Реферат: Несчастный адмирал
Вскоре отряд Сандино вырос до 300 человек, затем – до 800, причем из пехотинцев они стали кавалеристами. После целой серии успешных боев с американской морской пехотой имя Сандино становится популярным среди повстанцев.
В апреле 1927 года правительственные войска и “маринерз” окружили отряд генерала Монкады. Тот обратился за помощью к Сандино. “Если вы срочно не поддержите армию, то именно вы будете нести ответственность за катастрофу”, – написал Монкада. Сандино со своими 800 всадниками прорвал окружение и отбросил противника. Монкада на радостях произвел Сандино в генералы.
Но следующим шагом Монкады было издание приказа, ограничивавшего численность отдельных войсковых групп 300 бойцами и запрещавшего переход из одной части в другую. У Сандино было 800 бойцов – и почти каждый день к нему приходили новые, в том числе из других повстанческий отрядов: Сандино становился легендой.
Однако все бойцы Сандино отказались переходить под чье-либо еще командование. С этого момента они стали именовать себя “сандинистами”, подчеркивая тем самым, что они отличаются от других повстанцев-либералов.
Тогда Монкада отдал приказ отряду Сандино расквартироваться в городе Боако и ждать там прибытия штаба Монкады. Коварство замысла было в том, что Боако, вопреки тому, что сообщил сандинистам Монкада, вовсе не был занят повстанцами, а контролировался правительственными войсками. Монкада надеялся, что ничего не подозревавшие сандинисты попадут под огонь правительственных войск – и будут уничтожены. Но Сандино в ловушку не попал, он закрепился у города, рассредоточил свои силы и, действительно, стал ждать Монкаду.
А Монкада тем временем сговорился с американцами и капитулировал. Сандино, как мы помним, отказался сложить оружие. Монкада попытался его уговорить. Между Сандино и Монкадой произошел исторический разговор:
- Кто вас сделал генералом? – спросил Монкада.
- Назначили – вы. А сделали – мои товарищи по борьбе, сеньор. Так что я своим званием не обязан ни оккупантам, ни предателям!
В день капитуляции либералов Сандино выпустил воззвание (“циркуляр”) ко всем местным властям всех департаментов Никарагуа. Рассказав о предательстве Монкады за шаг до победы (“Либеральная армия насчитывала 7 тысяч хорошо вооруженных бойцов, а правительственная – немногим более тысячи человек, думавших уже не о борьбе, а о дезертирстве”), Сандино завершил воззвание такими словами: “Я не сложу оружие, даже если это сделают все. Лучше я погибну с теми немногими, кто остался со мной. Лучше умереть в борьбе, чем жить в рабстве”.
Сандинисты подняли черно-красное знамя. Эти цвета значили: “Свободная родина или смерть!”. Через 30 лет, на Кубе, Фидель Кастро выберет то же знамя.
Так началась эта беспримерная история – успешная война небольшого отряда партизан против собственного правительства и 12-тысячного корпуса американской армии одновременно.
3. Генерал свободных людей
Внешность у Сандино была самая незавидная. Был он маленький, худенький, с некрасивым лицом метиса – как у большинства крестьян Никарагуа, в жилах Сандино текла преимущественно индейская кровь. Аристократические роды Латинской Америки любят подчеркивать свое расовое превосходство над простолюдинами – вот, мол, посмотрите на мое лицо: ничего индейского, чисто европейский профиль. Европейская внешность – это гарантия древности рода, гарантия того, что перед вами – не выскочка, не внезапно разбогатевший каким-то сомнительным способом нувориш.
Сандино, напротив, гордился своей внешностью и своим происхождением. “Я никарагуанец и горжусь тем, что в моих жилах течет кровь американских индейцев”, – писал он в 1927 году в “Политическом манифесте”. В том же “Манифесте” были еще более удивительные и смелые для тогдашней Никарагуа строки: “Я городской рабочий, ремесленник, но мои стремления общенациональны, мой идеал – обладать правом на свободу и правом требовать справедливости, даже если для завоевания этого потребуется пролить и свою и чужую кровь. Олигархия, эти гуси из грязной лужи, скажут, что я плебей. И пусть. Я горжусь тем, что вышел из среды угнетенных, ведь именно они – душа и честь нашего народа”.
Сандино начал свою войну в очень неблагоприятной ситуации. Его силы были распылены. С самим Сандино было 100 человек (и только 60 винтовок), еще 100 человек, с которыми он мог легко связаться, были сосредоточены в городе Эстели. Остальные сандинисты оказались отсечены от него частями Монкады, Диаса и американской морской пехотой.
Поэтому сначала ни новое правительство, ни американцы не восприняли Сандино всерьез. Они послали 400 “маринерз” и 200 национальных гвардейцев для того, чтобы принудить Сандино сдаться. Экспедицией руководил капитан морской пехоты США Хатфилд.
Хатфилд прибыл со своим отрядом в город Окоталь и направил оттуда Сандино ультиматум с требованием в 48 часов сложить оружие. Он предполагал, что Сандино попытается бежать из страны, и потому предупредил: в этом случае за голову Сандино будет назначена награда и он никогда не сможет вернуться в Никарагуа.
Сандино, однако, не собирался бежать. Со своими 100 бойцами и 60 винтовками он решил штурмовать Окоталь. Утром 16 июля отряд Сандино подошел к городу и атаковал его. Бой длился 15 часов. Сандино взял Окоталь.
Американцы в Манагуа были так взбешены поражением, что послали самолеты разбомбить Окоталь. Американская авиация атаковала город и устроила настоящую охоту за крестьянами на окрестных полях. 300 мирных жителей – в основном женщин и детей – было убито и еще 100 человек ранено. Уцелевшие мужчины Окоталя вступили в отряд Сандино: мстить “гринго”.
Естественно, бомбардировка Окоталя не прибавила американцам популярности. Наоборот – все больше и больше людей приходило к Сандино: он был единственным, кто сражался с “гринго”.
В Латинской Америке, где обиды помнят долго, не забыли расправу над Окоталем до сих пор. И никогда не забывали. 30 лет спустя аргентинец Грегорио Сельсер в книге “Маленькая су?