Реферат: Культура западноевропейского средневековья 2

Это остро ставит проблему отношения знания и веры, которая активно обсуждается богословами и философами. Именно философия стала средством, которое очень свое­образно «ограничивало» христианскую религию изнутри. Действительные взаимоотношения между философией и религией, а также представления о них у духовной элиты общества очень серьезно определяли жизнь средневеко­вой культуры в целом.

Принципиальные решения этой проблемы были вы­работаны еще в первые века христианства апологета­ми и отцами церкви. На латинском Западе очень рель­ефно выступают две взаимоисключающие точки зре­ния. Один из крупнейших западных апологетов Квинт Тертуллиан еще в конце II в. настойчиво и бескомпро­миссно проводил мысль, что вера исключает разум и не нуждается в нем: Вера в Христа и человеческое разумение, несовместимы. Поэтому, чтобы прийти к Богу и принять христианское вероучение, не нужна никакая философская ученость - достаточно одного простоду­шия. Значительно более сбалансированную точку зре­ния выработал крупнейший христианский мыслитель Аврелий Августин (354-430), выдвинув и всесторонне обосновав мысль, что вера и разум - это лишь два раз­личных вида деятельности одного рода мышления. Поэ­тому они не исключают, а дополняют друг друга. Разум есть мышление с пониманием, а вера - мышление с одобрением ( или «согласное понимание» ). Отсюда вывод, что вера дает разуму истины, которые он должен затем прояснить. А в проясненные истины человек креп­че верит. Правда, религиозные истины человек не мо­жет в принципе прояснить до конца. Однако он должен любить божественную мудрость и стремиться понять ее. Поэтому в земном существовании относительной мудрости человеку доступна только любовь (стремле­ние) к ней - философия.

Это отождествление Августином знания божествен­ных истин при земном существовании человека с фи­лософией послужило основанием для развития мощно­го течения средневековой философии - схоластики. Его представители (Северин Боэций, Иоанн Скот Эриугена, Альберт Великий, Петр Абеляр, Давид Динанский, Род­жер Бэкон, Фома Аквинский) отстаивали мысль, что разум необходим или желателен для веры, а филосо­фия или тождественна религии (Эриугена), или необ­ходима для нее (Боэций, Абеляр), или весьма полезна (Альберт Великий, Фома Аквинский).

Однако, когда в IX в. влиятельнейший мыслитель Эриугена стал всесторонне обосновывать идею о тож­дестве истинной философии и истинной религии, на нее вскоре появилась реакция - идея независимости веры от разума, ее абсолютного превосходства, и на этом основании - ненужности философии для религии. Ак­тивнейшим проводником этой концепции в XI в. стал Бернар Клервоский. Официальные церковные круги больше склонялись к позиции Бернара. Разразился дли­тельный спор между одной и другой сторонами, кото­рый нередко заканчивался для схоластов личной траге­дией (Абеляр жестоко преследовался, Давид Динанский и Сигер Брабантский были убиты).

Серьезная попытка примирить веру с разумом че­рез онтологическое доказательство бытия Бога была сделана в XI в. епископом Ансельмом Кентерберийским. Чуть позже поднять роль разума в обосновании рели­гиозных догм («понимаю, чтобы верить») стремился Пьер Абеляр. Наконец, в XIII в. Фома Аквинский соглашает­ся, что возможно частичное обоснование веры с помо­щью разума и по сути восстанавливает арабскую тео­рию двойственности истины.

Идею «двух истин» впервые сформулировал Сигер Брабантский. Он пытался доказать, что философия дает свою истину, которая говорит о мире и добывается с помощью естественного человеческого разума. А у ре­лигии - своя истина о Боге, и получена она людьми через откровение. Поэтому религиозные и философские истины не следует сопоставлять. Хотя Фома Аквинский попытался оспорить это учение и проявил незаурядный талант, доказывая зависимость философии от религии, все же в течение XIII и XIV вв. теория «двух истин» усиленно развивалась и к середине XIV в. при­обрела широчайшую популярность Причем восторже­ствовала самая радикальная ее форма, которую выдви­нул Уильям Окнам. Он обосновал мысль, что между верой и разумом, философией и религией нет и не мо­жет быть в принципе ничего общего. А поэтому они полностью независимы друг от друга и не должны кон­тролировать друг друга. В дальнейшем, с творчества Роджера Бэкона, считавшего, что синтез веры и знания не удается ни со стороны веры, не желающей подчи­няться разуму, ни со стороны знания, сторонящегося мистической природы веры, начинается относительно самостоятельное существование веры и знания, пора двойной истины и двойной жизни.

Дальнейшая история духовной культуры показала, что не религия была очищена от притязаний разума и философии, а наоборот, разум был освобожден, чтобы стать самоправным, неподзаконным, самодостаточным. А будучи таковым, он вскорости разработал совершен­но безрелигиозную и больше того - антирелигиозную философию. По этому поводу в отношении средневеко­вой культуры может быть высказано интересное пред­положение: та самая духовная элита, которая распро­страняла христианство и его ценности, создала куль­турные предпосылки для последующей борьбы с хрис­тианством и формирования атеистической культуры. Одна из главных таких предпосылок - культивирова­ние в качестве высшей ценности естественного чело­веческого разума.

Становление буржуазных экономических отношений и связанная с этим растущая заземленность мировоззрен­ческих интересов человека дают импульс развитию знаний, называемых научными. Средневековая наука выступает как осмысление авторитетных данных Библии. По мне­нию церковных идеологов, греховным является всякое знание, если оно не имеет своей целью познание Бога. В схоластическом идеале средневековый разум нацелен на понимание Божественного замысла. В так понимаемой науке открытия как бы и не предполагались, т.к. истина в принципе была дана Богом в Библии, конкретизирована в трудах отцов церкви. Средневековая наука разделяется на низшую, основанную на познавательных способнос­тях человека, и высшую - хранительницу Божественно­го откровения. Главным методом познания в этих усло­виях является постижение смысла Божественных симво­лов. Мир в средневековье рассматривался как книга, на­писанная Богом, которую надо воспринять.

Второй важнейшей особенностью средневековой науки является ориентация не на причинно-следственные свя­зи между вещами, а иерархические, когда идет поиск небесных «прототипов» земных вещей. Познание высту­пает как обнаружение связи между вещью и стоящей за ней высшей реальностью, а не между вещами самими по себе. Их «отдельность» понимается как символ «целост­ности», божественности. Мир не нуждался в особом объ­яснении - он воспринимался непосредственно, логика и мистика не противоречили друг другу, первая служила мистическому восприятию «тайны божией».

Целостность средневекового мира олицетворялась Богом, он определял судьбу вещей, а не их отношения с другими предметами мира, в котором не было объединя­ющего начала и Бог выступал своего рода интегратором. В средневековой науке не было представлений о « самозаконности» мира, не было почвы для идеи о законах природы, чисто вещные, не одухотворенные Богом связи не обладали авторитетом истины. Бог стоял за вещами природы как мастер за созданной им вещью. Отсюда схо­ластическое, книжное изучение мира, комментирование трудов известных теологов, античных мудрецов в от­рыве от жизни (так, например, обсуждение вопроса о наличии пятен на Солнце осуществлялось как анализ трудов Аристотеля, без специального наблюдения за звездой). В этих условиях ведущими науками были, ес­тественно, богословие и схоластическая философия, а главным авторитетом (после, разумеется, Бога) являлся Аристотель, которого даже сравнивали с Хрис­том в науке.

Но потребности хозяйствования побуждали изучать почвы, металлы, наблюдать природу, делать физические и химические опыты и т.п. В этих условиях возрастала роль экспериментального отношения к миру. Развитие естественных наук стало выдвигать эксперимент на мес­то авторитета. Противоречивость этой ситуации ярко проявилась в одной из ведущих наук средневековья - ал­химии. Будучи неистовыми экспериментаторами, алхи­мики видели выход к новому знанию только через откро­вение в ходе мистерии как особого состояния сознания. Задача ученого - «расколдовывание» мира, поиск способ­ ностей видеть открытия, а собственно химические опы­ты являлись как бы реализацией, демонстрацией уви­денного в мистическом озарении. Настоящий алхимик стре­мился получить не золото, а найти способ его получения.

Несмотря на такую идеологию научного поиска, в эпоху средневековья в Европе были изобретены часы, налажено производство бумаги, появились зеркало, очки, проводились медицинские опыты, вплоть до анатоми­ческих. По мере развития практики хозяйствования, накопления опытных знаний кредо Августина - «Ве­рую, чтобы понимать», неуклонно вытеснялось новым - «Понимаю, чтобы верить» (П.Абеляр). Это готовило почву для скачка в развитии экспериментальных наук, новой идеологии объективности научного познания.

Рассмотренное научное мировоззрение реализовывалось и в системе образования. Прежде всего оно вы­ступало как образование религиозное - в соборных (при­ходских) монастырских школах, где ученики читали и комментировали Библию, труды отцов церкви. Бого­словские знания доминировали и в светском образова­нии (городские школы), а также в университетах, по­явившихся в XI в. Однако к XV в., когда в Европе на­считывалось уже 65 университетов, в них, кроме бого­словия, изучали право, медицину, искусство, а в даль­нейшем - и естественные науки.

В духовной культуре средневековой Европы доста­точно сложным и противоречивым были положение и роль искусства . Это вызвано его взаимоотношениями с христианской идеологией, которая отвергала идеалы, воодушевляющие античных художников (радость бы­тия, чувственность, телесность, правдивость, воспева­ние человека, осознающего себя как прекрасный эле­мент Космоса), разрушала античную гармонию тела и духа, человека и земного мира. Главное внимание ху­дожники средневековья уделяли миру потустороннему, Божественному , их искусство рассматривалось как Биб­лия для неграмотных, как средство приобщения человека к Богу, постижения его сущности.

Переход из пространств внешнего мира во внутреннее «пространство» человеческого духа - вот главная цель ис­кусства. Она выражена знаменитой фразой Августина: «не блуждай вне, по войди вовнутрь себя». Этот переход на­гляден в храмовом зодчестве. Если античный храм был мес­том для бога, а грек молился рядом, то средневековый со­бор принимал в себя верующего, воздействовал на него не столько внешним обликом, сколько внутренним убранством.

В начале второго тысячелетия происходит синтез ро­манского художественного наследия и христианских основ европейского искусства. Его основным видом до XV столетия стало зодчество , вершиной которого был католический собор, воплощающий идею римской базилики. По ' словам французского ваятеля Родена, романская архи­тектура «ставит человека на колени», воспринимается как тяжелое, давящее, великое молчание, олицетворяю­щее устойчивость мировоззрения человека, его «горизонтальность».

С конца XIII в. ведущим становится рожденный городской европейской жизнью готический стиль. За легкость и ажурность его называли застывшей или безмолвной музыкой, «симфонией в камне». В отличие от суровых, монолитных, внушительных романских храмов, готические соборы изукрашены резьбой и декором, множеством скульптур, они полны света, устремлены в небо, их башни возвышались до 150 метров. Шедевры этого стиля - соборы Парижской богоматери, Реймсский, Кельнский.

В эпоху, когда подавляющему большинству было недоступно непосредственное обращение к Библии (ее пере­вод с латинского появился лишь в XVI в.), главным языком христианства являлись изобразительные виды искусства, в цельной, образной форме дающие представления о красоте божественного: живопись выступала как немая проповедь. Главным жанром была иконопись. Иконы рассматривались как эмоциональная связь с богом, доступная неграмотным массам. Но иконы, изображающие Бога, святых, мадонн, были глубоко символичны, чтобы притупить их чувственный, телесный образ. Изображения должны были восприниматься как воплощение Божественного, не будить земных переживаний, показывать мировую скорбь Бога о своих грешных и страдающих детях. Главным в изображении являются глаза (зеркало души), фигуры часто оторваны от земли. Средневековое изобразительное искусство в своей символичности дает ирреальную трактовку пространства (например, обратная перспектива) для большего воздействия на зрителя. Художники пренебрегают фоном, из живописи на долгое время исчезает пейзаж (христианство не уделяет природе внимания, в Библии она упоминается очень редко). Кроме икон, изобразительное искусство средневековья представлено также росписями, мозаиками, миниатюрами, витражами.

Средневековая литература носит религиозный характер, преобладают произведения, построенные на библейских мифах, посвященные Богу, жития святых, их пишут на латинском языке. Светская литература выступает не отражением действительности, а воплощением идеальных представлений о человеке, типизацией его жизни. Основная черта - героический эпос, лирика, романы. Поэты создавали поэмы о военных подвигах и делах феодалов. В немецкой эпической поэме «Песнь о Нибелунгах» герой Зигфрид побеждает темные силы, ценой великих жертв свет торжествовал над мраком.

Особым явлением была рыцарская литература, воспевающая дух войны, вассального служения, поклонения прекрасной даме. Трубадуры говорили о приключениях, любви, победах, эти произведения использовали разговорный живой язык. Во французской поэме XII в. «Песнь о Роланде» прославляются подвиги рыцаря, благородного и отважного, отдавшего жизнь за христианскую веру и своего короля.

При всей устремленности к потустороннему миру набирает силу тенденция обращения к земной жизни. Поэ­ты собирали народные песни, сказания. В высокой литературе растущее внимание к человеку блестяще выражено Данте. В «Божественной комедии» он показывает грешников как людей, тоскующих о земной жизни, проявляет интерес к человеку, его страстям: «Вы созданы не для животной доли, но к доблести и знанью рождены».

Основу музыкальной культуры составляло литургическое пение, воспевающее Бога в напевах, а потом и гим­нах, соединяющих стихотворный текст с песенной мелодией. Канонизированная музыка - григорианский хорал - включала в себя также песнопения, предназначен­ные для всех служб церковного календаря. Другой пласт музыкальной культуры связан с идеологией рыцарства (куртуазная лирика трубадуров), а также творчеством профессиональных музыкантов-менестрелей.

В целом для средневекового искусства характерны искреннее почитание Божественного, типизация, абсолют­ная противоположность добра и зла, глубокий символизм, подчинение искусства внеэстетическим (религиозным) идеалам, воплощение идеи иерархии. В произведениях искусства, прежде всего в зодчестве, а также скульптуре, отразилось изменение основ культуры человечества Первоначальный хаос в материальной и духовной культурах сменился стройностью в мыслях и представлениях об окружающем мире, основанной на жизни и специфике труда крестьянина-землепашца. При этом иерархия в общественной жизни стала переноситься на представления о мире вообще, изменились взгляды как на пространс?