Реферат: Характер российско-турецких отношений

Последнее десятилетие XX в. коренным образом преобразило российско-турецкие отношения. После распада СССР они приобрели новую значимость, содержание самих отношений качественно изменилось: Россия – уже не сверхдержава масштабов СССР, а Турция убеждает, и весьма успешно, весь мир в том, что наряду с Россией она со своим 65-миллионным населением и относительно развитой экономикой по многим показателям – также крупнейшая держава евразийского региона. «Два центра тяжести формируются вокруг оси Россия-Турция в процессе геополитического движения Евразии в XXI век... Пусть евразийство и не некий новый идеал для России и Турции, но повод для оптимизма он создает».

Политические лидеры Турции не забывают постоянно напоминать о своем статусе региональной державы не только в самой стране, но и на международных форумах. Эти заявления особенно убедительно звучали перед начавшейся в 1998 г. полосой экономических кризисов, возникших по разным причинам и сохранявшихся в начале 2001 г. Оптимизм и высокая самооценка – характерные черты высказываний представителей элиты того предкризисного времени. Признаки такой самооценки можно было еще увидеть в положениях ежегодного доклада председателя самой крупной организации частного сектора – Союза промышленных, торговых палат и бирж Турции по итогам 1999 г. В нем, в частности, подчеркивалось: «Турция превратилась в региональную силу на пространстве Балкан, Ближнего Востока и Евразии, ее геополитическое и геостратегическое значение во всем мире постепенно возрастает. Очевидные свидетельства этой истины – наше участие в новом форуме G-20; соглашения, достигнутые в Стамбуле на встрече в верхах АГИТ относительно сооружения трубопроводов для транспортировки нефти и природного газа Каспийского бассейна в Турцию и через нее на внешние рынки; принятие на совещании в Хельсинки без предварительных условий нашей кандидатуры на полное членство в ЕС... Вступая в XXI век, мы сталкиваемся не только с серьезными трудностями, но и обладаем важными преимуществами и возможностями. Поэтому я глубоко убежден, что в наши дни, когда с головокружительной быстротой развиваются наука и информатика, Турция, используя свою высококонкурентную экономическую структуру, поощряя личную инициативу, высокую производительность, защиту окружающей среды и экспорториентацию, сумеет и у себя развивать информационные технологии, расширять использование Интернета, станет еще более активным участником глобальных перемен во всем мире». Следует однако, отметить, что возникшие в последующие два-три года неблагоприятные явления в экономике и финансах, о чем ниже будет сказано, так и не дали возможности турецким экспертам окончательно решить, насколько стабильны и необратимы экономические достижения страны, не является ли преждевременно завышенной оценка успехов страны на начало XXI в.

Продолжая евразийскую тему, отметим, что распад СССР вызвал к жизни третьего совокупного и независимого участника сотрудничества и диалога в Евразии – новые государства в Восточной Европе, Центральной Азии и Закавказье. Они также стали самостоятельными участниками в этом диалоге с различной степенью заинтересованности и ориентированности на Россию либо Турцию. Более того, они неизбежно оказались объектом соперничества и России, и Турции, и это составляет отдельную тему евразийских отношений. Характерны в этом смысле недавние предновогодние высказывания украинского посла в Турции, приводимые в газете «Джумхуриет»: «Турция для нас – очень важный партнер, о чем свидетельствует и объем украинско-турецкой торговли, достигающий 1,5 млрд. долл. Контролируя самую протяженную полосу черноморского побережья, обе наши страны имеют чрезвычайно широкие возможности сотрудничества. Украина и Турция – ключевые страны в деле упрочения мира и стабильности в регионе и Европе». Особую значимость для сотрудничества двух стран, по мнению посла, приобретают такие сферы, как рыболовство и поставки украинского вооружения в Турцию, например танка Т-84.

Несомненно, крупнейшее и наиболее влиятельное евразийское объединение – Содружество Независимых Государств (СНГ). В Астане в октябре 2000 г. официально объявлено о создании главами России, Казахстана, Белоруссии, Киргизстана и Таджикистана Евразийского экономического сообщества с официальным языком – русским, центрами – Москва, Алма-Ата, Санкт-Петербург, Минск³ . При активном участии Турции возникла Организация черноморского экономического сотрудничества, как представляется, – самое крупное по числу участников региональное экономическое объединение. Развитием идеи черноморского сотрудничества стали, несомненно, переговоры и затем подписание в Стамбуле в начале апреля 2001 г. соглашения между Грузией, Болгарией, Россией, Румынией, Турцией и Украиной о создании со штаб-квартирой в Стамбуле группы оперативного взаимодействия ВМС шести стран «Черноморская сила» с целью проведения в Черном море совместных спасательных работ, обнаружения мин и других мер. Сообщая о переговорах по этой теме, турецкие СМИ обращали внимание на то, что при этом обсуждалась и проблема возникновения экологической угрозы при прохождении через Проливы танкеров, при эксплуатации морского участка газопровода Голубой поток. Сообщалось также о стремлении Греции и США вступить в эту организацию. Также возникли экономические объединения различных статусов между государствами Центральной Азии.

Как ныне понимается евразийский регион – географически и цивилизационно?

Концепция евразийства в трактовке российских историков и философов не нова – известна целая плеяда российских евразийцев, выступавших с этой концепцией в Европе особенно активно в 20-е годы XX в. Речь шла о тогдашней России, как о «семье народов» и именно к варианту евразийского союза на такого рода принципах сводятся все модификации российского евразийства, включая современные. Эти идеи исходят из исторических реалий – формирования на протяжении нескольких веков цивилизационного тигля, в котором задействованы весьма различные европейские и азиатские языки, религиозные конфессии и культуры. В советский период идея евразийства, сохранив свой объединительный, центростремительный характер, была облечена в оболочку пролетарского интернационализма.

Османская империя представляла собою другую историческую экспериментальную базу для иной, южной, модели евразийства, хотя об этом, как о собственно евразийстве речь не велась ни до, ни после развала этой империи по причине преобладания центробежных сил. Почему османизм не смог стать фактором достаточно длительного евразийского многостороннего сотрудничества и интеграции – этому посвящено немало исследований османистов. Некоторые из них объясняют такой итог цивилизационными особенностями османизма. Ныне, осознав себя региональной державой, Турция по-своему осмысливает свое прошлое, увязывая его с современностью; ссылаясь на исторические связи, она также обратилась к идеям евразийства, трактуя их, разумеется, по-своему. Как нам представляется (об этом сказано ниже), в основе предлагаемого ныне турецкими идеологами варианта евразийства заложена принципиально иная, в известном смысле противоположная объединительная идея – объединение (в различных вариантах) только «своих» – на фундаментальной идее тюркской самобытности, при этом, как правило, признается обращение прежде всего к одной культуре – исламской.

Можно ограничиться тем, что евразийские связи, сотрудничество – не более чем географическое понятие, остальное же, т.е. разговоры о синтезе, сплаве культур и пр.– виртуальные картины, умозрительные заключения, далекие от реального осуществления. Но нельзя уклониться от той истины, что не только евразийское географическое пространство – реальность; многовековое сосуществование народов – тоже реальность, синтез их культур – реальность. В одной из своих работ исследователь евразийских цивилизационных проблем Б.С.Ерасов высказывается, как нам представляется, достаточно убедительно: «Обращение к природным факторам социального бытия было отнюдь не единственным компонентом в обосновании евразийства. По сути дела, обращение к этим факторам выявляло условия формирования культурно-исторической общности евразийских народов».

В предлагаемой статье будет сделана попытка лишь выборочно, кратко – из-за обширности темы – оценить тенденции развития российско-турецких отношений в контексте общерегиональных евразийских процессов, которые в их созидательном варианте призваны обеспечивать каждому субъекту системы евразийского взаимодействия мирное независимое развитие, рост благосостояния, и в конечном счете – приобщение к самому высокому уровню мировой цивилизации. Наша задача – определить: есть ли у элиты (экономической, политической, духовной) двух ведущих евразийских стран осознанное намерение, стремление к сближению в экономике, политике, культуре, духовной жизни? Насколько возможны экономическая, культурная, духовная интеграция, что мешает этому – экономическая конкуренция, политика, идеология?

Исторический опыт взаимодействия различных государств, обществ и культур свидетельствует, что взаимовыгодное экономическое сотрудничество – основной фундамент всех видов возможного партнерства, и краткосрочного, и, тем более, долгосрочного, включая стратегическое. Его основу составляет торговля. Российско-турецкие торговые отношения в 90-е годы XX в. имели явные признаки партнерства, хотя и приобрели свою определявшуюся конъюнктурой специфику. Стремительный переход России к рыночной экономике, открытие ее мировому рынку сопровождались глубоким кризисом национального производства, что вызвало небывалый спрос на зарубежные потребительские товары (продукты питания и одежду) и услуги (прежде всего туристические), причем получилось так, что специфика российского спроса (оптимальное сочетание цены, качества и моды) выявила Турцию в качестве одного из главных поставщиков этой продукции. Этому способствовало и то обстоятельство, что к этому времени в системе российско-турецкой торговли был освоен опыт относительно сбалансированного товарообмена на основе договорной модели – природный газ из России, потребительские товары – из Турции.

Важно отметить, что помимо официальных посредников – торговых фирм, активную роль в удовлетворении российского спроса на турецкие товары выполняют «челноки» – мелкие компрадоры поневоле, появившиеся в России в результате такого массового социального явления, как безработица. Обосновавшись в Стамбуле (главным образом в районе Лалели), используя неформальные каналы торговли, они достаточно успешно и в целом в крупных объемах стали закупать на месте и поставлять в Россию турецкую потребительскую, в основном текстильную, продукцию.

До недавнего времени конкретные цифры турецко-российской торговли рассматриваемого десятилетия свидетельствовали о неизменном ее росте – особенно в 1992–1997 гг., когда увеличение турецкого экспорта в Россию по стоимости составило 366,7%, импорта – 96,9%, рост всего стоимостного объема торговли – 177%.

Как очевидно, речь идет о стремительном росте турецких поставок в Россию – за пятилетие (1993–1997) – в 4 раза, в итоге в 1997 г. российский рынок поглотил (по официально учитываемым каналам) турецких товаров более чем на 2 млрд. долл., за короткий срок Россия стала для Турции вторым по значению экспортным рынком. Основные товары турецкого экспорта в Россию – текстиль (ткани, готовая одежда, обувь), продукты питания, кожизделия, химические товары, бытовая техника. Напомним, что текстильная промышленность – наиболее развитая отрасль обрабатывающей промышленности страны, «локомотив» ее развития на протяжении всей истории республики. Турецкая одежда, белье, ткани в их качественном исполнении пользуются высоким спросом в странах Европейского сообщества. Максимально широкое российско-турецкое сотрудничество в этой сфере с перспективой преодоления рамок чисто торговых связей, перехода к совместному производству прежде всего хлопчатобумажной продукции – залог долгосрочного партнерства. Что же касается Турции, то для нее, как считают турецкие экономисты, очень важно обеспечить себе в России постоянный рынок сбыта этих товаров в готовом виде, благодаря которому «за последнее десятилетие в Турцию поступило от 50 до 100 млрд. долл.». В ближайшие 10 лет задача, по их мнению, состоит в том, чтобы закрепить завоеванные позиции и, не снижая объемов неофициальной, «челночной» торговли, реорганизовать ее в обычную, с участием крупных фирм. Если это будет реализовано, «Турция превратится в одного из лидеров в сфере российского импорта».

При оценке значимости «челночной» торговли (она не учитывается в официальной статистике) необходимо, по мнению того же источника, принимать во внимание, что она выполняет не только экономические, но и «важные социальные функции». Ее годовой объем (по разным подсчетам) составлял от 5 млрд. до 15 млрд. долл., т.е. обеспечивал «не только поступление валюты в Турцию в крупных масштабах, но также занятость тысячам небольших цехов и мастерских». С другой стороны, и в России, «благодаря “челночной” торговле многие безработные граждане, зачастую с высшим образованием, накопили средства с тем, чтобы постепенно стать первыми свободными предпринимателями в этой стране»⁶ . Уместно привести мнение самого заинтересованного в «челночной» торговле лица в Турции – президента Общества промышленников и деловых людей Лалели (ЛАСИАД) Айхана Карахана. Он также признает, что стремительный рост торгового значения стамбульского района Лалели отмечен после распада СССР. Если с 1993 по 1996 гг. «челночная» торговля еще не заявила о себе в должной мере в бюджетных показателях, то с 1996 г. ее воздействие, осуществляемое через Лалели, все более сказывается на платежном балансе. Участие Лалели в этих операциях в 1996 г. оценивается в 8842 млн. долл., причем реальные итоги экспорта Лалели в 1996 г. намного выше⁷ .

Что же касаетсятурецкого импорта из России, его важнейшую долю составляет энергосырье, о чем свидетельствуют данные турецкой статистики по состоянию на 1998 г.

Согласно данным различных источников, за все последние годы в поставках российского энергосырья в Турцию основная статья – это природный газ (1997 г. – 637,7 млн. долл., 1999 г. – 609 млн.), затем следуют каменный уголь (1997 г. – 154,2 млн. долл., 1999 г. – 165 млн.) и нефтепродукты (1997 г. – 107,5 млн. долл., 1999 г. – 366,5 млн.). Другие крупные статьи – также сырьевые, прежде всего черные металлы (1997 г. – 386 млн. долл., 1999 г. – 311 млн.), химическая продукция (1997 г. – 111 млн. долл., 1999 г. – 131 млн.), семена подсолнечника, живой скот⁸ .

Закупки Турцией российского природного газа растут успешнее всего, поскольку в этой стране стремительно растет спрос на энергию. По мнению упоминаемых авторов турецкого доклада ТЮСИАД, такая ситуация составляет фундамент долгосрочного сотрудничества в этой сфере торговых отношений. Если в 1996 г. в списке потребителей российского газа Турция находилась на 11-м месте, то в 1997 г. она передвинулась на 6-е место (6,7 млрд. куб. м), уступая Германии (32,5 млрд.), Италии (14,2 млрд.), Франции (10,9 млрд.), Чехии (8,4 млрд.), Словакии (7,0 млрд. куб. м). Авторы напоминают, что в дополнение к прежнему подписано российско-турецкое соглашение о расширении закупок Турцией природного газа по существующему газопроводу через Балканы, а также путем сооружения нового газопровода в Турцию через Северный Кавказ, по дну Черного моря. «Особенность Турции при этом состоит и в том, что территориально она обеспечивает возможность продления этой газовой трассы до Израиля, который в таком случае станет важным потребителем российского газа». О том, что «движущей силой российско-турецких отношений в каком-то смысле является энергетика», заявляет ныне и Исмаил Джем, министр иностранных дел Турции.

По данным турецкого государственного холдинга БОТАШ, в ведении которого находятся закупки энергосырья, с 1990 по 1999 г. потребление природного газа в Турции возросло с 3,3 млрд. до 12 млрд. куб. м, т.е. почти в 3,5 раза, причем 64% из этого количества используется для выработки электроэнергии. Как было заявлено на энергетическом конгрессе в Стамбуле 16 ноября 2000 г., потребление природного газа в 2020 г. достигнет 82 млрд. куб. м в год. Турецкие планы в отношении природного газа не ограничиваются лишь внутренним его использованием, в XXI в. Турция видит себя евразийским энергетическим коридором, по которому энергетическое сырье из стран Востока будет поступать в западные страны. Возможен и другой вариант – стать энергетическим терминалом, т.е. очевидно мыслится и переработка сырья с целью поставки в Европу сжиженного природного газа (LNG). В ближайших планах БОТАШ – создание Восточноанатолийской системы газопроводов с выходами к Адане и Измиру. Продажа газа внутри страны началась с 500 куб. м в 1987 г. для производства электричества, в 1999 г. было продано всего 12 млрд. куб. м. До 1994 г., когда начались закупки также и в Алжире, Россия была единственным поставщиком природного газа. В настоящее время подписано семь соглашений о поставках природного газа в Турцию из пяти источников. Всего оговорены на ближайшее будущее по различным соглашениям ежегодные поставки в объеме 61,1 млрд. куб. м. Выполняются четыре соглашения – два из них, уже упомянутых, предусматривают поставки из России 6 млрд. в год и 8 млрд. куб. м газа в год, два других – ежегодные поставки в виде LNG из Алжира – 4 млрд. и из Нигерии – 1,2 млрд. куб. м¹⁰ .

Российско-турецкое соглашение «Голубой поток» подписано в декабре 1997 г. Оно предусматривает поставки из России в Турцию через Черное море ежегодно 16 млрд. куб. м газа в течение 25 лет, начиная с 2001 г. Российская часть реализации проекта – прокладка трассы до Самсуна, включая морской участок. Турция ответственна за сооружение участка в пределах Турции. Сухопутные участки сооружаются, прокладка морской трассы была намечена на первое полугодие 2001 г. Соглашение о поставках российского газа в соответствии с проектом «Голубой поток» периодически становится предметом политической борьбы во властной элите страны. Активисты Партии националистического действия упрекают некоторых политических лидеров, например Месута Йылмаза, лидера Партии отечества, в том, что они предпочли российский газопровод туркменскому, который следовало бы проложить в Турцию прежде всего – в рамках «особого», тюркского сотрудничества.

В СМИ Турции время от времени высказываются сомнения относительно законности участия в контрактах по «Голубому потоку» некоторых подрядных турецких фирм, руководителей которых связывают с Месутом Йылмазом, а также с его сыном Явузом якобы дружеские отношения. Утверждается также, что турецко-российская фирма OES (с участием «Стройтрансгаза») допущена к строительству участка Самсун-Анкара без участия в торгах, а ее руководитель Вехби Озкоч, крупный подрядчик, – активист Партии отечества в Анкаре.

Турецкие власти заявляют о своей заинтересованности в том, чтобы обеспечить поставки природного газа также из Ирана (соглашение августа 1996 г.), они должны составлять ежегодно 10 млрд. куб. м год в течение 25 лет с 2001 г., и из Туркменистана (соглашение мая 1999 г.) -16 млрд. куб. м в течение 30 лет с 2002 г. Особо подчеркивается, что реализация новых соглашений с другими странами позволит сократить зависимость от нынешнего поставщика – России.

Важная сфера партнерства – строительно-подрядные услуги турецких фирм в России.

По состоянию на июль 1998 г.138 турецких фирм работали над выполнением 533 строительных проектов общей стоимостью 9246 млн. долл., причем 22 проекта стоили каждый более чем 100 млн. долл., а 347 проектов – каждый свыше 10 млн. долл. В 1990–1997 гг. в России было осуществлено 42% всех зарубежных строительных подрядов Турции, Россия стала для нее рынком №1 в подрядном строительстве (%).

Страна	%
Россия	42,0
Ливия	13,0
Пакистан	5,9
Казахстан	5,3
Туркменистан	4,3
Германия	3,7
Азербайджан	3,7
Саудовская Аравия	3,6
Другие	18,5

Туризм. Самыми очевидными преимуществами стали для российских туристов в Турции невысокая стоимость дорожных расходов, визовые льготы, дешевый и качественный отдых. Турецкие эксперты уверены, что особенность туристов из России – их «спокойное отношение к политическим событиям». В отличие от туристов Германии либо других европейских стран кризисные ситуации или угрозы террористов не производят, по мнению турецких авторов, впечатления на россиян. Так, курдская ПКК «предпринимала различные меры, чтобы заставить русских отказаться от посещения Турции. Некоторые российские СМИ под влиянием ПКК стали представлять Турцию как страну, в которой жизни туристов грозит опасность. Предпринимались меры, чтобы побудить их отправляться в другие страны». Одновременно, чтобы привлечь российских туристов, много усилий было затрачено Грецией, Испанией, Италией, Францией. «Против турецкого туризма была развернута мощная контрпропаганда», несмотря на это, в 1997 г. 13,5% россиян, принимавших участие в иностранном туризме (1048 тыс. человек), предпочли Турцию¹⁴ .

Что касается вопросов поощрения между двумя странами инвестиций, создания смешанных компаний,в том числе банков, развития автомобильных, воздушных и морских (в сочетании с речными) перевозок и др., то в целом эти сферы сотрудничества должного развития пока не получили. В турецких источниках отмечается «очень ограниченная деятельность в Турции российского капитала» (легкая промышленность, рестораны, отели), его суммарный объем исчисляется всего в 8,5 млн. долл. Согласно же другим данным («Турецкого вестника»), российские фирмы вложили в турецкую экономику 2,3 млн. долл. Несколько активнее ведут себя турецкие инвесторы – на турецкие капиталы и при участии «Коч Холдинг» в Москве построены и успешно действуют пять супермаркетов и три торговых центра типа «Рамстор», наладили производство своей продукции турецкие филиалы компаний «Кока Кола», «Пильзен» («Эфес Пильзен»)¹⁵ . Действует несколько российско-турецких банков. Однако поиск и согласование крупных совместных промышленных проектов и в России, и в Турции – дело будущего, экономические связи между двумя странами покоятся на традиционных основах прошлого века, т.е. на торговле, которая, как это очевидно, преподносит такие сюрпризы взлетов и падений, которые никак не могут вписываться в систему надежного и долгосрочного партнерства. И Россия, и Турция предпочитают видеть своими главными партнерами в различных сферах совместного бизнеса компании западных стран.

Августовский кризис 1998 г. в России негативно сказался на своевременной оплате Турцией обязательств по различным соглашениям и контрактам. Упомянутый выше отчет Союза палат Турции свидетельствовал, что именно в это же время наряду с успехами Турция вступила в фазу экономических трудностей, уже к концу 1999 г. прекратился экономический рост, наблюдавшийся с 1995 г. По своим масштабам и воздействию на жизнь общества кризис квалифицировался как шестой за всю историю республики и первый после окончания Второй мировой войны. Здесь сказались рост задолженности госсектора и соответственно рост процента, сужение внутреннего спроса, падение объема капиталовложений, политическая неопределенность в преддверии очередных парламентских выборов 1999 г., последствия катастрофических землетрясений на западе страны, сокращение туризма. Снижение роста в 1999 г. по секторам составило: в сельском хозяйстве – на 4,6%, добывающей и обрабатывающей промышленности – на 5, в сфере услуг (строительство, торговля, коммуникации) – на 5,1%. В целом в 1999 г. ВНП снизился на 6,4%. Произошло падение потребления и сокращение инвестиций, сужение внешнего спроса. Объем внутреннего спроса сократился в госсекторе на 4,1%, в частном – на 19,6%. Использование промышленных мощностей снизилось с 76,5% в 1998 г. до 72,3% в 1999 г. Причем в частном секторе этот индекс составил 69,7%¹⁶ . Как обозначились самые первые проявления кризиса во внешней торговле.

Разумеется, критическое состояние дел в стране не отменяет того очевидного факта, что Турция ныне – влиятельная региональная держава. И все же важно иметь в виду, что пришедшее к власти после выборов 1999 г. коалиционное правительство уже долгое время предпринимает шаги для прекращения кризиса, но, как признаются и на Западе, и в самой Турции, без заметного успеха. Все это неизбежно негативно сказывается на динамике российско-турецкого экономического партнерства прежде всего по причине сокращения источников его кредитования – например, в благоприятные годы «Эксимбанк» Турции имел возможность в заметных масштабах кредитовать свой экспорт в Россию. Турецкая экономика также и 2000 г. завершила банковским кризисом, в печати отмечалось, чтобы выполнить программу стабилизации, предложенную МВФ на 2000–2002 гг., потребуется продолжение политики затягивания поясов. В 2001 г. общество ожидает трудный год. Внутренний долг – 40 млрд. долл., внешний – 120 млрд. долл. В 2000 г. Турция по внешним долгам уплатила 10 044,6 млн. долл.¹⁷

На пресс-конференции, посвященной политике правительства в 2001 г., премьер-министр Турции заявил, что основными темами работы правительства остается экономика и социальная справедливость – страна пережила в ноябре и декабре еще один (очень тяжелый) экономический кризис. Благодаря срочной финансовой помощи МВФ в 10 млрд. долл. он, как считается, ликвидирован, правительство было намерено заняться поисками наиболее эффективного использования этой помощи, ускорить приватизацию, чтобы получить дополнительные средства в бюджет¹⁸ . Вместе с тем орган Торговой палаты Стамбула предрекал воздействие в 2001 г. банковского кризиса на реальный сектор экономики, на рост цен.

По мнению автора одного экономического прогноза, «особые меры необходимы прежде всего для поощрения туризма, поскольку для Турции в ее нынешнем положении этот источник валюты наиболее важен и доступен для его активизации, именно он может поощрить рост занятости и доходов». Автор рекомендует срочно расширить экспорт в Россию и Китай и даже в Ирак, Иран и Сирию. «Турции следует перестать считать, что невозможно установить торговые связи с ближним окружением. Даже в нынешней ситуации Турция свой экспорт товаров и услуг в Ирак, Иран, Сирию и Россию может в короткие сроки поднять до 15 млрд. долл.»¹⁹ Кризисные явления продолжали сотрясать турецкую экономику и в начале 2001 г. В турецкой печати даже поставлена под вопрос возможность сохранить с таким трудом приобретенный статус региональной державы. Обозреватель «Миллиет» в начале нового года вопрошал: «Почему плетемся в хвосте?» и называл причины – политическая и экономическая нестабильность, коррупция. «Если наше мышление не изменится, Турция станет обреченной на нищету второсортной страной Ближнего Востока»²⁰ .

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--