Реферат: Концепт душа в русской языковой картине мира
Национальная языковая картина мира находит выражение, в первую очередь, в менталитете нации, отражающем опорные концепты, понятия, образы, символы, присущие данной нации. Национальные приоритеты и идеалы, отчасти подвергаясь изменениям под воздействием исторических обстоятельств, все-таки сохраняют свою традиционную форму и значимость в языке. В национальной языковой картине мира содержатся компоненты, которые являются лингвокультуроведчески ценными единицами. По этой причине языковая картина мира оказалась необходимой при интерпретации и структурировании семантических полей в текстах, установлении и систематизации отношений между ними, используется она также в лексикографии, в частности при составлении идеографических словарей.
Будучи универсальным средством выражения мысли, язык воплощает в себе в то же время национальное своеобразие. Эту мысль в российской лингвистике высказал и обосновал А.А. Потебня. «Слово выражает не все содержание понятия, а один из его признаков, – писал он, – именно тот, который представляется народному воззрению важнейшим» [Потебня 1993:285].
В настоящее время можно выделить несколько направлений, в которых изучается языковая картина мира: философское (обобщение определений картины мира в этом аспекте дано В.С. Степиным в разделе «Картина мира») [Философский энциклопедический словарь 1997:234-235]; лингвофилософское (Г.А. Брутян, Б.А. Серебренников, Г.В. Колшанский и др., изучающие соотношение и взаимовлияние языковой и понятийной картин мира); психологическое (А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, Р.И. Павиленис и др., изучающие своеобразие менталитета нации через анализ ключевых концептов); этносоциолингвистическое (Н.И. Толстой, Н.Д. Арутюнова, С.М. Толстая, В.Н. Топоров и др., учитывающее этнически маркированную систему предметных значений, социальных стереотипов, когнитивных систем); лингвокультурологическое (В.В. Воробьев, Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, В.М. Шаклеин и др., занимающиеся изучением связи понятий язык и культура).
На современном этапе под языковой картиной мира понимается вариант наивной картины мира в отличие от научной картины. Отражаемая национальным обыденным сознанием, эта картина мира запечатлевается его носителями в некотором целостном, относительно устойчивом во времени состоянии, фактически являющемся «продуктом длительного исторического развития и объектом межпоколенной передачи опыта» [Караулов 1987: 42]. Однако наивная картина мира отнюдь не примитивна. Во многих деталях она не уступает по сложности научной картине мира, а может быть, и превосходит ее [Апресян 1995:630].
В национальной языковой картине мира нашли отражение национальный характер и национальный менталитет. Национальный характер - это своеобразный национальный колорит чувств и эмоций, образа мыслей и действий, устойчивые привычки и традиции, формирующиеся под воздействием условий материальной жизни, особенностей исторического развития нации и проявляющиеся в специфике национальной культуры. Однако любой национальный характер – это в то же время набор универсальных общечеловеческих черт. Национальный менталитет характеризует глубину коллективного сознания, представляя особенности мышления, в то время как национальный характер включает в свою характеристику прежде всего эмоционально-волевую и поведенческую сферу.
Тенденцией нашего времени является возрастание внимания к человеку и его миру в общественной и культурной жизни. Человечество ХХ века в своем самопознании пришло к пониманию того, что культура – это деятельность, соответствующая определенной идее. Культура неотделима от других форм человеческой деятельности (познания, нравственности, художественного творчества и т.п.), и язык в этом контексте выступает как форма, важнейший элемент национальной культуры народа. Самая важная функция культуры – быть средством передачи человеческих способностей от одного человека к другому. Язык как культурный предмет, то есть как часть культуры, играет при этом важную роль. С.Г. Тер-Минасова определяет язык как «сокровищницу, кладовую, копилку культуры», хранящую культурные ценности – в лексике, в грамматике, в идиоматике, в пословицах, поговорках, в фольклоре, в художественной и научной литературе и т.д. Язык отражает действительность и создает картину мира, уникальную для речевого коллектива, пользующегося данным языком как средством общения.
1.2 Ключевые концепты русской языковой картины мира. Лингвоспецифичные слова и их роль в интерпретации языковой картины мира
Введение в рамки лингвистических исследований понятий из других областей науки, в частности философского термина концепт, явилось, по замечанию P.M. Фрумкиной, результатом сдвига в ориентациях: «от трактовки смысла как абстрактной сущности, формальное представление которой отвлечено и от автора высказывания, и от его адресата» к изучению смысла, «существующего в человеке и для человека» [Фрумкина 1992:30; 89].
Основой для лингвострановедческого подхода послужило выделение кумулятивной функции языка, то есть способности языковых единиц отражать, фиксировать, сохранять в себе определенную фоновую информацию, накапливаемую лексемами в процессе их многовекового функционирования.
Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым в монографии «Лингвострановедческая теория слова» (1980 год) рассматривается «континическая концепция (теория) слова»: «слово как отдельная языковая единица вмещает в себе и в себя знания о действительности, свойственные как массовому, так и индивидуальному сознанию», то есть слово рассматривается как «вместилище знаний» [Верещагин 1980: 192-193]. Семантика слова мыслится авторами как единство лексического значения и лексического фона. При этом они допускают закономерность экстраполяции этой составляющей на другие языковые единицы, такие как фразеологизмы, афоризмы.
В 2005 году выходит переработанное и дополненное издание книги Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова «Язык и культура» (напомним, что первая их книга под этим названием вышла в 1971 году), где авторами вводится новый термин ˗ сапиентема. Являясь онтологическим развитием ранее предлагаемого термина логоэпистема, сапиентема сближается с концептом в определении Ю.С. Степанова. Авторы пишут: «Поскольку термин концепт - это латинское наименования понятия ( Ю.С. Степанов сам подчеркивает «однопорядковость» концепта и понятия), а для нас лексический фон - не только понятие, но и явление, по функции противоположное понятию, для дальнейшего самоговорящий («намекающий») термин сапиентема своей внутренней формой представляется более пригодным. По сути же наши теоретические взгляды и исследовательская методика чрезвычайно близки подходу Ю.С. Степанова» [Верещагин 2005:427-428]. «Sapientia» в переводе с латыни дословно обозначает «благоразумие, рассудительность, ум; мудрость, философию». Однако, несмотря на уверения авторов в прозрачности термина, он не получил широкого распространения в лингвистике: «Можно только догадываться, что имели в виду из этого списка авторы», – пишет Л.В. Кузнецова [Кузнецова 2005: 98]. По мнению Ю.С. Степанова, автора послесловия к монографии, это сверхконцепт, включающий в себя «соположенные концепты лексического фона и рече-поведенческой тактики» [Степанов 1995:136]. По определению самих авторов, «сапиентема есть умозрительная сущность или безусловный образ бытия, совпадающий с безусловным образом мышления (яснее сказать невозможно)» [там же : 953].
Как отмечает С.Г. Воркачев, «в конкурентной борьбе в российской лингвистической литературе» с начала 90-х годов прошлого века «столкнулись термины «концепт» (впервые термин концепт употребил в 1928 году С.А. Аскольдов-Алексеев, позже - Н.Д. Арутюнова, Д. C. Лихачев, Ю.С. Степанов, В.П. Нерознак и др.), «лингвокультурема» (В.В. Воробьев), «мифологема» (В.Н. Базылев, М. Лехтеэнмяки), «логоэпистема» (Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова), «однако на сегодняшний день становится очевидным, что наиболее жизнеспособным здесь оказался «концепт», по частоте употребления значительно опередивший все прочие протерминологические новообразования» [Воркачев 2004: 41].
Действительно, в настоящее время термин концепт можно считать общепринятым, однако содержание этого термина понимается исследователями по-разному. Так как концепт - категория мыслительная, ненаблюдаемая, появляется большой простор для ее широкого толкования.
Современные представления о концепте обобщены в трудах исследователей З.Д. Поповой и И.А. Стернина; анализ концепта как основной единицы ментальности в разных аспектах исследования (логико-философском, психобиологическом, этносоциальном / этнокультурном, лингвистическом) дан в статье петербургского ученого В.В. Колесова, З.Д. Попова и И.А. Стернина, отражающие концепцию воронежской теоретико-лингвистической научной школы. Под концептом понимают глобальную мыслительную единицу, представляющую собой квант структурированного знания, некую идеальную сущность, формирующуюся в сознании человека. «Концепт, - отмечают лингвисты, - рождается как образ, но, появившись в сознании человека, этот образ способен продвигаться по ступеням абстракции. С увеличением уровня последней концепт постепенно превращается из чувственного образа в собственно мыслительный» [Попова 1999: 4].
В.В. Колесов считает, что только реализм концептуальной лингвистики способен охватить все стороны проявления концепта и все его формы. Именно в слове соединяются образ, понятие, символ. Концепт же данной культуры представляется в границах словесного знака и языка в целом в своих содержательных формах как образ, как понятие, как символ [Колесов 1999:34]. Будучи основной единицей ментальности, концепт, по мнению исследователя, «есть диалектическое единство потенциально возможных в явлении образов, значений смыслов словесного знака как выражение неопределенной сущности бытия в неопределенной сфере сознания» [Колесов 2004: 10].
В.И. Карасик называет концептом те первичные культурные образования, то выражение объективного содержания слов, которые имеют смысл и поэтому транслируются в различные сферы человеческого бытия, в частности, в сферы понятийного, образного и деятельностного освоения мира. Концепт, ˗ утверждает исследователь, ˗ обладает ценностной сущностью, определяющейся национальной культурой [Карасик 1996: 6].
По мнению Ю.С. Степанова, концепт представляет собой смысл слова, основную ячейку культуры в ментальном мире человека. Ученый считает, что структура концепта обязательно складывается из трех основных компонентов: 1) «буквального смысла», или «внутренней формы»; 2) «пассивного», «исторического» слоя; 3) новейшего, актуального и активного слоя [Степанов 1995: 5].
Поскольку концепт обладает сложной, многомерной структурой, «включающей помимо понятийной основы социо-психо-культурную часть, которая не столько мыслится носителем языка, сколько переживается им (она включает ассоциации, эмоции, оценки, национальные разы и коннотации, присущие данной культуре), то дать всеобъемлющее, непротиворечивое толкование этого термина, вероятно, не представляется возможным. Ограничимся перечислением основных его признаков. Будучи явлением многомерным, концепт включает в себя «как рациональное, так и конкретное, как универсальное, этническое, как общенациональное, так и индивидуально-личностное». Иными словами, концепт есть «понятие, погруженное в культуру» (по Н.Д. Арутюновой и В.Н. Телия); он обладает эмотивностью, коннотациями, аксиологичен по своей природе и имеет «имя» («имена») в языке.
Концептами становятся далеко не все имена-обозначения явлений действительности, а только те, которые для данной культуры представляют наибольшую ценность, имеют максимальное количество языковых единиц для своего выражения (лексических, фразеологических, паремиологических и др.), служат темой многочисленных пословиц и поговорок, поэтических и прозаических текстов, «являются своего рода символами, эмблемами, определенно указывающими на породивший их текст, ситуацию, знания». Кроме того, как правило, одно слово не может быть признано тождественным, равным концепту [Телия 1996: 145].
Чаще других исследователями используется определение, предложенное в «Кратком словаре когнитивных терминов»: концепт – «это термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [Краткий словарь ... 1996: с.90]. Это определение отражает наиболее распространенное в современной лингвистике понимание концепта. При таком его представлении, по мнению исследователей, в концепте можно выделить ряд составляющих:
– образный компонент, который раскрывается через множество образов-представлений, каждый из которых фиксирует либо определенный фрагмент явления, либо отдельную черту его целости облика;
– понятийный компонент как продукт дискурсивного мышления синтезирующего через предикатные связи имени чувственно-постигаемую реальность и ее рациональную номенклатуризацию, заключает в себе социально-важное знание о явлении, которое структурируется в виде признаков;
– аксиологический компонент концепта свидетельствует об окрашенности человеческого опыта чувственными и рациональными оценками, которые вносят в сознание аспект ценности мира [Васильева 1983: 53-55].
Концепт как элемент картины мира языковой личности и текста стал объектом рассмотрения в монографии Л.Н. Чурилиной. Автор отмечает, что «при всем многообразии отмечаемых в исследованиях различной направленности, в том числе – и собственно лингвистических, определений концепта, одно его свойство представляется бесспорным – абсолютная антропоцентричность» [Чурилина 2002:8]. Причем антропоцентричность концепта определена самой его природой, его принадлежностью сознанию субъекта. Кроме того, «язык насквозь антропоцентричен. Присутствие человека дает о себе знать на всем пространстве языка, но более всего оно сказывается в лексике и синтаксисе – семантике слов, структуре предложения и организации дискурса» [Арутюнова 2002:3].
Следует напомнить, что уже в работе основателя лингвистического концептуализма С.А. Аскольдова-Алексеева (1926 год) разграничиваются концепты познания (научные) и художественные концепты [Аскольдов-Алексеев 1997:271-272]. Художественный текст закономерно оказался включенным в сферу концептуальных исследований, поскольку текст делает когнитивные структуры наблюдаемыми . Процесс продуцирования текстов основывается на целенаправленном отборе субъектом из всего многообразия предлагаемого языковой системой материала того, что соответствует устойчивым связям между его понятиями и концептами в его картине мира и что отражает в результате незыблемые для языковой личности истины «определяющие ее жизненное кредо, ее жизненную доминанту» [Караулов 1987: 53].
Закономерным в этой связи оказывается вопрос, можно ли понять культуру через ключевые слова?
Само понятие «ключевого» слова уже содержит в себе положительный ответ на заданный вопрос. Можно считать лексическую единицу некоторого языка «ключевой», если она может служить своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком. Поэтому исходный вопрос можно было бы переформулировать так: могут ли лексические единицы русского языка быть ключом к пониманию русской культуры?
Здесь существенна еще одна оговорка. Речь, разумеется, не идет о понимании русской культуры во всей ее целостности. Так, важной составной частью русской культуры является, например, русский балет, но едва ли анализ лексической семантики русского языка даст нам ключ к пониманию каких-то его существенных характеристик. Речь должна идти о каких-то представлениях о мире, свойственных носителям русского языка и русской культуры и воспринимаемых ими как нечто самоочевидное. Эти представления находят отражение в семантике языковых единиц, так что, овладевая языком и, в частности, значением слов, носитель языка одновременно сживается с этими представлениями, а будучи свойственными (или хотя бы привычными) всем носителям языка, они оказываются определяющими для ряда особенностей культуры, пользующейся этим языком [Шмелев 2000:46].
Такое представление о языковой концептуализации мира, специфичной для каждого отдельного языка и находящей отражение в особенностях пользующейся этим языком культуры, восходит к идеям Гумбольдта, получившим свое крайнее выражение в рамках знаменитой гипотезы Сепира-Уорфа. Но не случайно именно в настоящее время эти идеи вновь обретают популярность. Современные методы изучения лексической семантики и результаты, полученные при их применении к материалу русского языка, показывают, что значение большого числа лексических единиц (в том числе и тех, которые на первый взгляд кажутся имеющими переводные эквиваленты в других языках) включает в себя лингвоспецифичные конфигурации идей. При этом нередко обнаруживается, что эти конфигурации смыслов соответствуют каким-то представлениям, которые традиционно принято считать характерными именно для «русского» взгляда на мир.
В других случаях лексико-семантический анализ позволяет уточнить выводы этнокультурологов, полученные без привлечения лингвистических данных. Сказанное можно иллюстрировать на примере русских слов, служащих для обозначения времени суток: утро, день, вечер, ночь. На первый взгляд, для каждого из них можно найти более или менее точный эквивалент в основных западных языках (напр., для слова утро – англ. morning , франц. matin , нем. Morgen и т.д.). Однако, эквивалентность для названий частей суток оказывается в значительной степени мнимой, поскольку в основе членения суток на периоды для русского языка кладутся несколько иные принципы, нежели для западных я?