Реферат: Манипулирование сознанием

· искусность манипулятора в выполнении приемов воз­действия.

Психологическое определение манипуляции

Пример 3 (воинский коллектив) На подведении итогов учебы и дисциплины командир батареи объявляет одному из кадетов о том, что его лишают увольнения. Обиженный кадет пытается возразить, что есть еще более “достойные” кандидаты на неувольнение. Командир батареи спрашивает: “Кого конкретно вы имеете в виду?”

Вопрос командира батареи можно расценить, как простое стремление уточнить заявление кадета. Однако что-то вынуждает последнего стушеваться или вспыхнуть. Что мы здесь наблю­даем: рабочий вопрос или попытку скрытого воздействия? А если верно второе, то можно ли это назвать манипуляцией? В общем виде, можно ли всякое скрытое воздействие считать манипуляцией?

Очевидна необходимость определения манипуляции. Ниже представлена попытка дать собственно психологическое оп­ределение понятия “манипуляция”. Разумеется, речь идет о рабочем определении, которое при необходимости можно будет уточнять. Для этого производится анализ существую­щих в научной литературе представлений о манипуляции, обосновывается содержание и количество признаков, которые должны входить в искомое определение.

Первый шаг, который естественно было сделать для ре­шения поставленной задачи, — обратиться к авторам, рабо­тавшим над проблемой манипуляции. В них мы находим обсуждение проблем использования манипуляции. Однако большинство источ­ников определения манипуляции не содержат.

Обращение к словарям также оказалось малопродуктив­ным, так как ни в одном из словарей по психологии не оказалось статьи “Манипуляций”. Лишь в одном словаре по социо­логии манипуляция определена как “вид применения власти, при котором обладающий ею влияет на поведение других”

Итак, мы получили пять групп признаков, в каждой из которых выделен обобщенный критерий, претендующий на то, чтобы войти в определение манипуляции: 1) родовой при­знак — психологическое воздействие, 2) отношение манипу­лятора к другому как средству достижения собственных целей, 3) стремление получить односторонний выигрыш, 4) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленность), 5) использование (психологичес­кой) силы, игра на слабостях. Кроме того, еще два критерия оказались несколько обособленными: 6) побуждение, мотивационное привнесение и 7) мастерство и сноровка в осущест­влении манипулятивных действий.

Одно из обязательных элементов определения — указание на родовую принадлежность понятия. Поэтому в нашем случае необходимо указать, что манипуляция является видом пси­хологического воздействия. (определение. Манипуляция— это вид психологического воздейст­вия, искусное исполнение которого ведет к скрытому воз­буждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями.

Разумеется, конкретные слова оказываются не вполне точ­ными. Поэтому можно предложить и иные формулировки — в том числе упрощенные — определения межличностной ма­нипуляции:

Манипуляция — это вид психологического воздействия при котором мастерство манипулятора используется для скрытого внедрения в психику адресата целей, желаний, намерений, отношений или установок, не совпадающих с теми, которые имеются у адресата в данный момент.

Манипуляция — это психологическое воздействие, наце­ленное на изменение направления активности другого чело­века, выполненное настолько искусно, что остается незаме­ченным им.

Манипуляция — это психологическое воздействие, на­правленное на неявное побуждение другого к совершению определенных манипулятором действий.

Манипуляция — это искусное побуждение другого к до­стижению (преследованию) косвенно вложенной манипулято­ром цели.

В практических целях иногда удобнее пользоваться непо­средственно метафорой: манипуляция — это действия, на­правленные на прибрание к рукам” другого человека, помыкание им, производимые настолько искусно, что у того создается впечатление, будто он самостоятельно управляет своим поведением.

Отсюда следует, что причин манипуляции можно назвать мно­жество; ясно и то, что они не могут быть рассмотрены в одном ряду. Они имеют различное происхождение.

Хитрости, уловки, интриги — весьма почитаемые и до­стойные богов поступки, о чем свидетельствуют предания, дошедшие к нам в форме мифов. По-видимому, не случайно, что с самого начала способность к хитрости и улочкам была сопряжена с умом и владением совершенными навыками. Так, Прометей, убеждавший титанов применять в борьбе с Зевсом не только грубую силу, но также ум и хитрость, был весьма искусен в ремеслах, которым, нарушая запрет хозяина Олимпа, обучал людей. Гнев Зевса в связи с Прометеевой помощью людям был вызван тем, что они стали жить столь же хорошо, как и боги.

Библейский сюжет о первородном грехе также вырастает из сочетания хитрости и претензии уравняться с богами: “Змей был хитрее всех... и сказал жене: ...откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.” [Быт. 3, 1—5]. Далее по тексту Библии мы обнаруживаем осуждение и наказание Адама и особенно Евы, но никак не Змия-иску­сителя, подстроившего всю эту историю.

Сказки всех народов также в качестве основных элементов интриги часто используют ложь, хитрости, ловушки: Колобок был обманным путем съеден, Лиса трижды выманивала из избы Петушка, пока не унесла с собой. Ладно это Лиса,— воплощение хитрости. Сюжет известной сказки об Иване-ца­ревиче и Волке выстроен на воровстве и подлоге. Сначала Иван дважды (1) не внял инструкциям Волка, соблазнившись на богатство. Если это манипуляция с его стороны, то она удалась: в третий раз Волк самостоятельно пошел добывать очередную драгоценность — на этот раз царевну. Затем Волк поочередно превращается то в царевну, то в коня, чтобы в результате сбежать от тех, кому они в счет возмещения ущерба должны были принадлежать. Таким образом, Иван-царевич оказался еще и коварным нарушителем договорен­ностей. Подобных сказок немало. Разумеется, есть много совсем иных, таких как просветленная “Финист — ясный сокол” или нежная “Крошечка-Хаврошечка”. Как те, так и другие составляют питательную среду, из которой слушатели и читатели выбирают каждый по себе...

По крайней мере очевидно, что мифологический и сказоч­ный культурный фон не только характеризуется благосклон­ным отношением к уловкам и хитростям, но даже возводит их в ранг поощряемых действий. Иногда тому есть веская причина: манипуляция все же предпочтительнее, чем физи­ческая расправа или прямое принуждение. Но главной цен­ностью — именно ценностью — оказывается выигрыш, побе­да, ради которых все эти хитрости изобретаются. (Мной уже отмечалось, что стремление к выигрышу со­ставляет одну из важнейших особенностей манипуляции.) Но не только мифы и сказки образуют поток, из которого люди черпают манипулятивное вдохновение. Никто из нас не ос­тался в стороне и отдал дань чтению приключенческой ли­тературы, которая с младых лет приучает к романтике борь­бы, прививает ценность победы в ней. Впечатлительному подростковому сердцу по душе как авантюризм, так и страст­ная устремленность к цели, ради достижения которой порой допустимыми кажутся любые средства. Тем более, что среди используемых героями средств уловки и хитрости, сноровка в их изобретении и исполнении занимают почетное место. Приведу только один пример.

Как не восхититься находчивостью Тома Сойера, блестя­щая манипуляция которого над своими приятелями позво­лила ему, не прикладывая рук, побелить весь забор, да еще приобрести множество ценных для него безделиц. Том с помощью имитации (как фокусник или актер) удовольствия и вдохновенности в работе, которая самому ему представля­ется рутинной, достиг сразу двух целей. С одной стороны, обеспечил себе удобную позицию, защищающую его от на­смешек приятелей, тем, что представил крашение забора не как работу, а как творческое увлекательное занятие: “Разве мальчикам каждый день достается белить заборы?”. А с другой стороны, возбудил зависть и интерес к работе у друзей, чем добился основной манипулятивной цели— приятелям захотелось делать то, что Тома тяготило. Тонкость, на которой он сыграл, заключается в разном отношении к работе и к игре: “Работа есть то, что мы обязаны делать, — говорит в авторском анализе данного эпизода Марк Твен, — а Игра есть то, что мы не обязаны делать”. И как только Бен — первая жертва Тома — захотел поработать, Том, чтобы закрепить и развить успех, начал притворно отказывать в прось­бе, разжигая его желание. М. Твен объясняет действие дан­ного приема следующим законом, управляющим поступками людей: “Чтобы взрослый или мальчик страстно захотел об­ладать какой-нибудь вещью, пусть эта вещь достанется ему возможно труднее.

Таким образом, автор не только рассказывает, как можно манипулировать, но еще и обобщает использованные приемы, вероятно, с тем, чтобы их можно было переносить на другие ситуации.

Далее в ряду учителей манипуляции мы обнаруживаем видных исторических деятелей, культурных героев, действи­тельно (а не в вымысле) существовавших и вершивших свои дела, решавших судьбы мира. Крылатая фраза “победителей не судят” — предельное выражение логики снятия ответст­венности, ссылки на то, что цель оправдывает средства.

В результате едва ли не вся жизнь человека оказывается распределенной между пиками увлечения то сказками, то легендами, то приключенческой литературой, то историчес­кими романами, то детективами. Взаимодействие между чти­вом и читателем подобно паромной переправе: сюжет увлекает читателя, читатель сам увлекается за ним, а оставляя на время текст, уносит элементы его содержания с собой. В про­цессе внутренних колебаний между несовпадающими ценнос­тями человек может оказаться в сложной ситуации принятия решения. Такое, однако, происходит не часто, и в повседнев­ной суете, полной мелких дел, совсем нетрудно позволить себе кого-нибудь обыграть (“подумаешь, чуть-чуть схитрил”).

Итак, мы обнаруживаем два важных “культурных приоб­ретения” — БОРЬБА как ценность и ХИТРОСТЬ как образец одного из возможных средств ее ведения. Вместо хитрости можно поставить манипуляцию — суть от этого не изменится. Неявный лозунг “Хитрить можно, хитрить нужно, хитрить — значит выиграть!” людьми не только принимается, но и ак­тивно используется, доводится до автоматизма, до душевной привычки, проникает в самые глубокие смысловые основания личности, откуда затем с большим трудом может быть вымыт иными ценностями. Сподвигнуться на такой труд под силу далеко не каждому.

.

Целенаправленное преобразование информации

Все разнообразие производимых над информацией опера­ций можно сгруппировать по нескольким параметрам.

Искажение информации варьирует от откровенной лжи до частичных деформаций, таких как подтасовка фактов или смещение по семантическому полю понятия, когда, скажем, борьба за права какого-либо меньшинства подается как борьба против интересов большинства.