Реферат: Израильское царство после распада единого еврейского государства
В этом плане привлекает внимание известная библейская история о винограднике Навуфея (I Reg., 21, 1 — 17). Ахав очень хотел завладеть виноградником некоего Навуфея (Набота), но тот никак не соглашался его продать. И тогда Иезавель отправила письма старейшинам и знатным горожанам города Изрееля (Rouillard-Bonraisin, 1995, 56), где жил строптивый виноградарь, с требованием обвинить его в государственной измене и культовом преступлении, за что и казнить. Те послушались царицы, и после казни Навуфея его виноградник в качестве конфискованного имущества перешел к царю. Этот рассказ справедливо рассматривается как доказательство наличия в Израиле общинного сектора со своими законами и имуществом, в дела которого царь своевольно вмешиваться не мог, и приобрести какое-либо имущество общинника можно было только после его осуждения за конкретное преступление (Дьяконов, 19б7а, 22). Этот поступок Иезавели вызвал страшное негодование. Библия донесла до нас ту жгучую ненависть, какую питали израильтяне к царице, и восторг по поводу ее страшной смерти, о чем речь пойдет позже. Но эта история, как кажется, раскрывает один важный аспект внутренней политики Омридов. Не решаясь нарушить установленные веками общинные порядки, цари этой династии, тем не менее, стремились укрепить царский сектор за счет общинного, используя для этого различные средства. Покупка земли для строительства Самарии и ложное обвинение Навуфея с последующей конфискацией его имущества — это лишь два известных нам примера, имевшие целью изменить соотношение между двумя секторами политической, экономической и социальной жизни Израиля в пользу царского. Обращает на себя внимание еще один аспект рассказа: полное подчинение горожан, во всяком случае городской верхушки, царице и их готовность пойти на самое неправедное дело, чтобы ей угодить, что ясно говорит о начавшемся вырождении общинных структур (Tadmor, 1981, 153). Правда, надо иметь в виду, что в Изрееле находилась летняя резиденция израильских царей, и это увеличивало их влияние на органы городского самоуправления, но сам по себе факт раболепного подчинения городских властей царской воле достаточно красноречиво свидетельствует о кризисе традиционных общинных отношений. А это как раз и не устраивало значительные слои израильского населения. Широкое распространение финикийской культуры, и особенно культов, в «верхах» израильского государства привело к культурному разрыву в израильском обществе, когда широкие массы населения стали видеть причину своего все более бедственного положения именно в «финикиизации» царя и его окружения и особенно в распространении чужеземных культов.
Выразителями оппозиционных настроений стали пророки. Были, конечно, и придворные пророки, которые старались всячески угодить царю. Таким, например, был некий Седекия, пророчествовавший об успехе Ахава и его союзника Иосафата в войне с Арамом (I Reg., 22, 6, 11—12). Но значительная группа пророков, никак не связанная с двором, резко выступала против Ахава, и в еще большей степени против Иезавели. В ненависти к царице и ее деятельности объединились значительные массы «рядового» населения и фанатичные поклонники Йахве, выступавшие против чужих жрецов, а также какая-то группа знати, недовольная засильем сторонников Иезавели и чрезмерно профиникийской позицией власти. Выразителем настроения преобладающей части израильского населения стал пророк Илия, который, как кажется, впервые выдвинул идею монотеизма: Йахве — не один из богов, не верховный бог Израиля и даже не единственный бог, которому израильтяне должны поклоняться в силу заключенного их предками договора, а вообще единственный Бог мира, а все остальные, в том числе, конечно, и финикийские, столь в то время почитаемые израильскими аристократами, — лжебоги, поклонение которым является величайшим грехом. Конфликт, одновременно социальный и религиозный, стал неизбежным.
В борьбе против пророков царь и его жена использовали власть. Стоило пророку Михею предсказать царю поражение, как он был брошен в тюрьму (I Reg., 22, 26—27). Иезавель вообще приказала физически истребить всех пророков, разумеется, оппозиционных (I Reg., 18, 4). Но это не помогло. Даже среди израильской знати пророческое движение нашло сторонников, которые, как уже говорилось, были недовольны проводившейся политикой и, видимо, соперничали с окружением царицы. Таким, например, был Авдий, возглавлявший дворцовую администрацию, который приложил все усилия, чтобы пророков спасти (1 Reg., 18,1 —4). Противники профиникийской политики существовали и в армии, как показали последующие события (Bietenhard, 1998, 505). И это также усиливало позицию пророков. Правда, сам Илия был, вероятно, все же убит царскими воинами. Авторитет этого бесстрашного противника ненавистной царицы был чрезвычайно велик в народе, распространялись рассказы о его чудесном спасении и взятии живым на небо. Во главе «пророческих сыновей» встал ученик Илии Елисей, перешедший от идейной борьбы к политической, целью которой стало свержение Омридов и уничтожение Иезавели.
Политическая ситуация сложилась достаточно благоприятно для этих планов. Ни Охозия, ни Иорам не были столь же энергичными и сильными правителями, как Омри и Ахав. Попытка Иорама возвратить под израильскую власть Моав не удалась, и Израиль, потеряв свои позиции на торговых путях, проходивших за Иорданом, оказался чрезвычайно ослаблен. Видимо, решив воспользоваться этим ослаблением старинного врага, царь Арама Бар-Хадад начал новую войну. Его войска осадили Самарию, где начался жесточайший голод, так что дело доходило до людоедства. Однако израильтянам удалось организовать вылазку и отбить нападение арамеев, потерпевших в итоге под стенами израильской столицы жестокое поражение (II Reg., б, 24—7, 16). Это вызвало кризис в Дамаске и свержение Бар-Хадада, которым Израиль и Иудея не преминули воспользоваться. Их соединенная армия, возглавляемая обоими царями, снова двинулась к Рамот-Гилеаду, обладание которым было, видимо, очень важным как для Арама, так и для его южных соседей. ?