «Ко скольким открываешься, ко стольким попадаешь в зависимость».
Мрачным духом аскетизма, недоверия человека к человеку, духом отчаяния и пессимизма проникнута философия Грасиана и его книга. Он тоже писатель-консептист :и даже теоретик кон-септизма. Его трактат «Искусство изощренного ума» — апология консептизма и своеобразная его теория. Его проза пестрит выражениями: «Кто войдет в дом счастья через ворота удовольствия, выйдет оттуда воротами скорби, и наоборот» или «Существуют люди одного фасада... у них лицевая сторожа дворца и внутренность лачуги» и пр.
Кальдерон (1600-1681) Слава Лопе де Вега временно померкла вскоре после его смерти. Перестали переиздавать его сочинения, перестали ставить его пьесы, имя его все реже и реже звучало в речи народа. Суровая пора феодально-католической реакции омрачила небо Испании. Жизнерадостный талант поэта был уже не ко времени. Кумиром Испании стал Кальдерон — угрюмый, мрачный поэт.
Кальдерон — талант иного типа. Ему далеко до того высокого реалистического мастерства, какого достиг его предшественник Лопе де Вега, но он заставил зазвучать такие струны в своей поэтической лире, которые более всего волновали и трогали его современников. Лопе де Вега — певец солнца, но монашеская сутана закрыла его живительные лучи. Лопе де Вега — певец жизни, но инквизиторы каждодневно на глазах у потрясенных людских толп с торжественным церемониалом предавали уничтожению человека и его светлую мечту о земном счастье. Народ, устрашенный, задумывался о тщете жизни, о бессилии человека, о его ничтожестве перед темной, непостижимой, всеподавляющей силой христианского бога, он содрогался при мысли о загробной жизни, которую ему живописали церковные проповедники, и уже не мог смеяться. Смех и радость противны христианскому учению — недаром среди ликов Христа, написанных рукой художников, нет ни одного смеющегося. И Кальдерон пишет: красавицы «навек уснут под покрывалом пыли». Розы? Они «расцветают, чтобы увянуть»; «Сам человек, едва открыв глаза, навек смежает веки». И «мгновенна жизнь на свете», и годы — всего лишь мгновения, и от колыбели до могилы — один шаг. (Сонет из пьесы «Стойкий принц».) Что же остается человеку? Страдать и покоряться. В этом выводе — весь Кальдерон, каким он был для своих современников, каким вошел в мировую литературу.
Кальдерон по происхождению аристократ. Дон Педро Кальдерон де ля Барка Энао де ля Барреда и Рианьо — так звучит его полное имя. Он родился в Мадриде 17 января 1600 года. Первоначальное образование получил в иезуитской школе. Пятнадцати лет поступил в университет в Саламанке, где прослушал курс богословия. В первой половине своей жизни Кальдерой — человек шпаги. Он участвует в военных походах в Италии и Фландрии, он — рыцарь ордена Сант-Яго, участвует в подавлении мятежа в Каталонии. В молодости он не раз обнажал шпагу на поединках и даже однажды, посмеявшись над напыщенным красноречием одного проповедника, был посажен в тюрьму за оскорбление духовного сана.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--