Реферат: Юдифь
Вино ударило в голову, теплая волна разлилась по телу, ставшему вдруг легким, почти невесомым.
И улыбнулась Юдифь Олоферну.
Долго длился ужин. Все дальше уходили, затуманивались страдания и беды Ветилуи, воины, веселящиеся у костров в ожидании добычи, притягательно-страшный меч, притаившийся у ложа. Все ближе становилось суровое лицо Олоферна, которому так идет улыбка, его горящие глаза, могучие руки…
Сгинул весь мир, и остались они вдвоем - Юдифь и Олоферн.
- Нет… не надо… - прошептала или подумала Юдифь, когда приблизилось вплотную лицо Олоферна, и его жаркое дыхание опалило ее. Но слова эти умерли в ней, сожженные взглядом углей-глаз из-под нависших черных бровей. Сильные руки неловко обняли Юдифь за плечи, и обессиленная, она склонилась к Олоферну, руки обвили его шею, голова легла на могучую грудь…
Кто знает, кто объяснить может, что есть счастье? Почему счастьем оказывается то, что вчера казалось грехом? И куда уходит оно, едва коснувшись своим крылом человека?
Широко раскрытыми глазами смотрела Юдифь в потолок шатра, дальше, в небо, в самую обитель Бога, и не видела его там.
Три года молила Бога Юдифь даровать покой ее душе, обожженной потерей. Три года ждала, что утихнет боль. Но молитвы ее не были услышаны. Исцеление пришло, когда она меньше всего ждала этого. Исцеление ли? Или Бог даровал ей минуты счастья, чтоб подготовить к новым испытаниям?
- Господи, ну почему ты так жесток?!
Счастье быстротечно. Оно волной подхватывает человека, поднимает его на вершину блаженства и ускользает из-под него. И чем выше вознесется смертный на гребне той волны, тем глубже оказывается пропасть его последующего падения.
Знала Юдифь, что близок уже миг, когда сорвется она в пропасть и больше никогда не поднимется из мрачных глубин. Но этот миг еще не наступил. А счастье - вот оно! Юдифь повернула голову и всмотрелась в лицо забывшегося сном Олоферна. Даже во сне он то хмурился, то улыбался; вот тень пробежала по его лицу, и губы прошептали ее имя. Он открыл глаза, резко поднялся. Увидел Юдифь, тряхнул головой, провел рукой по ее волосам и сказал негромко:
- Привиделось мне, что злые силы разлучили нас. Дурное предзнаменование шлют нам Боги.
Молча Юдифь обняла его, и ощутил Олоферн на своих губах соленый привкус.
- Ты плачешь? - вскричал он. - Так знай, что нет силы такой, чтоб смогла заставить нас расстаться! Отныне мы вместе навсегда! Именно этого желал Юдифь больше всего на свете. Но, сознавая всю несбыточность своего желания, разрыдалась, не в силах дальше сдерживать себя. А Олоферн, не понимая причины, шептал ей нежные слова, пытался утешить, пока не уснула она, обессилев, у него на руках. День и ночь, потом еще день прошли незаметно в ласках, объятиях и поцелуях. Ни на минуту не разлучались Юдифь и Олоферн. Снова пришел вечер. И сказал Олоферн за ужином:
- Когда падет Ветилуя, я перед всеми объявлю тебя своей женой.
Отчаянная мысль мелькнула у Юдифи, свет надежды коснулся сердца, и сказала она:
- Пощади Ветилую, Олоферн. У тебя впереди еще много великих битв и славных побед. Зачем тебе этот маленький город? Пощади Ветилую!
Ответил Олоферн:
- Милая моя Юдифь! Моя любовь к тебе велика, как горы, безбрежна, как море. Но ты должна понять, что принадлежу я не тебе одной. Я - воин и принадлежу моим солдатам, как и они принадлежат мне. Да, у меня впереди много битв, но именно поэтому солдаты должны быть уверены в своем полководце, тогда он может быть уверен в них. Без этого не бывает побед. Я пощадил бы Ветилую, но тогда мои воины скажут: "Наш командир - трус, наш командир - женщина, он не держит своего слова". Нет, я обещал им Ветилую, и Ветилуя должна пасть. И даже ради тебя я бессилен что-либо сделать.
Опечалилась Юдифь и даже хотела воспротивиться ласкам Олоферна, но столь нежны были эти большие руки, более привыкшие к мечу, столь пылки были объятия, что оттаяла в них Юдифь, затрепетала проснувшаяся в ней женщина. С легким шорохом скользнули на пол одежды, и сама Юдифь увлекла Олоферна на ложе, сгорая от желания.
Она точно знала, что это последняя их ночь, и оттого никак не могла утолить сжигающую ее жажду, копившуюся три долгих вдовьих года.
Лишь под утро уснул Олоферн, разметавшись на ложе. Но не спала Юдифь. Близился рассвет. На исходе была последняя, пятая ночь срока назначенного Озией. С восходом солнца откроются ворота города, и вооруженные до зубов воины ворвутся в город. Резня, грабежи, пожары… Милость победителей…
Юдифь осторожно высвободилась из объятий Олоферна. Теперь она стояла над ним, вглядываясь в его лицо, дышащее покоем. Этот человек… Он принес беду в ее край, принес войну. Он принес ей счастье, такое неожиданное и такое короткое. Счастье и война… Они сошлись в смертельной схватке. И война оказалась сильнее. Будь она проклята!
Бешено колотилось сердце. То, что она сейчас должна сделать, было выше ее сил.
Юдифь протянула руку, и холод рукояти ожег ее. Но - стерпела. Выползло из ножен длинное лезвие. Обеими руками Юдифь подняла меч. Господи, до чего тяжел он!
- Всемогущий Боже, помоги мне! Дай мне силы!
Блеснул клинок и с глухим стуком вонзился в шею Олоферна. Брызнула кровь, затуманилось в глазах Юдифи. Ничего не видя и не слыша, опустилась она на пол, и померк ее разум.
Прошла вечность, и когда Юдифь открыла глаза, в отблесках тревожного пламени светильника багрово сверкнул ручеек, змеей подползающий к лицу ее. Закричать бы, но не было сил.
Юдифь не понимала, что делала, словно это была не она, а кто-то другой. Вскочив, сорвала защитную сетку, завернула в нее голову, скатившуюся с ложа, огляделась, положила в свою корзину сверток и, одевшись, вышла из шатра.