Реферат: Исследование творчества А.Платонова. Баршт "Поэтика прозы"

Содержание

Введение

1.Исследование творчества А.Платонова

2. «Поэтика прозы» К.А. Баршт

Заключение

Список литературы

Введение.

Константин Абрекович Баршт - филолог. Санкт-Петербургский педагогический университет им. А. И. Герцена, каф. новейшей русской литературы.

В его монографии под названием «Поэтика прозы» рассматривается проблема становления и эволюции художественного стиля А. Платонова (1899-1951). Сопоставляя структуру произведений писателя со структурой фольклорной загадки, автор приходит к выводу, что «загадочность» как некоторая структурная причастность к специфическому жанру паремий в большей или меньшей степени присуща почти всей прозе Платонова 20-х – первой половины 30-х голов. Совершенствование «стиля-загадки», а впоследствии отказ от него составили основную коллизию творчества писателя.

Цель данной работы проанализировать монографию К.А. Баршта «Поэтика прозы».

Задачи:

· систематизировать исследования посвященные творчеству А.Платонова.

· рассмотреть монографию Баршт К.А. «Поэтика прозы».

Предметом работы является анализ монографии «Поэтика прозы». Баршта К.А.

1.Исследование творчества А.Платонова.

Творчество Андрея Платонова исследовано далеко не полностью. Для широкого круга читателей произведения Платонова были открыты только в 1990-е годы. Такова судьба истинного художника, ведь слава настоящего мастера посмертна. Гениальный прозаик прожил тяжелую жизнь, в 1921 г. его, потомственного пролетария, исключили из партии, не печатали, травили, в 1938 г. арестовали пятнадцатилетнего сына, выпустили в 1941 г., через два года юноша умер от тюремного туберкулеза. От той же болезни умер и сам Платонов, но «своей» смертью, не от чекистской пули, не от лагерных издевательств и лишений (как многие из его собратьев по писательскому делу).

Произведения Платонова полны свободы, они глубоко метафизичны и онтологичны. Может быть, именно поэтому при первых проблесках свободы в конце 1980-х – начале 1990-х годов Платонова стали издавать. По мнению Андрея Битова, «дело настоящего – воскрешать его тексты, потому что он писатель в огромной степени – будущего. Платонов тут окажется удивительно непростым писателем, потому что он первый, кто действительно все понял. Все понял, и понял изнутри, а не из противоположного лагеря: изнутри он это постиг, и постиг глубже тех, кто стоял на позициях, так сказать, культурных, интеллигентских и прошлых. Потому что он постиг не отличия, а целое»[1] .

И доброжелатели, и хулители писателя еще в 20-30-е годы говорили о его необычных героях, неожиданных, оборванных финалах, о невозможности изложить произведение ни на основе логики событий, отраженных в нем, ни опираясь на логику его героев. Эти особенности поражают и нас, современных читателей. Однако даже у самых яростных обличителей Платонова прорывалось восхищение мощным художественным даром писателя – плотностью повествования, универсальностью обобщения на уровне одной фразы текста, колоссальной свободой в языковой стихии русского языка.

По силе своего литературного таланта Платонов мог бы называться одним из лучших представителей русской религиозной философии. Его творения отличает необычная философская насыщенность: в форме обычных рассказов и повестей Андрей Платонов обозначает серьезные экзистенциальные и онтологические проблемы, ради освещения которых впору писать философские трактаты: «…Платонов выразил тончайшие категории, которые не выразил ни один философ в нашем веке»[2]

Главные герои его произведений – «мыслители» из народа. Таков, например, Фома Пухов из повести «Сокровенный человек», размышляющий о методах революции, внедряемых в жизнь народа:

– У тебя дюже масштаб велик, Пухов; наше дело мельче, но серьезней.

– Я вас не виню, – отвечал Пухов, – в шагу человека один аршин, больше не шагнешь; но если шагать долго подряд, можно далеко зайти, – я так понимаю; а, конечно, когда шагаешь, то думаешь об одном шаге, а не о версте, иначе бы шаг не получился.

– Ну, вот видишь, ты сам понимаешь, что надо соблюдать конкретность цели, – разъяснили коммунисты, и Пухов думал, что они ничего ребята, хотя напрасно бога травят, – не потому, что Пухов был богомольцем, а потому, что в религию люди сердце помещать привыкли, а в революции такого места не нашли.

– А ты люби свой класс, – советовали коммунисты.

– К этому привыкнуть еще надо, – рассуждал Пухов, – а народу в пустоте трудно будет: он вам дров наворочает от своего неуместного сердца.

Как художник-мыслитель, Платонов уникален даже в русской литературной традиции: трудно найти другого писателя, которому бы это определение отвечало в такой мере. “Сущностью, сухою струею, прямым путем надо писать. В этом мой новый путь”, – так определял он свой творческий метод. Это был целеустремленный, сознательный выбор поэтики мысли, смыслового визионерства. В своем стремлении изображать не вещи, но смыслы он пошел, наверное, дальше всех, препарируя жизненную данность не только на предметном, но и на языковом уровне. Писал он о бытии, не внешне описывая его, а изнутри определяя, говоря не о характеристиках, но о сути вещей.

Для того чтобы разобраться, в чем состоят основные «камни преткновения», загадки в некоторых ранних произведениях Платонова, мы и обратились к этой теме. Остановимся на двух важнейших проблемах в творчестве Платонова: проблеме жизни и смерти (а следовательно, и бессмертия, воскрешения мертвых) и проблеме взаимосвязи человека и природы (а следовательно, и мифологического мировосприятия).

Проблема жизни и смерти – это одна из центральных проблем всего творчества Платонова, начиная с самых ранних его произведений. К примеру, повесть «Сокровенный человек» начинается со слов:

«Фома Пухов не одарен чувствительностью: он на гробе жены вареную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--