Реферат: Истоки творчества М. Волошина

Кричит вдали сова порою,

И над спокойною рекою

Сияет месяц средь небес.

Острая наблюдательность, передача красок, неполногласие в отдельных словах («сребристой мглою», «средь небес») будут характерны и поэзии зрелого Волошина.

В начале 90-х годов в русском литературном процессе формируются два идеологически и эстетически противоположных течения — пролетарское и декадентское.

Дерзкие выступления первых символистов (Д. Мережковский, К. Бальмонт, В. Брюсов и др.) вызывали у читателей скорее ироническую улыбку, чем сочувствие. Они были приняты как незначительное литературное поветрие.

Эти новые веяния в литературе не были в центре художественных интересов Волошина-гимназиста. Он уезжает на юг, где темп жизни был менее интенсивен, чем в столичных городах и крупных промышленных центрах.

Дальнейшая жизнь Е. О. Волошиной с сыном в Москве требовала больших расходов. Поэтому, выслужив небольшую пенсию, она решила переселиться куда-нибудь на Черноморское побережье, где можно дешевле прожить.

В начале 1893 г. Е. Волошина узнала о продаже в районе Феодосии недорогих участков земли. О своем предположительном намерении переехать в Коктебельскую долину она сказала сыну. В воображении Волошина-гимназиста воскресли детские впечатления, связанные с пребыванием в Севастополе, где он отдыхал с матерью в 1886 г.,— яркое солнце, синее море и горы, корабли на рейде и в порту, горький, терпкий запах полыни, белокаменный город, сохранивший следы Крымской войны (1853—1856). Этот волшебный край влек его к себе. После поездки и осмотра Коктебельской долины другом семьи Волошиных П. П. Тешем все было решено. 17 марта 1893 г. Макс записал в дневнике: «Сегодня великий день. Сегодня решилось, что мы едем в Крым, в Феодосию, и будем там жить... Прощай, Москва!

В гимназии обнаружились способности юного поэта к рисованию. И открыл их И. К- Айвазовский. Будучи попечителем гимназии, великий маринист интересовался творческими успехами ее воспитанников. Однажды, беседуя с гимназистами и просматривая их работы, он обратил внимание на Волошина и одобрил его рисунки.

Несмотря на то, что Волошин пользовался уважением у товарищей, был всеми признан талантливым поэтом, способным актером и подающим надежды художником, его жизнь в гимназии протекала однообразно и скучно. В одном из писем к матери он писал: «...полдня пропадает совершенно без пользы в гимназии, потому что на уроках только сидишь да хлопаешь глазами, да томишься, а слушать решительно нечего да и невозможно — такая тоска по большей части бывает. <...> Еще хорошо, что на некоторых уроках читать можно. На Законе Божьем я обыкновенно читаю газеты,— потому что поп давно махнул на меня рукой и сложил с себя всякую ответственность касательно моей будущей деятельности» ⁴⁷ . Скучая на уроках, Волошин предавался своему любимому занятию: на листках бумаги делал зарисовки гимназистов, учителей и писал стихи. Множество таких листков сохранилось в Доме-музее М. А. Волошина.

Феодосия в те годы была небольшим провинциальным городом. Но известия о событиях, происходивших в центральных районах страны, все же доходили в гимназию.

Волошин сообщал матери: «Студенческие волнения отразились некоторым образом и в нашей гимназии. Нам очень много говорил классный наставник относительно того, что при окончании гимназии для каждого ученика составляется известная характеристика, которая посылается в университет, где она имеет громадное значение, так как по ней составляется мнение о благонадежности студента. Моя благонадежность, по-видимому, находилась у гимназического начальства в некотором подозрении: это явствует из того допроса, который мне устроил Чураев».

Под влиянием слухов о студенческих выступлениях Волошин написал стихотворение «Многим»:

Когда, одушевясь идеею святой, Вам юноши твердят про высшие права, Про правду, про любовь, качая головой, Вы отвечаете: «Ах, это все одни красивые слова!» Когда вам говорят о деле просвещенья, Что мы идем вперед с трудом, едва-едва, Что есть же все-таки предел долготерпенья.., Вы отвечаете: «Ах, это все одни лишь странные слова!»

В мае 1897 г. Волошин окончил гимназию и решил поступить в университет на историко-филологический факультет, но не желая огорчать свою мать, которая хотела, чтобы сын стал юристом, как и его отец, поступил в августе 1897 г. на юридический факультет Московского университета.

Любознательный Волошин с головой окунулся в студенческую жизнь. Но юридические науки не привлекали его. Определенный интерес он проявил лишь к курсам римского права и политической экономии (лекции И. X. Озерова и А. И. Чупрова). Гораздо больше его интересовали литература и история. Волошин посещал лекции по истории западных литератур XIX ст., которые читал А. Н. Веселовский, охотно слушал курсы «История Франции XIX века» (С. Ф. Фортунатов), «Развитие научного мировоззрения» (Н. А. Иванцов), «История политических учений XVIII—XIX вв». (С. Р. Виппер) и другие, читавшиеся на историко-филологическом факультете.

Университетские лекции не несли в себе передовых идей, но они в какой-то степени подготавливали поэта к будущему изображению отдельных страниц русской и французской истории. Уже в студенческие годы осмысление исторических событий, политических доктрин и эстетических концепций уходящего столетия позволило Волошину приступить к работе над поэмой «XIX век», оставшейся неоконченной, но частично использованной в статье «Эпилог XIX века», отразившей историю века в прозе и стихах.

В годы студенчества Волошин интересовался современной литературой, театром, живописью. Он следил за творчеством Л. Толстого, А. Чехова, М. Горького К. Бальмонта, В. Брюсова, читал художественные произведения и научные трактаты западноевропейских писателей и философов, посещал спектакли и выставки картин. В первые же месяцы пребывания в университете Волошин активно включился в общественную жизнь. Так, в конце 1897 г. он с друзьями хотел издавать периодические сборники, в которых, по его мнению, должны были отражаться дух и настроение студенчества. Несмотря на значительную подготовительную работу, этот замысел не удалось осуществить. Волошин пользовался авторитетом у прогрессивно настроенной молодежи. В январе 1898 г., когда Э. Золя выступил в защиту Дрейфуса и был привлечен к суду, по инициативе Волошина студенты отправили писателю письмо, в котором выразили полную солидарность с ним.

В целом же атмосфера студенческой жизни представлялась Волошину довольно мрачной и нисколько не удовлетворяла его. В феврале 1898 г. он писал: «Все мы живем в каком-то искусственно созданном для нас парнике, в который доступ внешним впечатлениям и свежим струям закрыт. Когда мы хотим узнать, что делается там, за стенами, нам отвечают (подцензурные газеты), что там ничего хорошего нет, а если выглянем из окошка, то нас волк съест. И вот мы сидим по глухим провинциям и ничего не знаем, что вокруг нас в России делается и делалось. А делается такое, что волосы дыбом становятся и дух от негодования захватывает». Из-за общественной деятельности М.Волошин был исключен из университета и подвергался преследованиям властей.

В сентябре 1899 г. Волошин уехал в первый раз за границу: в Италию, Швейцарию, Париж, Берлин. В путешествии он жадно интересовался жизнью Европы и университетскими порядками. В ноябре в Париже, где Волошин прожил месяц, он выразил свои политические симпатии в такой поэтической формулировке:

Но только люблю я не эту толпу Бульваров, кофеен и прочих Вертепов и зрелищ. Люблю я толпу здоровых парижских рабочих.

28 ноября 1899 г. Волошин переехал в Берлин и в качестве вольного слушателя посещал лекции в Берлинском университете, бывал на социал-демократических собраниях, читал социал-демократическую литературу, увлекался творчеством Горького. Так, 28 декабря 1899 г. (9 января 1900 г.) он писал Петровой: «...прочтите роман Горького «Фома Гордеев», напечатанный в журнале «Жизнь» за этот год... Горький — это будущая громадная сила, да и теперь он уже не маленький. Вы читали книжки его рассказов? Если нет, то непременно прочтите и напишите, какое впечатление произведет».

Е. О. Волошина не теряла надежду увидеть сына дипломированным юристом. По ее настоятельной просьбе Волошин 5 января 1900 г. написал на имя ректора Московского университета «Прошение».

В конце мая 1900 г. Волошин сдал экзамены, перешел на третий курс и отправился в заграничное путешествие по Австро-Венгрии, Германии, Швейцарии, Италии и Греции. После двухмесячной поездки он возвратился в Крым, где его уже поджидали жандармы. Поводом к аресту послужила «принадлежность к тайной студенческой организации, именовавшейся «исполнительным комитетом», а также письмо А. Синани к Я. Глотову от 1 июля из Ялты в Москву, полученное полицией агентурным путем, в котором сообщалось: «Кириенко говорил мне, что теперь гектографируется манифест Маркса и что каждый экземпляр будет стоить 60 к. Захватит с собой пять экземпляров, когда будет ехать в Ялту».

«Приехав в Крым,— писал Волошин Пешковскому,— я заметался: в Севастополь, в Балаклаву, сейчас же оттуда с Яшей (Глотовым) в Ялту, из Ялты той же ночью через Яйлу на Четырдаг, в Алушту. Наконец в Феодосию, в Коктебель, в Керчь к Юрию Андреевичу, снова в Коктебель, в Судак... И тут меня наконец поймали жандармы, которые, как оказалось, с самого моего переезда через границу ловили меня и только через две недели поймали».

21 августа Волошин был настигнут и арестован на дороге между Судаком и Отузами. В тот же день в Коктебеле был произведен обыск. Затем Волошин был отправлен по этапу в Москву и водворен в тюрьму. Но на допросах от него ничего не добились.

1 сентября 1900 г Волошина выпустили из тюрьмы, возвратили отобранные при обыске бумаги за исключением гектографированной прокламации, призывающей студентов требовать приема в университет всех исключенных, подписанной группой студентов 26 февраля 1899 г., и «тенденциозного», по характеристике охранки, стихотворения «Предсказание». Его исключили из университета, лишили права поступать в высшие учебные заведения России, жить в столицах и университетских городах, объявили, что дело его не закончено и возможна далекая высылка. Волошина обязали немедленно покинуть Москву и сообщать о перемене места пребывания в московское охранное отделение.

В охранке Волошин заявил, что направляется в Севастополь. Принятие такого решения было обусловлено тем, что под Севастополь на дачу «Еленкой» ехал В. О. Вяземский, чтобы попрощаться с родственниками, отдыхавшими там, перед отъездом на изыскания по строительству Ташкентско-Оренбургской железной дороги. С Валерианом Вяземским Волошин был дружен с детских лет: в Москве, как уже отмечалось, они жили в одном доме и их семьи дружили. Не дожидаясь ссылки, Максимилиан Волошин решил ехать с Вяземским в Среднюю Азию.