Реферат: Научно-техническая политика в Сибири
Уральское отделение РАН включает 42 организации, Сибирское — 98, а Дальневосточное — 39.
Отраслевые академии наук, так же как и РАН, имеют государственный статус, учреждаются федеральными органами государственной власти, финансируются за счет средств федерального бюджета, наделяются правами управления своей деятельностью и имуществом.
К отраслевым академиям наук относятся: Российская академия сельскохозяйственных наук, Российская академия медицинских наук, Российская академия образования, Российская академия архитектуры и строительных наук, Российская академия художеств.
Численность ГНЦ РФ сократилась за период 1994–2000 годов на три единицы. В 2000 году в России существовало 58 ГНЦ РФ[9] .
Назревают проблемы в Российской Академии наук, так в статье «Академики ушли по-английски» говорится, что «общее собрание Российской академии наук, состоявшееся накануне, выявило серьезные противоречия среди ученых. Академик Жорес Алферов предложил внести поправку в положение Устава РАН о выборах членов академии, которую поддержали 310 человек, "против" высказались 229 академиков. Тем не менее, поправка не прошла из-за отсутствия кворума. Из зарегистрировавшихся к 10 часам тысячи с лишним членов академии через два часа в зале остались около 600 вместо необходимых 800. "Как должен реагировать президент, если тщательно продуманное решение проваливается, да еще из-за отсутствия кворума, - заявил президент РАН Юрий Осипов. - Считаю, что Общее собрание утратило свою роль управления РАН. Это голосование против президента. Заявляю, что сделаю выводы, в том числе и организационные". Осипов также назвал ошибочным решение Минэкономразвития о передаче управления имуществом РАН Федеральному агентству по управлению государственным имуществом»[10] .
Это интервью состоялось после выступления академика Михаила Ивановича Эпова в Доме ученых Сибирского отделения Российской академии наук. Сибирское отделение, пожалуй, можно было бы назвать академией в академии. Хотя наверняка на такое определение академики - и сибирские, и все остальные - обидятся. Но факт остается фактом: 30 тысяч сотрудников, из них 9 тысяч - научные сотрудники; 1853 доктора наук, 149 - действительные члены и члены-корреспонденты РАН. Средняя зарплата всех сотрудников - 25 283 рублей, научных сотрудников - 37 716 рублей. Сотрудников старше 70 лет - около 600 человек, 8%. Общий финансовый оборот - 15 млрд. рублей, в том числе из госбюджета - 9,5 млрд. рублей (остальное - привлеченные средства). Недаром СО РАН - один из самых крупных налогоплательщиков в Сибири. Так что тем для разговора с академиком, директором Института нефтегазовой геологии и геофизики им. А.А.Трофимука СО РАН (Новосибирск), заместителем председателя президиума СО РАН Михаилом Эповым выдумывать не пришлось.
- Михаил Иванович, мне показалось вполне оптимистичным ваше выступление: финансирование, кадровый потенциал, научные результаты Сибирского отделения РАН - все основные показатели деятельности впечатляют. Тем не менее эксперты, государственные деятели, сами ученые - все говорят сегодня о кризисе науки в России. В чем дело?
- Если говорить в общем плане, то дело в том, что наша наука потерпела поражение в холодной войне. Смена социально-политического строя очень долго будет сказываться. Здесь выход только один: я считаю, что каждый человек на своем месте, в своем окружении должен делать то, что он может. Многое не будет получаться, но в конечном итоге все сложится как надо.
- Не секрет, что в научном сообществе часто говорят о противопоставлении и даже порой о противостоянии Сибирского отделения Российской академии наук и центральной части РАН. Вы как считаете, существует ли некая конфронтация, а лучше сказать - внутреннее соревнование, между СО РАН и остальной академией?
- Есть и конфронтация. Вы знаете, что внутривидовая конкуренция - самая жесткая. В Москве совершенно другое окружение у науки. Московской науке гораздо сложнее. В Москве очень много денег, много возможностей, кроме науки. Ситуации в Сибири и в Москве - совершенно разные. Поэтому и разные подходы к разрешению этих ситуаций возникают: то, что можно здесь, в Сибири, нельзя сделать в Москве, и наоборот. Есть такие противоречия, но они были и при советской власти.
- Тем не менее в реализации научных достижений страна серьезно отстает. Не кажется ли вам, что это во многом связано с тем, что в последние 10-15 лет в РАН преобладает такой подход: мы занимаемся фундаментальной (чистой, академической) наукой; дайте финансирование - а мы уж сами знаем, лучше всяких чиновников, кому, сколько денег нужно выделить; сами разберемся, как оценивать результаты научной деятельности.
- На мой взгляд, науки фундаментальной или прикладной не существует, наука едина. Есть фундаментальные и прикладные научные результаты. Поэтому, когда люди говорят, что мы, мол, занимаемся фундаментальной наукой, то мне это несколько странно. Когда я вижу, что человек получил фундаментальный результат, мне не важно, где он работает - в отраслевом НИИ, в вузе, в академическом институте. И наоборот: прикладной результат может получить человек, работающий в каком-то теоретическом отделе.
- Вот, кстати, пример. Совсем недавно ученые из французского отделения Bell Labs установили новый рекорд в передаче данных на большие расстояния. С новой технологией содержимое 400 однослойных DVD-дисков можно передать на расстояние от Парижа до Чикаго всего лишь за одну секунду. Что это: фундаментальный или прикладной результат?
- Прикладной в том смысле, что он имеет коммерческий выход.
- Но его же получили не в академии, а в исследовательском подразделении крупной фирмы.
- Я об этом и говорю: наука не делится на фундаментальную и прикладную. А вот результаты научного исследования можно так разделить. Повторяю, я очень настороженно всегда отношусь к людям, которые говорят: "Я занимаюсь фундаментальной наукой". Настоящий исследователь не может так сказать. Он может сказать, что получил вот такой-то фундаментальный результат. Вот это я понимаю.
- По поводу коммерциализации и внедрения научных результатов. Еще в 1990-е годы мне попадались данные, которые приводил директор Института катализа СО РАН, академик Валентин Пармон: по итогам 1995 года доля валютных поступлений в бюджете института составила 32% за счет выполнения 60 контрактов с зарубежными фирмами. "Причем данная плата - не за лицензию, а на расширение исследовательской (в том числе фундаментальной) деятельности в обмен на предоставление фирме достаточно большого объема прав на действительно первоклассную технологию", - подчеркивал Пармон. Безусловно, можно только порадоваться за конкретных сотрудников конкретной научной организации. Однако у этой проблемы есть и еще один аспект. Он касается возможностей (и желания) государства осуществлять самостоятельную научно-техническую политику. Российская наука, в том числе академическая, становится просто исследовательским филиалом западных компаний. Российские ученые работают просто на аутсорсинге.
- Здесь существует и еще один очень важный аспект, который почти всегда остается как бы за скобками, - вопрос об интеллектуальной собственности.
- Действительно, это животрепещущий вопрос. И вот почему. Все деньги за лицензию уходят прямо в государственный бюджет. В бюджете не выделяется денег для поддержки патентов. Это можно делать только из прибыли. Поэтому поддержание патентов, их лицензирование и продажа - это абсолютно убыточная для академических институтов операция. Уже несколько лет РАН пытается сделать так, чтобы хотя бы часть денег за продажу лицензий возвращалась если не авторам, то хотя бы собственникам - Академии наук. Но пока из этого ничего не получается.
Но т?