Реферат: Кто и что сегодня читает и зачем им это нужно
М.М. Самохина
Много лет назад в ответ на свой восторженный рассказ об очередной прочитанной книге я услышала: "А ты понимаешь, что чем больше времени и сил тратишь на чтение, тем меньше - на жизнь?" Мне тогда было чуть больше двадцати, моему собеседнику - под сорок. И книгочей он был получше меня. И вопрос его неизвестно кому адресовался - мне, себе самому или вообще человечеству.
Вопрос и последовавший за ним разговор я вспоминаю часто и в самых разных случаях - в связи с собственной жизнью, собственным чтением и, конечно, в связи с моей деятельностью библиотечного социолога. Действительно: чтение - это вместо жизни? чтобы от нее отдохнуть? чтобы о ней узнать? чтобы ее построить, улучшить? Или это просто удовольствие, и все тут?
Угол зрения
В октябре 1999 г. в Санкт-Петербурге состоялась Всероссийская конференция "Чтение современной России" (организаторы: Российская национальная библиотека, Центр современной литературы и книги, Санкт-Петербургский Русский ПЕН-клуб). Здесь были представлены разные участники литературного процесса - писатели, издатели, критики, библиотекари. Можно сказать, что косвенным образом (в частности, как респонденты исследований) были представлены и читатели.
Атмосфера встреч была свободной и дружественной. Однако сразу же выявилась разность подходов, позиций, взглядов.
Писатели и критики говорили о современной отечественной художественной литературе, ее специфике и связи с российскими традициями, о ее перспективах, ее роли в формировании и преобразовании мировоззрения человека (современного россиянина). Именно с чтением этой литературы они отождествляли сегодняшнее чтение в целом, а в образе читателя (реального и желаемого), который они рисовали, просматривался интеллигент, обращающийся к книге за глубокими мыслями и нравственными советами, наслаждающийся ею эстетически. Конечно, они сетовали, что этот читатель исчезает. Предупреждали, например, об опасности гибели традиционных толстых журналов.
Один из круглых столов назывался достаточно характерно: "Книга - культурная экспансия на утраченные территории". Выступления показывали, однако, что писатели и критики плохо представляют, что сейчас реально происходит на этих (действительно во многом утраченных) территориях и возможна ли задуманная ими экспансия.
А работники библиотек (исследователи и практики) констатировали, что нынешнее чтение меньше всего связано с серьезной современной отечественной (и не только отечественной) художественной литературой, да и значимость художественной литературы вообще уже далеко не так велика, как пять, десять, а тем паче двадцать и более лет назад. При этом они утверждали, что читатель никуда не исчез - наоборот, все прибывает, что библиотеки переполнены учащейся молодежью, а основным мотивом чтения давно является выполнение учебных заданий. Еще они говорили о читателях газет и журналов: их (и читателей, и периодических изданий) стало больше, зато денег у людей теперь гораздо меньше, на подписку и покупку не хватает, идут в библиотеки, однако у тех денег тоже нет...
Естественно, что чтение и читателя можно увидеть по-разному. Мой взгляд - это взгляд социолога-эмпирика с почти тридцатилетним стажем.
Исследовать чтение, как мне кажется, стало сейчас гораздо труднее. И не только из-за сложностей с финансированием.
С одной стороны, возможности читательского выбора расширились. С другой, время, которое человек уделяет и хочет уделять чтению, сократилось - по целому ряду причин (свободное время можно, в частности, сейчас провести гораздо более разнообразно, чем раньше).
И чтение как бы "расползлось", региональные и социальные различия увеличились: есть определенное совпадение тенденций, но нет совпадения конкретных имен и конкретных книг. Да и употребляя эти слова - "региональные и социальные различия", - я каждый раз задумываюсь об их реальном содержании. В самом деле: какие факторы действительно влияют на чтение, являются "образующими" для читательских групп, а в каких случаях - это только видимость?.. Такого рода вопросы, впрочем, выводят за пределы социологии чтения на просторы "большой" социологии - там ведь тоже идут споры по проблемам стратификации...
Читатель "рассыпан", и "сеть" исследования "захватывает" часто лишь определенную группу; проанализировать соотношение групп друг с другом и объяснить причины представленности данной группы именно в данном месте бывает достаточно сложно. А большие всероссийские исследования, которые могли бы в этом помочь, не проводятся (тут как раз время вспомнить о финансовых проблемах).
Существует, конечно, массовое чтение, в него так или иначе включено большинство. И именно в качестве "массового" читателя потенциальный респондент, скорее всего, может попасть в исследовательскую "сеть". Чтобы изучить другие характеристики чтения этого, "среднего", респондента, а тем более чтобы "поймать" респондента особого (например, "элитного"), надо знать, где закинуть "сеть", как (иногда совершенно неожиданно для респондента) сформулировать вопрос и чему верить, когда интерпретируешь полученные данные.
В таких вот сложных условиях действуют сегодня социологи. Сотрудники отдела социологических и психологических исследований Российской государственной юношеской библиотеки, где я работаю, анализируют как библиотечное, так и внебиблиотечное чтение. В каждом нашем исследовании последних лет в той или иной форме присутствует вопрос об отношении к чтению, о его роли в жизни респондентов. Набор ответов, которые предлагаются в анкетах, определяется, конечно, темой исследования, однако мы пытаемся сформулировать их так, чтобы "найти себя" мог любой - тот, кто видит себя читателем "культурным", "деловым", читателем поневоле или вовсе не читателем.
Наш основной контингент - учащаяся молодежь (от 14 до 22 лет). Это очень активная (может быть, самая активная сегодня) читательская группа. Они - безусловные сторонники "инструментального" взгляда на чтение: более 70% отмечают в анкетах о функциях чтения позицию "чтение - это необходимая часть учебы, работы", до 40% - "чтение - это способ получения нужной информации". Но их ответы демонстрируют и сохраняющийся высокий престиж чтения как символа высокой культуры, и восприятие его как личностной ценности: 60% говорят, что любят читать, каждый второй выбирает позицию "чтение - способ развития личности" [1].
Судя по данным коллег, изучающих другие возрастные группы, и по нашим собственным наблюдениям, в сознании среднего и (наверное, в меньшей степени) старшего поколений также присутствуют оба этих подхода. "Инструментальная" роль чтения уже легитимна - наряду с "культурной" (а в российском варианте - еще и с "воспитательной") и в отличие от "развлекательной": о том, что они читают для развлечения и любят соответствующую литературу, говорят не более четверти наших респондентов, но количество таких "признаний" выросло по сравнению с предшествующими годами и продолжает расти.
А анализ того, что мы называем "читательским поведением", свидетельствует: нынешняя генерация в целом оказалась гораздо практичнее предыдущих читательских поколений. В реальных, конкретных ситуациях книга воспринимается в качестве отнюдь не "учебника жизни", а просто учебника, или научного труда, или детектива, или сборника стихотворений. При этом роль художественной литературы уменьшается, а в чтении ряда групп, насколько можно предположить, и вовсе превалирует нехудожественная литература. Потому что именно она, наряду с периодикой, востребована в некоторых актуальных и развивающихся сегодня читательских ситуациях.
Беллетристика и ее читатели
В исследованиях прошлых десятилетий мы так или иначе рассматривали и сопоставляли "реальное" и "желаемое" чтение - по тематике, по авторам, по соотношению отечественной и зарубежной литературы. Они были, конечно, во многом различны. Накопившиеся за десятилетия материалы свидетельствуют: то, что сквозь идеологические барьеры не могло проникнуть в реальное чтение, накапливалось в желаемом. Туда попадали, конечно, лишь те жанры, темы и авторы, о существовании которых нашим респондентам на момент данного исследования было известно, - например, "мистика" и "ужастики" появились в анкетах лишь в середине 90-х. В списках желанных, но недоступных изданий неизменно фигурировали остросюжетная литература (чаще зарубежная) и "толстый" роман (чаще всего так называемые романы-эпопеи отечественных авторов).
Сегодня границы между реальным и желаемым определяются совсем другими, не идеологическими причинами. Массовый читатель получил от издателя все, что ему хотелось, массовое чтение приобрело естественный характер [2]. Исчез или стал гораздо менее значимым нормативный диктат: более половины респондентов последних исследований спокойно отмечают, что предпочитают остросюжетную литературу, описание необычных вещей и событий ("когда происходит то, что не могло бы произойти"), хотя с тем, что их чтение - развлекательное, соглашаются далеко не все.
Безусловно, именно за счет легкого (релаксационного, компенсаторного) чтения сохраняется преобладание беллетристики в общей структуре читаемого. Детектив, боевик, триллер, приключения, научная фантастика и фэнтези, любовный роман, мистика, эротика - на первых местах и в анкетах, и в рейтингах продаж. Такого рода литературу действительно логично рассматривать "как форму выражения коллективных желаний и фантазий читательского большинства" [3]. А эти желания и фантазии в чем-то неизменны. Можно выделить, например, два направления интересов массового читателя к беллетристике, две группы предпочитаемых тем. Интерес к "бытовой" тематике реализуется в спросе на "жизненные книги" (типовая просьба, известная в прошлом каждому библиотекарю, ныне встречающаяся гораздо реже, но не исчезнувшая вовсе), на "женские романы", книги "о сверстниках", "о земляках" и т.п. Интерес к тематике "внебытовой" - в спросе на детектив, фантастику, в каком-то аспекте - на историческую беллетристику. Превалирование тех или других тем, степень их дифференциации или взаимопроникновения в каждый исторический момент определяются воздействием различных социокультурных факторов.
Мы видели, как зарубежная остросюжетная беллетристика из недостижимой мечты превратилась в мечту осуществленную, была освоена и уступила первенство аналогичной беллетристике отечественной, разрабатывающей любимые читателями темы на близком (психологически и идеологически) материале.
Наоборот, читаемый "любовный", "женский", "розовый" роман - это роман зарубежных авторов. "Толстый" любовно-бытовой роман ушел в частности, и потому, что ушла вообще толстая книга. В прошлые времена она ценилась многими (и юными, и пожилыми) читателями именно как толстая - позволяющая долго следить за жизнью героев; теперь эту функцию взяли на себя, наверное, телесериалы.
Остался исторический роман. В этом пространстве, достаточно активно структурируемом сериями, сосуществуют и старое дореволюционное (И.И. Лажечников, Г.П. Данилевский), и старое советское (Н.П. Задорнов, В.Я. Шишков, В. Ян, конечно, В.С. Пикуль), и новое [4]. Есть основания предположить, что к новой исторической беллетристике "классического" типа обратились многие из тех, кто активно читал (или читал бы) советские романы-эпопеи. Ведь, собственно, в обоих случаях автор пишет, а читатель читает (хочет читать) о том, как вместе с "бытовым" временем протекает время историческое. Только сегодня массовый интерес сместился с советской истории на российскую (которая, впрочем, из поля этого интереса никогда не уходила). Здесь мы видим не только и вообще не обязательно "легкое" чтение - оно может быть и "познавательным", и даже "идеологическим".
Не случайно, однако, библиотекари (особенно провинциальные) в один голос утверждают, что исторической беллетристикой и вообще исторической литературой интересуются лишь представители старших поколений. Более популярна другая историческая литература, "новая" (хотя во многом вышедшая из "старого" Дюма и "старого" Пикуля), остросюжетная, сенсационная. Исторический детектив, исторический триллер, приключения героев на фоне исторических событий. Это входит в массовое чтение всех возрастных групп и, судя по всему, покупается, а не берется в библиотеке. И это, конечно, прежде всего легкое, развлекательное чтение.
Реальное свободное (не связанное с учебными заданиями) чтение "высокой" литературы характерно лишь для читательской элиты. Интересно, однако, что есть произведения, к которым вот уже в течение многих десятилетий обращается достаточно широкий круг читателей (в частности, молодых): "Вий", "Князь Серебряный" и "страшные" рассказы А.К. Толстого, купринские "Гранатовый браслет", "Олеся", "Яма", из зарубежной литературы - "Джен Эйр" Ш. Бронте, "Блеск и нищета куртизанок" Бальзака, рассказы Мопассана, некоторые романы Лондона. Это определяется их тематикой, совпадающей с тематикой массового чтения. Поэтому неудивительно, что в последнее время они упоминаются реже: их заменяет массовая или просто современная литература, описывающая аналогичные коллизии, рассматривающая аналогичные проблемы. С другой стороны, в круг чтения сегодня вошли новые представители "высокой" литературы - Толкиен и К.С. Льюис...
Как бы то ни было, преобладает массовое чтение. А что происходит с другим, "немассовым", "серьезным" ("проблемным" и "эстетическим") чтением беллетристики? (Тут надо, наверное, по российской традиции употребить другой термин - "художественная литература".)
Как я уже отметила, серьезных читателей трудно "поймать в сеть" массовых опросов, а если и "поймаешь" - сложно "обобщить". Поэтому то, что будет сказано ниже, основано не только и не столько на результатах опросов, сколько на многолетних наблюдениях - профессиональных и личных.
Понятно, что серьезное чтение отступает. Хотя издатели серьезным читателям тоже (как и массовым) предоставили сегодня все, о чем раньше они могли только мечтать. И эти книги, в общем, читаются. Уменьшается число читающих каждую из них (не случайно же падают тиражи). Уменьшается суммарное время на серьезное чтение художественной литературы.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--