Первая часть экзекуции окончена. В зале опустело ше­стьдесят мест. Саддам опять поднимается на трибуну. Он плачет! И вместе с ним уже не могут сдержать рыданий многие из тех, кого только что миновала страшная беда. Все присутствующие - объявляет Саддам, - а в зале еще 300 человек, обязаны лично присутствовать при исполнении уже вынесенных государственным преступникам приговор. В ответ… аплодисменты! Партийное собра­ние закрывается, бывший зам покидает зал уже президентом. Отныне соратниками его будут лишь те, кто хорошо запомнит этот урок. Двадцать «изменни­ков» из шестидесяти, выдернутых из кресел в зале «Вечности», были казнены в его личном присутствии [1, с.78].

Как же на Западе проморгали появление такого тирана, которого впоследствии не удаюсь образумить уже ни «Бурей в пус­тыне», ни последовавшим за ней двенадцатилетним эмбарго? Ничего не знали? Неправда, Саддам еще в свое вице-президентство прибегал к публичным казням, причем трупы повешен­ных на площадях родственники могли забрать не раньше чем че­рез 24 часа. Потом, уже в свое президентство, он сжег тысячи курдских деревень на севере и шиитских на юге во имя «едино­го Ирака» и «единой арабской нации». В 1988 году — настоя­щее преступление против чело­вечности: химическая бомбардировка курдского города Халабаджа. Официально признано, что от этой бомбардировки погибли пять тысяч человек. На месте люди говорили, что жертв втрое больше: перед теми, кто пострадал от химических бомб, именно потому, что это были курды, иракская админи­страция закрыла двери всех больниц и поликлиник. Тысячи людей годами гнили по домам безо всякой медицинской помо­щи. И этого Запад не знал? Не­правда: Даниэль Миттеран, же­на французского президента, уже в те годы била во все коло­кола. Но не слышали и ее. Не очень слышал даже собствен­ный муж, потому что в мировой политике у него с Саддамом бы­ли дела поважнее — в частности, арабская атомная бомба, к кото­рой больше всех руку приложи­ла именно Франция. Вот, попы­хивая сигарой, Саддам прини­мает корреспондентов «Ньюсуик». Они задают ему вопрос, ка­залось бы, под самый дых: прав­да ли все то, что говорят о его жестокостях, о пытках и убийст­вах в его стране? Безмятежный ответ: «Конечно, это все есть. А как, по-вашему, следует посту­пать с теми, кто выступает про­тив власти»?

Нет, такого президента народ Ирака никогда не избирал — ни прямо, ни тайно, ни всеобщим голосованием, ни тем более на альтернативной основе. Выдаю­щиеся иракские референдумы, не позволяя усомниться в его ле­гитимности, лишь подтвержда­ют известную мысль Вольтера; каждый народ имеет такое пра­вительство, какого заслуживает.

При всем том не на одной же фашизоидной теории Мишеля Афляка вырос такой монстр. С чего бы и Запад, и бывший СССР так долго считачи его своим «лучшим другом»? [1, с.79]

4. «Свобода Ирака»

Какое только оружие не ис­кали в Ираке инспекторы ООН! Атомное, химическое, бакте­риологическое. Чуть не рулет­кой замеряли дальность полета ракет, чуть не в порошок растер­ли дряхлый кукурузник, годный только для опыления полей. А мины и не думали искать. Меж­ду тем Ирак не страна, а минное поле. На его минах и подорвался Саддам Хусейн, но теперь они будут рваться под ногами тех, кто придет сюда по плану опера­ции «Свобода Ирака».

Первую мину заложила Анг­лия, сшив, по мандату Лиги На­ций, государство из трех лоску­тов, бывших вилайетов Осман­ской империи (курдского и арабского, разодранных еще на шиитское большинство и сун­нитское меньшинство). Это ис­кусственное сочленение вер и народов не удалось объединить ни властью короля с приданным ему парламентом, ни республи­кой с бумажной автономией для непокорных курдов. В 1991 голу, после «Бури в пустыне», страна распалась на те же три части.

Это, а не что-нибудь другое, в связи с объявлением, что Мальбрук опять собрался в по­ход, чтобы на этот раз убить льва, так взвинтило страсти в со­седней Турции. Правительств даже не скрывает, что историче­ская турецкая мечта — вернуть северный вилайет с богатейши­ми нефтяными месторождениями Мосул и Киркук — никогда еще не была так близка и реаль­на. Населению же ни этих месторождений не надо, ни тем паче наобещанных американских миллиардов – оно против войны. 95% турок решительно против войны. Оттого так метался турецкий парламент между общественным мнением и перспективой вернуть стране былое османское величие, чего глупый избиратель никак не возьмет в толк. Итак, войне ска­зано «да». Американцы откроют Северный фронт. Пахнет грозой: если вместе с ними в Север­ный Ирак (Курдистан), в тот са­мый вилайет, вступит и турец­кая армия, сеча может быть та­кая, что, кроме Саддама, запла­чут все, даже его двойники [5, с.5].

Шиитская мина грозит еще более страшным взрывом. Вот анализ Джона Мейджора, быв­шего премьер-министра Анг­лии, доклад которого британ­ский парламент воспринял как очень серьезное предупрежде­ние правительству. Вступив в Ирак, англо-американская коа­лиция наверняка окажется в гу­ще кровопролитной граждан­ской войны. Это заставит ее ус­корить создание правительства. Маловероятно, что оккупацион­ная администрация рискнет сде­лать ставку на суннитское мень­шинство: во-первых, оно наибо­лее предано Саддаму, во-вторых, как свидетельствует опыт всех предыдущих режимов, три этнических лоскута ему никогда не сшить, да еще с учетом воз­можных турецких притязаний. Остается уповать только на правительство национального боль­шинства, но это значит — шиит­ского, иная власть не удержится и на иностранных штыках. Сле­довательно, под боком у Ирана возникнет еще один мощный шиитский ареал. Но в этом слу­чае Америка собственными ру­ками подложит мину под Изра­иль, который считает такой ва­риант развития ситуации на Ближнем Востоке наиболее не­благоприятным для его безопас­ности.

Смейся, Саддам! Может, хоть теперь американцы поймут, ка­ково было ему тринадцать лет терпеть у себя на шиитском юге присутствие аятоллы Хомейни, которого выслал из Ирана шах. Своих-то аятолл за подстрека­тельства к бунту казнил беспощадно (Мохаммеда Бак эль-Садра в 1980 году саддамовские палачи казнили так: сначала спалили бороду, потом вбили в голову гвоздь), но этого, иран­ского, белобородого, святейше­го, тронуть не смел. Потом все-таки набрался духу и выслал его в белый свет. Вернувшись через два года из Франции в страну, откуда шах персидский бежал прямиком в США, аятолла Хо­мейни призвал народ Ирака свергнуть своего тирана. Сегод­ня это важно вспомнить как раз ввиду метаморфозы, которая произошла с Саддамом Хусей­ном за последние годы, когда фактически ничего уже не оста­лось от былой баасистской идеологии, кроме только пар­тийной вывески, — перед вами готовый суннитский халиф, вы­нужденный отвлечься от Корана на войну с американцами [5, с.5].

И вот, раз от раза тяжелея в рангах, летят американские функционеры в Багдад. Кроме вас, президент Саддам Хусейн остановить шиитский вал неко­му, вы — бастион Запада на Вос­токе! Тосты, объятия, все нарас­тающее дружество. Тиран сов­сем расслабляется (а что, ведь приятно говорят), про себя же думает то, что впоследствии ска­жет и вслух: да ведь провинция Хузестан — иракская! Когда он это скажет вслух, Хузестан уже будет назван Арабистаном, чтоб помнили эта персы, что и земля арабская, и под землей арабское. Госпожа Саджида Хусейн (те­перь уже бывшая жена) тратит в Нью-Йорке миллионы долла­ров, конечно, своих, кровных, но и госдепартамент не ударяет лицом в грязь. Все! Двинулся. В сентябре 1980 года иракские танки хлынули в Иран. Началась мусульманская бойня, про­длившаяся восемь лет. И не кто иной, как Дональд Рамсфелд, нынешний освободитель Ирака, подвозил патроны в Багдад. Фи­гурально, конечно, говорят: тог­да Саддам и получил — прямо из рук американцев — первые за­пасы химического и бактерио­логического ОМУ.

Все-таки, странная долж­ность тиран. Командуешь наро­дом, войсками, палачами, зако­нодателями, иным позволяешь целовать себя в плечо (ни в гу­бы, ни в щеку Саддама нельзя: боится инфекции), а нарвешься на утонченную лесть — и разве­сишь уши. В следующий раз это случилось с Саддамом — извест­на точная дата — 25 июля 1990 года. У него всегда болела душа за остров Бубиян. Саддам негодовал на то, что при проведении разде­лительной линии между Ираком и Кувейтом остров Бубиян дос­тался только последнему, а не хотя бы пополам. Тогда бы и нефть его пополам. 25 июля 1990 года он изложил эту оби­ду — лишь попутно, так как предмет встречи был совсем другой — госпоже Эприл Глэспи, послу США в Ираке. Ку­вейтцы и сами не берут бубиянскую нефть, и Ираку не позво­ляют ее разрабатывать. Посол на это будто бы век кликнула: «Как? По какому праву?» Довольно быстро после этой беседы из по­сольства президенту Ирака дос­тавили текст заявления двух чле­нов иностранной комиссии конгресса США, в котором под­тверждалось, что союзнически­ми обязательствами с Кувейтом Вашингтон не связан. Через не­делю иракские войска взяли Бу­биян. а заодно уж и весь Кувейт. Видимо, -бастион Запала на Во­стоке» решил считать это платой за восьмилетнее противостоя­ние исламской революции. Но ошибся. За ошибку тирана ООН обязала Ирак выплатить жертве 100 миллиардов долларов [5, с.5].

Заключение

В заключении можно привести несколько цифр для размышления. В 1968 году, когда свежеиспеченный вице-президент Саддам Хусейн полу­чил возможность уже не просла­влять, а строить социализм в от­дельно взятой арабской стране, в ней насчитывалось 53 «динаровых» миллионера (на ту пору 1 динар стоил 3,1 доллара). Че­рез двенадцать лет (Саддам уже президент, экономика под конт­ролем государства) миллионе­ров стало 80. Еще через десять лет, в 1990 году, — 3 тысячи. Дальше статистики нет: война, эмбарго, гиперинфляция. Соот­ношение доллара к динару сего­дня 1:2 000. Бумажных миллио­неров все больше, а в кармане среднего иракца все меньше — уже только 300 долларов в год.

Нет, не умер арабский социа­лизм — он просто не родился. Ни в Ираке, ни в Алжире, ни в Египте, ни в Сирии, ни еще раньше в Турции. Но такой же провал потерпели и либераль­ные экономические модели, в шахском Иране после этого и разразился исламский ренес­санс. Приходится заключите господствующая на мусульманском Востоке «клиентурная эюн номика» — раздача «своим лю­дям» выгодных должностей, контрактов, лицензий, моно­польных прав и т. д. — как удав кролика, проглатывает любые увлечения здешних политиче­ских элит. Вот интересное сви­детельство исследователя Шко­лы политики и социологии при Лондонском университете Фалеха Джаббара: «Придя к власти в 1979 году, Саддам Хусейн не­медленно отнял привилегии у подклана Альбу Бакр, к которо­му принадлежал бывший прези­дент, и передал их своему родст­венному подклану Альбу Гафур. На следующий год он осыпал милостями все близкие ему ро­ды в Тикрити, на своей родине: Альбу Хаттаб, Альбу Муссала, Альбу Хацца, Альбу Нажам...» Дождались-таки его тикритские родичи чуда! Но что примеча­тельно: оно пришло в упаковке традиционной «клиентурной экономики», не имеющей абсо­лютно ничего общего с «араб­ским социализмом».

Список литературы

1. Акимкина Н.А., Люксембург М.А. Практикум по истории стран зарубежного Востока (Индия, Ирак, Турция). – М.: Высшая школа, 1993. – 145 с.

2. Зыгарь М. Фестиваль народного кумирчества: Миф о могучем и могущественном вожде. Саддам Хусейн // Коммерсант Власть. – 2002. – 14-20 октября. – С.48-51.

3. Новейшая история стран Азии / Под ред. В.И. Овсянникова. – М.: МГУ, 1995. – 329 с.

4. Новейшая история стран Азии и Африки, ХХ век: учеб. для студентов высших учебных заведений: в 2-х ч./ Под ред. А.М. Родригеса. – М.: Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 2001. – 368 с.

5. Сабов А. Бес Саддама: Политический портрет С.Хусейна // Российская газета. – 2003. – 22 марта. – С.1, 5.

6. Хрестоматия по новой истории: в 3-х тт./ Под ред. А.А. Губера. – М.: Мысль, 1995. – Т.2. – 752 с.