Реферат: Исполнение уголовных наказаний и исправление осужденных как функция государства
Рассуждая о наказании, как о принуждении или каре, В.К. Дуюнов отмечает, что «неправильно полагать, что наиболее существенным признакам наказания является принуждение. Сущность уголовного наказания не может быть сведена к принуждению»[24] . Разделяя более устоявшуюся позицию насущность наказания, он говорит о том, что «уголовное наказание является по своей сути не принуждением, а карой, оно служит одной из форм реализации кары - осуждения, порицания осужденного и совершенного им преступления»[25] . В качестве аргумента он приводит законодательное обращение к термину «кара» в ст. 20 УК РСФСР 1960 года.
Исследования, проведенные в этой области Н.А. Беляевым; Б.С. Никифоровым; И.С. Ноем; А.А. Пионтковским; С.В. Полубинской; Б.С. Утевским; М.Д. Шаргородским и другими учеными, позволяют рассматривать кару как синоним термина «наказание», или как само наказание (Н.А. Беляев; М.Д. Шаргородский; В.К. Дуюнов), как цель наказания (С.А. Беляев; И.И. Карпец), и как сущность уголовного наказания (к этой точке зрения склоняется большинство авторов).
Следует принять во внимание позицию В.А. Никонова, который определяет кару сущностью наказания первого порядка (сущность наказания вообще), а репрессию - сущностью второго порядка, определяющей именно уголовное наказание[26] .
Очевидно, что кара проявляется в такой цели наказания, как восстановление социальной справедливости. «Восстановление социальной справедливости без кары-возмездия, - пишет Н.Г. Иванов, - решительно невозможно»[27] .
Проблема сущности наказания охватывает и процесс его исполнения. Представляется верным, что сущность наказания не может исчерпываться одной только карой. Назначение наказания и его исполнение - различные, характеризующиеся специфическими особенностями, процессы. Поэтому, на взгляд автора, наказание в уголовно-правовом смысле отличается от наказания в смысле уголовно-исполнительном. Говоря о сущности исполнения наказания, необходимо подчеркнуть, что она проявляется, с одной стороны - в каре (сущностном атрибуте, генетически присущем наказанию, как таковому), а с другой - в воспитательном воздействии, обусловленной целью исправления осужденных.
Несостоятельной мы считаем позицию Н.А. Беляева и И.И. Карпец, о каре, как о цели наказания. «Признавая кару сущностью наказания, нельзя о ней говорить как о цели. Если бы цель использования явления совпадала с его сущностью то вообще не вставала бы проблема целесообразности и эффективности: каждый случай его использования был бы эффективным, цель всегда совпадала с результатом...»[28] .
Анализируя соотношение целей, необходимо иметь ввиду, по крайней мере, два момента. Во-первых, о единстве целей наказания можно говорить лишь применительно к наказанию вообще, к правовому институту как к таковому. В процессе его реализация это единство может нарушаться[29] . Более того, оно неизбежно нарушается. Это подтверждает различие в сущности назначения наказания и его исполнения.
При установлении уголовно-правового запрета на первом плане стоит цель общего предупреждения. На стадии назначения необходимость обеспечения справедливости наказания не позволяет ставить цель общего предупреждения на первое место. Ее реализация на первой стадии обеспечивается через цель частного предупреждения, которая в свою очередь, конкурирует с целью исправления и перевоспитания. В процессе исполнения наказания центр тяжести переносится на обеспечение цели исправления, а также частного предупреждения[30] .
Различие в сущности наказания при его назначении и при его исполнении здесь имеет прямую связь с диалектикой целей уголовного наказания.
В этой связи возникает вопрос о том, как соотносятся между собой кара и воспитательное воздействие, как сущность наказания в уголовно-исполнительном смысле, и исправление осужденных, как приоритетная цель уголовного наказания?
Это соотношение следует рассматривать как корреляцию целей и средств их достижения. Применение кары, с этической точки зрения - как осуждения и порицания, с психологической - как решений и страданий - не может достичь целей исправления осужденных.
Проблемы исправления и соотносимые с ними проблемы перевоспитания имеют педагогический контекст, исключающий позитивное изменение личности путем ее репрессирования. Именно поэтому кара объединена с воспитательно-исправительным воздействием. При этом исправление следует рассматривать как результат комплексного психолого-педагогического воздействия.
Сущность уголовно-исполнительной отрасли права, как бы не менялось ее название, состоит в том что наряду с применением к лицу, отбывающему наказание, средств карательного свойства, должны использоваться и меры воздействия, лишенные каких-либо элементов кары. Следует, также, согласиться с мнением, что «если мы не отказываемся от принципа гуманизма в нашей уголовно-исполнительной политики, выражающейся главным образом в стремлении позитивно изменить личность преступника, отбывающего уголовное наказание, то это означает, что к самому понятию «исполнение наказания» следует применять в известном смысле расширительное толкование. То есть к его пониманию нужно подходить не только с юридических, социальных, политических, экономических позиций, но и с позиций социально-нравственных, охватывающих психологические и педагогические аспекты, выходящие за рамки сугубо исполнительных функций»[31] .
В.А. Никонов разделяет цели наказания на цели-результаты (общая и частная превенция) и цели-средства (исправление осужденных). «Нам кажется, - пишет он, - было бы более логичным назвать в статье закона сначала цели- результаты , и уже затем наиболее желаемые средства их достижения»[32] .
Цель-исправление осужденных в УК РСФСР 1960 года звучала как «исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития».
«Исполнение наказания, дополненное мерами исправительно-трудового воздействия и специального принуждения, направлено на осуществление целей исправления и перевоспитания осужденных, а также специального (частного) предупреждения»[33] - пишет Н.А. Стручков. По его мнению, «карательно-воспитательный процесс представляет собой разновидность социально-воспитательного процесса, применяемого по отношению к гражданам, ставшим правонарушителями и потому нуждающимся в особом воздействии»[34] .
Против целей исправления, как правило, высказываются два аргумента: первый - исправление осужденного - это средство достижения частно-предупредительной цели; второй аргумент - труднопознаваемость критериев исправления[35] .
Такие возражения, как нам кажется, не принципиальны. «Исправить преступника - пишет Н.А. Стручков, - значит подвергнуть изменению к лучшему отдельные его взгляды, привычки, навыки»[36] . При этом, воздержание от совершения новых преступлений может и не предполагать таких изменений, а, например, действовать под угрозой наказания. А цель исправления, это цель-стимул (ориентир), к которому должна стремиться уголовно-исполнительная система, стратегия ее деятельности. Она оправдывает существование государственных органов и учреждений, также как и совокупности всех мер, применямых к осужденным. Иными словами, исправление осужденных - это основа пенитенциарной доктрины. «Воспитательная функция наказания, закрепленная в уголовно-исполнительном законодательстве в соответствующей отрасли права, в целом, должна иметь первостепенное значение. Только при этих условиях мы будем говорить о правовых гарантиях, обеспечивающих основное гуманное требование: при отбывании наказания, главным фактором должна быть личность осужденного, сам человек, совершивший преступление»[37] .
Избирая методологическую основу концепции наказания, мы остановились на синтезе классической и социологической школ. Признавая свободную волю субъекта, мы признаем рациональность теории наказуемости, а, следовательно, презумируем возможность исправления.
Совершенно справедливо высказывание Г.П. Байдакова, о том, что «сохранение в законодательстве целей исправления не может ставится под сомнение тем фактом, что существует рецидивная преступность. Во-первых, недостижение этой цели свидетельствует не о ее принципиальной несостоятельности, а лишь о сегодняшней ограниченности средств ее достижения. Во-вторых, признание неисправимости преступника не соответствует ни принципу гуманизма, ни возможностям человека выбирать определенное поведение»[38] .
Поднимая проблему соотношения наказания и исправления, следует согласиться с мнением А.В. Шамис: «именно при исполнении наказания происходит наибольшее влияние на правовое и нравственное обоснование наказания, социально-правового положения личности в обществе, характера, устойчивости общественного строя, экономических и политических полномочий государства. Все эти социальные и правовые категории имеют определенную нравственно-воспитательную окраску и сами по себе влияют на формирование исправительных функций по исполнению уголовных наказаний, учреждений, его исполняющих»[39] .
2. Политика государства в области исполнения уголовных наказаний и исправления осужденных на различных этапах развития российского государства, проблемы ее развития и совершенствования.
Вопрос любого исследования надлежит считать нераскрытым, если при рассмотрении проблемы не были освещены исторические аспекты исследуемого явления. Проследить исторические связи объекта изучения - это означает не только охарактеризовать совокупность детерминированных историческим развитием преобразований, но и определить, что способствовало этому развитию, благоприятствовало его становлению.
Задачей данной главы настоящего исследования является систематизация изменений в осуществлении функций государства по исполнению уголовных наказаний и исправлению осужденных, в период с 70-х по 2000 гг. Используя методологию исторического и сравнительного анализа, автор предпринял попытку обобщения тех изменений в функционировании пенитенциарной системы, которые стали возможными вследствии глобальных политико-экономических и идеологических перемен в социальном укладе нашего государства.
Хронологические границы автор определил исходя из соотношения состояния исправительной системы в период с 70-х по 2000 гг. В первой части настоящей главы будет рассмотрен период с 70-х по начало 90-х гг. Во второй части - период с начала 90-х по 2000 гг.
2.1. Период с 70-х по начало 90-х гг.
Вопрос о новой кодификации исправительно-трудового законодательства был поставлен на шестой сессии Верховного Совета СССР четвертого созыва в 1957 году, а затем на второй сессии Верховного Совета СССР пятого созыва в декабре 1958 года. Тогда же были определены и формы новых законодательных актов - Основы исправительно-трудового законодательство Союза ССР и союзных республик и исправительно-трудовые кодексы союзных республик. Однако в отличии от уголовного законодательства и законодательства об уголовном судопроизводстве подготовка третьей кодификации исправительно-трудового законодательства затянулось более чем на десятилетие. В этот период деятельность исправительно-трудовых учреждений не регламентировалась законами в собственном смысле слова. Она регулировалась подзаконными, в основном ведомственными нормативными актами. Так, деятельность одних мест лишения свободы регламентировалась утвержденным Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 20 августа 1961 года; Положением об исправительно-трудовых колониях и тюрьмах[40] ; трудовых колоний для несовершеннолетних - Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 июня 1968 года[41] , отбывание лишение свободы в ИТК - поселениях - Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 26 июня 1963 года[42] . Порядок исполнения исправительных работ, ссылки и высылки регулировался ведомственными инструкциями МВД СССР.
Вопрос о принятии Основ обсуждался на шестой сессии Верховного Совета СССР седьмого созыва 11 июля 1969 года. Для их принятия потребовалось внести соответствующее дополнение в Конституции СССР 1936 года: Верховный Совет принял Закон «О дополнении статьи 14 Конституции (Основного Закона) СССР»[43] . Одновременно был принят Закон «Об утверждении Основ исправительно-трудового законодательства Союза ССР и союзных республик»[44] .
Вслед за утверждением Основ в союзных республиках активизировалась работа по подготовке проектов исправительно-трудовых кодексов. ИТК РСФСР был утвержден восьмой сессией Верховного Совета РСФСР седьмого созыва 18 декабря 1970 года введен в действие с 1 июня 1971 года[45] .
Принятие нового исправительно-трудового законодательства потребовало пересмотра целого комплекса ведомственных нормативных актов в области исполнения наказаний. Практика применения нового законодательства выявила целый ряд его недостатков, а происшедшие в конце 80-х гг. существенные социально-политические, экономические и правовые изменения в обществе поставили на повестку дня вопрос о реформе законодательства в области исполнения уголовных наказаний[46] .