Реферат: Конспект по монографии Российская эмиграция в современной историографии

В основе методологии исследования лежат системный подход к изучению историографии российской эмиграции как совокупности научных трудов и публикаций, представляющих самые разные отрасли знания, и вытекающий из такого подхода принцип междисциплинарных связей, что в свою очередь является основой для использования контент-анализа и принципа историзма. Контент-анализ позволяет изучить разные источники об одном и том же, а принцип историзма позволяет рассмотреть объект исследования в его конкретно-исторических условиях, проследить этапы в изучении рассматриваемых в работе вопросов.

Источниковая база исследования

Исходя из авторской трактовки объекта исследования, всю совокупность используемых автором источников можно разделить на несколько групп.

1. Официальные источники: акты высших органов российской государственной власти, выступления высших должностных лиц Российского государства, документы Академии наук СССР/РАН.

2. Научные труды: справочные и документальные издания, монографии, статьи в научных журналах и сборниках, материалы конференций, авторефераты диссертаций. Эти источники позволяют показать разработанность той или иной темы ученым сообществом.

3. Документальные фото. и кино. исследования.

4. Материалы отечественной и эмигрантской периодической печати, в том числе оказавшиеся доступными автору в результате работы с фондами отдела литературы русского зарубежья (бывшего спецхрана) Российской государственной библиотеки г. Москвы и Уральской независимой общественной библиотеки г. Екатеринбурга.

5. Опубликованные отдельными изданиями и в периодике материалы личного происхождения - письма рядовых эмигрантов и фигур общественно-значимых, автобиографические статьи, мемуары деятелей российского зарубежья и воспоминания знавших их лиц. Очевидная ценность данных источников в том, что они позволяют насытить историю российского зарубежья человеческим содержанием. Таким образом, источниковую базу исследования составили разнообразные материалы, комплексное изучение которых позволяет в полной мере раскрыть тему.

Глава 1
Пути и судьбы "второй" эмиграции

Вторая мировая война сдвинула с мест целые пласты народов. Началось кочевание с места на место, иногда невольное, иногда и вольное. Конец войны, остановив это передвижение, задержал миллионы двигавшихся масс в чужих для них краях, за рубежами их родины. Эмиграция советских 1945 г., хотя и была вторым великим переселением после Октября, но отнюдь не вторым в российской истории. В исторической ретроспективе ее порядковый номер больше, несмотря на то, что до 1917 г. потоки эмигрантов были не столь масштабны, а собственно русская эмиграция ведет свой отсчет лишь с конца XIX в. Одновременно она была и первой эмиграцией. Первой советской. К какой бы этнии не принадлежали находившиеся в составе эмиграции 20-х гг., все они выехали как русские подданные. В отличие от них, бежавшие от советской власти или угнанные в годы второй мировой войны на работы в Рейх были уже советскими гражданами. Следующую по численности категорию составляют военнопленные, захваченные германскими войсками за годы войны с СССР. Из их числа к маю 1945 г. остались в живых 1,15 млн. человек. Третья категория, резко отличная от двух первых, - это собственно беженцы. Многие из тех, кто раньше имел нелады с властями или боялся вновь оказаться в руках НКВД, воспользовались немецкой оккупацией для бегства из СССР. С началом советских побед у некоторых групп населения просто не осталось другого выхода, например, у "фольксдойче" - этнических немцев, а также кубанских казаков и кавказских народностей, дольше всех продолжавших сопротивление большевизму в годы становления советской власти. Число таких беженцев Толстой оценивает цифрой около миллиона. Кроме названных трех категорий, многочисленную группу составили те, кто решил сражаться против Красной армии или помогать немцам в борьбе с нею. Помочь оккупантам своей родины вызвались от 800 тысяч до миллиона человек. Советский Союз стал единственной европейской страной, почти миллион граждан которой записались во вражескую армию. Мигранты всех этих четырех категорий были объявлены советским правительством "изменниками", заслуживающими "сурового наказания". По его настоянию им 11 февраля 1945 г. в Ялте в ходе Крымской конференции руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании - были заключены идентичные, хотя и сепаратные соглашения с правительствами Соединенного королевства и Соединенных Штатов Америки о выдаче представителям Советского Союза всех советских граждан, как военнопленных, так и гражданских лиц, "освобожденных" англо-американскими армиями. Формулировки соглашений не давали возможности для свободного передвижения "освобожденных" лиц до их окончательной выдачи соответствующим властям. Определяющим критерием выдачи (или, как говорилось в соглашениях, "репатриации") служило советское гражданство. Условия соглашений были сформулированы столь однозначно, что слово "освобожденный" в применении к советским, взятым в плен союзными войсками, совершенно теряло всякий смысл. В соответствии с духом и буквой названных договоров о добровольности как необходимом (с точки зрения гуманности и прав человека) условии репатриации не могло быть и речи. Советских граждан насильно грузили в поезда для отправки в советскую зону оккупации, а оттуда перевозили в СССР, и те, кого не расстреляли сразу по прибытии, пополнили население ГУЛАГа. Последние выдачи были закончены в середине 1947 г. Возвращена была подавляющая часть, значительно меньшей удалось остаться. Н. С. Фрейнкман-Хрусталева и А. И. Новиков оценивают количественный состав "второй" эмиграции в 451561 человек, что составляло примерно 10% от числа советских граждан, оказавшихся в годы Великой Отечественной войны за границей. Названные авторы указывают численность этих эмигрантов в странах мира по данным на 1 января 1952 г. и национальный состав "второй волны". Приводимые цифры свидетельствуют, что русских в ней было лишь 7%, большинство составляли украинцы (32,1%), латыши (24,19%), литовцы (14,04%) и эстонцы (13,05%). По договоренности союзных правительств факт насилия при совершении репатриационных действий был засекречен. О действительной стороне событий не догадывалась мировая общественность, молчала советская печать. Завесу молчания приподнимала лишь эмигрантская пресса и еще некоторые зарубежные издания. На сегодняшний день получил юридическую оценку лишь один из аспектов проблемы. Учитывая выводы Комиссии по правам человека при Президенте Российской Федерации, Указом Президента РФ от 24 января 1995 г. N 63 действия партийного и государственного руководства бывшего СССР и меры принуждения со стороны государственных органов, предпринятые в отношении российских граждан - бывших советских военнослужащих, попавших в плен и окружение в боях при защите Отечества, и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период, признаны противоречащими основным правам человека и гражданина и политическими репрессиями. Указом признано, что названные категории лиц осуждались за государственные, воинские и иные преступления, направлялись в "штурмовые батальоны", в ссылку, высылку и на спецпоселение, подвергались проверке в сборно-пересыльных, специальных и проверочно-фильтрационных лагерях и пунктах, в специальных запасных частях, "рабочих батальонах" Народного комиссариата обороны СССР и Народного комиссариата внутренних дел СССР, привлекались к принудительному труду с ограничением свободы, прикреплялись к предприятиям с особо тяжелыми условиями труда, подвергались иным лишениям или ограничениям прав и свобод необоснованно и исключительно по политическим мотивам. Эти лица восстановлены в правах. Действительно, мы очень мало знаем о людях, которые во время войны добровольно перешли на сторону немцев. На них в СССР поставили клеймо "предатели" и предали забвению. Но ведь была какая-то причина, которая толкнула их на этот поступок. Как сложилась их дальнейшая судьба? Жалеют ли они о случившемся? На эти вопросы помогает ответить этот рассказ. Копилка людских воспоминаний содержит немало свидетельств. Отрадно, что журналистский к ним интерес не опоздал: многие участники событий еще живы. Бытует мнение, что "вторая" эмиграция не оставила следа в истории культуры российского зарубежья. Это не так. Причины же мифа видятся в постоянном замалчивании подлинной истории тех событий. Знание, пришедшее через годы, убеждает нас в обратном. "Вторая волна" не затерялась и не ушла "на дно". Это ею был основан Союз борьбы за освобождение народов России (СБОНР) - политическая организация, вступившая на путь открытого непримиримого противостояния сталинской системе. Это ею была создана Русская библиотека в Мюнхене, ставшая очагом русской культуры в Германии конца 40-х гг. Это ее представители организовали церковные приходы, оказывая столь необходимую в то время духовную помощь всеми преследуемым людям. Это они создали крупнейшее из когда-либо существовавших в эмиграции научное и издательское учреждение - Институт по изучению истории и культуры СССР в Мюнхене, просуществовавший до 1972 г. Музей русской культуры в Сан-Франциско, Музей общества "Родина" в Лейквуде - это также заслуга "второй" эмиграции. Все вышеуказанное позволяет заметить, что умножение знания по истории "второй" эмиграции в настоящий период происходит в основном за счет переиздания, перепечатки публикаций давних лет и либерализации доступа к ранее вышедшим. Выстраивание полной и целостной картины "вливания" эмигрантов "второй волны" в российскую зарубежную диаспору еще впереди. Необходимо исследовать ее адаптацию к зарубежью, изучить реакцию на нее "свободного мира", взаимоотношения с эмигрантами первой и третьей "волн", вскрыть причины реэмиграции многих советских граждан из послевоенной Европы в страны Нового света (Австралию, Канаду, США), смещения туда же центров российского зарубежья. Представляется, что существенную роль в объективном освещении истории этой политической эмиграции должен сыграть Общественный исследовательский центр "Архив РОА" А. В. Окорокова. Необходимо остановиться на причинах угасания ее политической жизни. "Непаханную целину" представляет собой изучение культурной жизни первосоветской эмиграции, сохранения и пополнения ею интеллектуального и духовного наследия предыдущей "волны", процесса передачи культурной "эстафетной палочки" последующим эмигрантам. Верится, что "вторая" эмиграция - это богатейший пласт, способный принести немало сюрпризов неравнодушному к ней исследователю.

Глава 2
Литература об эмиграции отдельных этнических групп

Следствием детальной и скрупулезной разработки проблем эмиграции не могло не стать появление литературы о переселении из России и СССР отдельных этнических и этносословных групп. Этническим эмиграционным процессам и национальным диаспорам посвящены за последние 10 лет четыре диссертации в области философии, одна - экономики и четыре - истории. Этнические миграционные "волны" рассматриваются как фактор социально-политической стабильности, изучаются взаимодействие этномиграционных процессов и их последствия, эмиграционные настроения диаспоральных этносов. Как философская проблема изучается национальная идентификация российских переселенцев. Наиболее представительна историография эмиграции русских евреев, немцев, казачества и татар (эти блоки и будут рассмотрены ниже в отдельности). Однако отечественными авторами изучается рассеяние и других народов бывшего СССР.

Евреи

Лишенная снобизма, великая русская культура последовательно впитывала в себя все лучшее, что она получала извне (вначале от Греции и Византии, а в Новое время - из Европы) и от собственных инородцев. В числе последних особое место заняли евреи. Их необыкновенный сплав идеализма и практицизма, инициативность и трудолюбие оказали русской культуре большую помощь. Евреи вложили в нее свой интеллект и свою душу. И не могли не оказать определенного влияния на эту культуру. Изучение участия евреев в культуре самой России вошло в традицию. Специальной обобщающей литературы об их роли в становлении и развитии русской культуры за рубежом до недавнего времени не существовало. Именно этими мотивами руководствовался врач и литератор М. Пархомовский, приступая к изданию сборников "Евреи в культуре Русского Зарубежья", в серии которых с 1992 г. в Иерусалиме вышло пять томов. В книгах публикуются статьи, воспоминания, письма, архивные документы, связанные с жизнью, творчеством и общественной деятельностью русских евреев, оказавшихся во Франции и Китае, США и Палестине (Израиле), Польше и Италии, Латвии и Чехословакии. О содержании томов серии поможет составить представление рубрикация первого сборника: 1) писатели, поэты, критики; 2) книжное дело и периодика; 3) архивы и мемуары, 4) деятели искусства, шахматисты; 5) общественные деятели и меценаты. Авторы публикаций и члены редколлегии сборников - писатели, литературоведы, философы, журналисты, историки, искусствоведы, мемуаристы Израиля, России, Франции, Англии, США, Канады и других стран. По мнению С. Чертока (одного из авторов), мы являемся свидетелями конца двухвековой истории российского еврейства т. е. в массе своей евреи-эмигранты перейдут в культурную среду прародины. Быть может, ожиданием смерти этого этнокультурного явления объяснимо то, что сегодня оно оказалось в центре внимания исследователей. Так, в декабре 1998 г. в Париже прошла международная конференция, посвященная русско-еврейскому Парижу в период между двумя войнами (с середины 1920-х гг. Париж приобрел статус центра русской культуры, соответственно, и культуры русско-еврейской). Она была организована парижским Институтом славяноведения и Группой по изучению русской эмиграции при участии Иерусалимского университета. Тема участия русских в истории еврейской колонии в Париже еще ждет своих исследователей. После второй мировой войны центр русско-еврейской культуры переместился в Нью-Йорк, однако авторы известных мне публикаций о наших соотечественниках в Нью-Йорке рассматривают еврейских эмигрантов без акцента на их этнические корни и не как носителей особой, специфической культуры, поэтому эти статьи не включаются мною в настоящий обзор. Нынешняя (конец 1980-х - 1990-е гг.) большая "волна" эмиграции увлекла значительную часть русских евреев в Израиль, и выделение особых свойств, качеств этой алии (так в Израиле называют потоки репатриантов), указывающих на ее "русскость" - характерная черта ряда публикаций. Среди них отмечу статью Захара Гельмана "Кто боится советских евреев в Израиле?". Ее известная публицистичность оправдана размещением на страницах крупнейшей общенациональной газеты. Между тем широта постановки проблемы: в чем кроются причины неприятия уроженцами Израиля русскоязычной алии и какие фракции и силы общественного спектра и государственных структур являются выразителями или проводниками анти-"русских" настроений, при заявленной (и возможной) многоплановости ее разработки (исторический, демографический, социологический, политологический, психологический и другие аспекты) позволили бы автору, прояви он такое желание, придать материалу академичность и опубликовать его в научном издании. В последние годы появляются материалы по проблемам культурной, экономической и политической адаптации русских евреев к условиям жизни в избранных для эмиграции странах. О первых двух аспектах процесса (на примере Израиля и США) - материал А. Негродова "За морем телушка - полушка, да рубль перевоз". Русскоговорящие иммигранты - реальная и влиятельная сила Еврейского государства. Поэтому в преддверии выборов весны 1999 г. в Кнессет в прессе появилось немалое число публикаций, характеризующих политическую жизнь израильского общества через призму русскоязычного фактора. Среди материалов на эту тему назову статьи З. Гельмана "Израиль: охота за голосами "русских" и "Эхуд Барак - на четверть русский наш премьер", публикацию С. Чертока "Израиль: предвыборная борьба на "русской улице". Как явствует даже из названий, статьи подготовлены в политологическом ключе и публицистичны. Эти материалы целесообразно отнести к истории политической адаптации русских евреев в эмиграции. Таким образом, имеющаяся сегодня литература о русских евреях содержит сведения о хронологии эмиграционных потоков, их численности, географических центрах рассеяния каждой из "волн", культурной, политической и экономической адаптации еврейских переселенцев, вкладе русских евреев в мировую культуру и науку. Среди всех национальных эмиграций с территории России в истории эмиграции еврейской, пожалуй, сегодня менее всего "белых пятен".

Казачество

Казачья эмиграция имела особое значение для России: как своим масштабом (по скромным оценкам - более 100 000 человек в составе эмиграции "первой волны", причем в составе ушедших находилось около 50% всей казачьей интеллигенции), так и тем обстоятельством, что исход казаков, 40% которых являлись здоровыми и молодыми сельскохозяйственными работниками, увеличил потери сельского населения за время мировой и гражданской войн. Но, вероятно, отнюдь не эти два факта объясняют, почему круг связанных с казачеством вопросов привлек внимание публикаторов различного рода, прежде всего публицистов, из числа эмигрантов "первой волны". Это произошло почти сразу же, как только казачество влилось в ее состав. Порожденная политическими причинами, эмиграция 1918-1939 гг. оказалась раздираемой этими факторами и в странах рассеяния. Зарубежная Россия унаследовала всю остроту политической жизни отечества эпохи революции и гражданской войны. Направленность к изучению политических аспектов пребывания казачества в эмиграции подхвачена современной наукой. Назову статью Е. Ю. Борисенка "Начальный этап формирования казачьего общественного движения в эмиграции"¹⁸. Однако появление таких материалов, как доклад А. Л. Худобородова "Деятельность казаков-эмигрантов в Китае по сохранению культурных традиций казачества (1920-1930-е гг.)"¹⁹, его же диссертации "Российское казачество в эмиграции (1920-1945 гг.): (Социал; воен.-полит. и культур. пробл.)"²⁰, ряда других исследований²¹ позволяет говорить о формировании всестороннего взгляда на проблему. Отечественные исследователи наконец приступили к изучению истории казачества в эмиграции не только как истории войск, но и как истории особой этносословной группы, имевшей специфическое самосознание, культурные особенности, особый уклад жизни и быта. Однако, в отличие от зарубежных авторов (Н. Бетелла, Н. Толстого), судьбы казачества пока отслеживаются ими только в межвоенный период.

Русские немцы

Историография эмиграции из России русских (советских) немцев разработана неплохо. Решен вопрос о дефинициях, прежде всего понятии "русский немец". Освещены вопросы численности эмиграционных потоков на каждом из их этапов, вскрыты вызывавшие их причины. Затронуты проблемы адаптации немецких переселенцев из бывшего советского пространства. Среди публикаций, привнесших ясность в вопрос о понятиях, отмечу статью Александра Горянина "Русские немцы. Вопрос непростой". Поводом к ее появлению стал выход малотиражной книги "Немцы Санкт-Петербурга. Словник". Включение в список "немцев" великого множества людей, к немцам себя не относивших, и даже таких, чье причисление к иной, нежели русская, нации, статусно немыслимо - императоров и членов императорского дома - вызвало недоумение А. Горянина и побудило его рассказать о своеобразии жизни, быта, психологии русских немцев, прежде всего из Санкт-Петербурга и Балтики, от Екатерины Великой до наших дней, с тем, чтобы на этой основе определиться, кого же считать немцами в России даже сегодня. Предлагаемый им ответ был в общем-то известен: тех, кто сохранил здесь свое немецкое самосознание и считает себя немцами.Однако и с самоидентификацией возможны некоторые сложности. Слишком тесно сплелись в русских немцах характерные черты двух культур. Что касается последнего периода (конец 80-х - 90-е гг.), то данные об эмиграции немцев из бывшего СССР (причины, численность потока) в основном содержатся в газетных публикациях. Номинально, с точки зрения конституции ФРГ, переселение русских немцев в Германию является не иммиграцией, а репатриацией, возвращением на родину. В течение первых же недель они получают гражданство и деюре уже ничем не отличаются от прочих немецких граждан. Но де-факто, по своей культурной и ментальной сущности, эти немецкие переселенцы суть классические иммигранты, обреченные на прохождение болезненных процессов социальной адаптации и интеграции. Итак, в литературе об эмиграции из России лиц немецкого происхождения отправной точкой исследований служит Октябрь 1917 г. Между тем отсчет эмиграции немцев нужно вести с 1884 г. - даты принятия российским правительством решения об отмене льгот при призыве в армию. К 1900 г. в США выехало около 50 тыс. русских немцев, а в первые 15 лет ХХ в. еще 150 тыс. Насчитывая на рубеже двух веков 1,4% населения России, немцы составили 5,6% российских эмигрантов. Этот этап немецкой эмиграции пока выпадает из поля зрения авторов.

Татары

Политическая эмиграция 1918-22 гг. затронула практически все сколько-нибудь сформировавшиеся в культурном отношении народы. Не стали исключением и татары. Однако проблемы истории татарской эмиграции, формирования татарской диаспоры бывшего СССР оставались долгое время вне поля зрения наших историков и публицистов. Вопросы истории татарской эмиграции с территории бывшего СССР пока разрабатываются в основном зарубежными авторами. Отечественные исследования вторичны. В российской литературе татарская диаспора упоминается преимущественно в публикациях об СНГ. Необходимо определиться с датой отсчета татарской эмиграции, внести ясность в вопросы о хронологии и численности ее "волн", выявить географические центры рассеяния (как этноконфессиональный фактор отразился на их избрании?), рассмотреть не только политическую жизнь в них татарских общин, но и культурную: образование, издательское дело и т.п. Заслуживают проработки вопросы юридической, экономической, психологической адаптации эмигрантов. Интересно также рассмотреть жизнь татарской диаспоры в лицах. Литературу об эмиграции российских народов без преувеличения можно назвать довольно обширной, однако в основном она посвящена народам, традиционно составлявшим костяк российской эмиграции XX столетия - евреям и немцам, между тем несомненно, что этнический состав послеоктябрьских "волн" значительно шире. Известно, что вопросами эмиграции украинцев, белорусов, поляков в настоящее время занимаются ученые соответствующих стран. Такое размежевание по национальным "квартирам" понятно и объяснимо, но крайняя скупость информации о результатах исследований и отсутствие их координации ради общего блага не могут не вызывать сожалений. Как можно убедиться уже из предпринятого обзора, информационный обмен позволил бы выявить действительные, не мнимые, "белые пятна" и направить энергию на то, чтобы их устранить. Интересно было бы проследить самосознание диаспоральных этносов в России и вне ее. Поиск критериев этнической принадлежности человека (чем определяется его национальное самосознание?) особенно актуален при изучении российской диаспоры в странах нового зарубежья. Ответ на этот вопрос помог бы избежать бытующих здесь мистификаций, продиктованных политическими мотивами.

Глава 3
Проблемы адаптации российских эмигрантов

Внимание к проблемам адаптации российских переселенцев - сравнительно новое направление в историографии российского зарубежья. До определенного момента проблемы соотечественников изучались только представителями социальных наук (демографами, социологами), причем не русскими по происхождению, во исполнение заказов правительств своих стран. Отправной точкой в прокладывании историками самостоятельного пути представляется появление отдельного параграфа "Денационализация, ассимиляция и борьба за русский язык" многопланового исследования русского эмигранта П. Е. Ковалевского. В связи с распадом Советского Союза за пределами России оказались, по некоторым оценкам, около 40 миллионов российских соотечественников. Ситуация потребовала от них приспособления к новой социально-экономической, политической и этнокультурной реальности. Очевидно, что решить многие проблемы, порожденные политико-государственными метаморфозами последних лет, невозможно без обращения к историческому опыту российской диаспоры в странах старого зарубежья. Отчасти этим обстоятельством можно объяснить резко возросший интерес историографов эмиграции к вопросам адаптации российских переселенцев XIX-XX вв. В 1996-98 гг. Институтом российской истории РАН (г. Москва) было подготовлено три сборника статей. Как можно судить по содержанию опубликованных материалов, первый из них - "История российского зарубежья: Проблемы адаптации мигрантов в XIX-XX вв." (М., 1996), второй - "Источники по истории адаптации российских эмигрантов в XIX-XX вв." (М., 1997). Обзор имеющейся литературы и источников был вынесен также в общий раздел третьего сборника - "Социально-экономическая адаптация российских эмигрантов (конец XIX-XX в.)" (М., 1998). Два его других раздела освещали деятельность государственных институтов и общественных организаций (в том числе Церкви) по оказанию поддержки выходцам из России в 1920-30-х гг. и 1970-90-х гг. соответственно. Нетрудно заметить, что весьма непростые взаимоотношения эмиграции "второй волны" с эмигрантами предыдущих десятилетий и государственными институтами союзных держав пока находятся вне поля зрения авторского ко?