Реферат: Исследования Ладыгиной-Котс в зоопсихологии
1) смешение местонахождения составляемых деталей;
2) неверное положение некоторых деталей: вертикальное вместо горизонтального;
3) трудности в параллельной постановке деталей на одной плоскости.
Дети решают основную массу задач верно и ошибаются в основном только при выборе деталей фигуры. Все ошибки дети способны исправить сами, тогда как Иони может это сделать лишь при помощи экспериментатора. Ни разу дети не ошиблись более трех раз подряд, но Иони многие задачи решал только после четырехкратных попыток.
При построении четырехэлементной фигуры Иони сталкивается с большим количеством трудностей. Многие задачи он не смог решить даже после пяти попыток. Дети решают эти задачи намного продуктивнее.
Из двух опытов по конструированию шимпанзе пятиэлементной фигуры Иони решает одну задачу после восьми проб с помощью экспериментатора. Дети решают эту задачу верно.
Автор делает вывод, что подражательное конструирование у детей во много раз превосходит эту же деятельность у шимпанзе. Дети гораздо более способны к аналитико-синтетической деятельности при конструировании фигур по образцу. Иони способен вполне самостоятельно строить только двухэлементные фигуры в отличие от детей, строящих также трех-, четырех- и даже пятиэлементные. Дети при решении задач более самостоятельны, проявляют стремление к творчеству.
Одна из наиболее ярких особенностей проявляющаяся в конструировании детьми фигур, состоит в том, что дети, прежде чем начать конструирование, мысленно представляют себе соотношение компонентов фигуры. Для Иони гораздо сложнее удержать в памяти образ предметов, необходимых для конструирования.
Элементарное мышление у детей во много раз превосходит элементарное мышление у шимпанзе. Шимпанзе с легкостью устанавливает отношения между предметами, если они обладают некоторой совокупностью признаков. С большим трудом он сосредоточивает свое внимание только на одном каком-то признаке, если все остальные признаки совершенно разные у разных объектов. Дети легко выполняют это задание. Дети и шимпанзе стремятся создать отношения между собой и предметом: они берут предмет в рот, кладут под ногу и т.п. Также они пытаются воздействовать на предмет: царапают его, бросают на пол. Дети, как и шимпанзе, с большим удовольствием занимаются разрушительной деятельностью, но при этом могут восстановить нарушенный ими же порядок, чего не в состоянии сделать шимпанзе. Обезьяны часто пытаются устанавливать отношения между собой и предметом, гораздо реже - между предметами. Дети очень часто устанавливают и те, и другие отношения.
Конструктивные действия встречаются в природных условиях у шимпанзе при гнездостроении. Очень интересен опыт гнездостроения шимпанзе. Определенно замечается, что шимпанзе не автоматически осваивает гнездостроительный материал, предложенный ему в определенной последовательности или в данный момент, находящийся у него под рукой. Он активно меняет порядок включения материала в стройку, комбинируя его в соответствии с его плотностью, то, как опорного, то, как подстилающего материала.
В результате наблюдений за строительством гнезд Н.Н. Ладыгина-Котс показала, что у шимпанзе образуются генерализованные (обобщенные) представления, на основе которых обезьяна в состоянии удерживать образ потребного орудия, необходимого в той конкретной ситуации, которая составляет для нее практическую задачу [11].
Конструктивность в условиях неволи проявляется так же в запутывании, обматывании или переплетений, например, прутиков или веревок или в скатывании шариков из глины. При этом показательно, что такое манипулирование не направлено на получение определенного результата деятельности, наоборот, чаще всего переходит в деконструирование, т. е. разрушение результата деятельности (расплетение, раскручивание, расчленение и т. д. ) [8].
Н. Н.Ладыгина-Котс изучала у шимпанзе процесс подготовки и даже изготовления орудия, необходимого для выталкивания приманки из узкой трубки. На глазах у шимпанзе в трубку закладывалась приманка таким образом, что ее нельзя было достать просто пальцами. Одновременно с трубкой животному давались различные предметы, пригодные для выталкивания прикорма. Подопытная обезьяна вполне (хотя и не всегда немедленно) справлялась со всеми этими задачами.
Минимальное развитие у шимпанзе орудийной деятельности, т. е. употребление предмета как вспомогательного средства для достижения какой - либо биологически значимой цели, Ладыгина - Котс объясняет тем, что у обезьян прижизненно формируется орудийная деятельность. Эта особенность приспособительного поведения возвышает их над прочими животными, у которых использование вспомогательных средств носит врожденный инстинктивный характер [9].
Чрезвычайно важной предпосылкой интеллектуального поведения является и способность к широкому переносу навыков в новые ситуации. Эта способность вполне развита у высших позвоночных, хотя и проявляется у разных животных в разной степени.
В своей монографии "Приспособительные моторные навыки макака в условиях эксперимента" Н. Н. Ладыгиной-Котс подвела итог многочисленным опытам, проведенным с макаком-резусом с 1917 по 1919 г. Она использовала проблемную клетку как вместилище для лакомой приманки, которую животное могло достать, отомкнув снаружи клетки один из многочисленных хитроумных замков, применявшихся последовательно.
Исследователей, которые пользовались этим методом до Ладыгиной-Котс, по существу, интересовали лишь скорость решения задачи и «потолок» возможностей животного при последовательном усложнении экспериментальной ситуации. Ладыгина-Котс же воспользовалась «проблемной клеткой» с принципиально иной целью – с целью познания психики обезьяны, изучения ее двигательных и познавательных способностей. И поэтому в ходе эксперимента она следила не только за движением стрелки секундомера, но, прежде всего, за движениями рук подопытного животного, отдавая себе отчет в том, что именно эти движения непосредственно связаны с «душевной жизнью» обезьяны [11].
В результате опытов был сделан вывод о том, что низшая обезьяна (макак резус) способна научиться отмыкать множество запирающих механизмов, хотя лучше справляется с одиночными установками. Так же было замечено, что в ходе выполнения заданий обезьяны более часто использовали кинестетические, а не зрительные ощущения.
Исследования, проведенные Ладыгиной - Котс, показали, что как низшие, так и высшие (человекообразные) обезьяны осуществляют в ходе манипулирования практический анализ объекта (расчленение, разбор его, выделение и обследование отдельных деталей и т. п.). Однако у человекообразных обезьян значительно сильнее, чем у низших, выражены синтетические ("конструктивные") действия, т. е. воссоздание из частей, целого путем сближения, соединения, наслаивания предметов, их скручивания, завертывания, переплетения и т. д.
Таким образом, на основе многолетних экспериментальных исследований Ладыгина-Котс пришла к выводу, что мышление животных имеет всегда конкретный чувственно-двигательный характер, что это - мышление в действии, причем эти действия являются всегда предметно-отнесенными. Такое мышление поЛадыгиной-Котс, представляет собой практический анализ и синтез, который при орудийной деятельности осуществляется в ходе непосредственного обращения с объектами, в ходе их обследования, обработки и применения.
В соответствии с этим Ладыгина-Котс выделяет у человекообразных обезьян две формы мышления:
- первая форма характеризуется установлением связей раздражителей (предметов или явлений), непосредственно воспринимаемых животным в ходе его деятельности. Это анализ и синтез в наглядно обозреваемой ситуации, например, выбор обезьяной предметов, пригодных для употребления в качестве орудия, с учетом их величины, плотности, формы и т. д.;
- вторая форма характеризуется установлением связей между непосредственно воспринимаемыми раздражителями и представлениями (зрительными следами). Так, в описанных опытах, в которых шимпанзе приходилось выталкивать лакомство из трубы с помощью орудия, мыслительные операции такого типа проявлялись в изготовлении орудия, например в распутывании клубка проволоки и ее выпрямлении, расщеплении дощечки и т.п. [6]
Ладыгина-Котс указывает на биологическую обусловленность психической деятельности обезьян, что является причиной ограниченности их интеллектуальных способностей, причиной их неспособности к установлению мысленной связи между одними лишь представлениями и их комбинированием в образы, что в свою очередь приводит к неспособности понимать результаты своих действий, понимать истинные причинно-следственные связи.
Наряду с тем, что Ладыгиной-Котс удалось показать некоторое сходство между психикой обезьяны и человека, определяемое единством развития жизни в процессе эволюции организмов, она, тем не менее, убедительно продемонстрировала отличия конкретно-чувственного мышления шимпанзе, основывающегося на использовании пространственно-временных связей, от абстрактного обобщенного мышления человека, вскрывающего причинно-следственные связи. Вывод: основные психические процессы человека и приматов качественно различны; эти различия определяются существованием человека в социуме, то есть качественно своеобразная психическая жизнь человека социальна по своему происхождению и по своей сущности.
Полемизируя с В. Келером и Р. Йерксом, которые подчеркивали черты сходства в когнитивной деятельности антропоидов и человека, Н. Н. Ладыгина-Котс акцентировала внимание на имеющихся между ними различиях, на том, что «...шимпанзе не почти человек, а совсем не человек».
Заключение
Научное наследие Н. Н. Ладыгиной-Котс продолжает оказывать глубокое влияние на современных исследователей проблемы эволюционных предпосылок мышления человека как в России, так и за рубежом. Это влияние проявляется в разных формах. Так, до настоящего времени многие авторы (и зоопсихологи, и физиологи) продолжают широко цитировать ее труды. Более того, многие современные ученые и целые лаборатории в новых формах и на новом уровне применяют разработанные ею методы и подходы и продолжают изучать некогда затронутые ею проблемы.
Итак, значение работ Н. Н. Ладыгиной-Котс состоит в том, что: