Реферат: Николай Рубцов
Глазами звезд
на нас смотрело.
Спустя более четверти века не просто оживить далекий образ. И все-таки уже достаточно отчетливо складывается картина жизни детдома на Толшме в трудные военные и первые послевоенные годы. Штрих за штрихом прорисовывается образ мальчика, который – кто бы мог тогда предположить! - станет большим поэтом, выявляется мало-помалу и его характер, в будущем, однако, значительно изменившийся.
Вспоминая, видимо, самые ранние годы, бывший воспитатель детдома А.И.Корюкина отмечает “особую непосредственность и доверчивость” Коли Рубцова, “хрупкого мальчика с мелкими зубами и бездонными черными глазами”. “Он был очень ласков и легко раним, при малейшей обиде плакал, - пишет А.И.Корюкина,- однако плакать ему не часто приходилось, потому что и взрослые и дети любили его”.
А вот как вспоминает Колю Евгения Буняк: “Коля Рубцов был неровным по характеру: то тихим, задумчивым, скромным, то дерзким, колючим”. Несколько иначе видится мальчик И.А.Медведеву: “Николай ростом был ниже своих сверстников, поэтому сидел всегда на первой парте или поблизости. Любимая поза за партой: сидел прямо, но щекой опирался на ладонь с вытянутым указательным пальцем”. Учитель припоминает, что во время перемен Николай “был резвым и шустрым, не стеснялся держаться в кругу старшеклассников. Но в нем не было дерзости, вреда никому не причинял…”
Готовя рукопись первой книги в 1963г. Николай Рубцов отметил в заметке “коротко о себе”: “Стихи пытался писать еще в детстве”. Они не сохранились, но некоторые особенности поэтического мышления школьника Рубцова позволят представить нам его сочинение “О родном уголке”, написанное в седьмом классе. Оно по-своему очень примечательно. В этом сочинении, написанном живо, с увлечением, немало говорится о родном крае, его истории, достопримечательностях. Открывается здесь и характер подростка, его интересы и привязанности. Любопытен самый тон школьного сочинения, откровенно доверительный – подчас до наивности…
Но годы летят, и подросток Рубцов осознает то движение времени, которое с детства уходит в неведомую бесконечность, из привычного дружеского круга в мир большой, незнакомый. И добрый и ласковый мальчишка выходит из приютившей его обители в большой мир. Выходит с открытым и доверчивым сердцем, зная, что жизнь не легка и подчас горька, но не представляя в полной мере её сложности и многообразия.
Часть 2. Из детства в путь
Свидетельство об окончании семилетки получено на руки вместе с характеристикой, и 12 июня 1950г. Николай Рубцов уезжает в Ригу. Мечта о море зовет, и он мечтает поступить в мореходное училище. Однако надежды не оправдались, - ему не было еще пятнадцати лет, необходимых для поступления в “мореходку”, - 29 июня он вернулся в село Никольское.
Но устраиваться в жизни как-то надо, и Николай поступает в Тотемский лесотехникум, - тут романтика “не светит”, но во всяком случае, все знакомо и надежно. Экзамены сданы, и 30 августа. Рубцов уезжает Тотьму, расставшись с детдомом.
“После детского дома, так сказать, дом всегда был там, где я работал или учился. До сих пор так”, - писал Н. Рубцов и спустя более десяти лет. Поэт верно замечал, что детдомовцев “оскорбляло слово “сирота”: неправдой внешней (у них все есть как у людей) и глубокой правдой неизбывной внутренней болью, которую будить недозволенно никому. Не пережившим сиротства трудно представить себе ту боль: тоску по матери, по родному дому, которого и не было, и нет и, не будет. Трудно представить то чувство неприкаянности, которое возникает неизбежно снова и снова, как бы удачно ни сложились обстоятельства, и накладывает свой неизгладимый опечаток на жизнь”.
Так было и с Николаем Рубцовым, для которого домом в Тотьме стало общежитие лесотехникума. Заметим и то, что для всех студентов (кроме таких бедолаг, как он) общежитие временное пристанище, у них есть еще и родной ДОМ, где они могут отогреться душой, а для детдомовца – единственный угол… Драматично все это, однако в ранней юности еще не осознается в полной мере. Учился Рубцов легко, хотя уже без особого старания, но литература – как и в Никольской семилетке – неизменно вызывала его интерес…
Тихий одноэтажный в ту пору город Тотьма – лишь соборы да несколько старых купеческих особняков возвышались на его улицах – раскинулся на высоком берегу реки Сухоны. Палисадники его заплеснуло зеленью, а улицы – сухие и песчаные. Многое напомнит здесь старину, и Н.Рубцов хорошо знал прошлое своего древнего города.
Любовался он с тихим восторгом величавыми соборами и сиживал за городом возле огромного камня, сохранившего надпись самого Петра Великого, от которого – по преданию – городище и пустило свое имя (“То-тьма”). И прохладные залы уютного музея влекли его, - ведь сколько в нем тайн за каждой вещью или картиной старых мастеров – живописцев, за каждой грамотой в ее замысловатых и все-таки знакомых письменах.
Но, видимо, жила в нем неотступной мечта о море, и больше всего любил он бывать на пристани. Вот зарисовка самого Николая Рубцова:
“…Последний, отвальный гудок дает пароход “Чернышевский”, отходя от пристани, и быстро проходит рекой мимо маленьких деревянных старинных домиков, скрывающихся в зелени недавно распустившихся листьев берез, лип… скрадывающей их заметную кособокость и уже подряхлевший за долгие годы существования серый вид, мимо громадных и каменных мраморных церквей, верхушки которых еще далеко будут видны над городом…” (“О родном уголке”).
Сколько раз Рубцов видел эту картину, сколько раз думал: а что там дальше-то?.. И однажды он забрал в канцелярии техникума свои документы и пустился в путь…
А куда он рвался, куда?.. “Я желал бы напомнить о той стране без имени, без территории, куда мы в детстве бежали, - писал М.Пришвин в повести “За волшебным колобком” - Я пробовал в детстве туда убежать. Было несколько мгновений такой свободы, такого незабываемого счастья… В светящейся зелени мелькнула страна без имени и скрылась…” Не ту ли призрачную страну ребяческой мечты искал Н.Рубцов?.. Но поиск его был драматически осложнен тем, что он не имел ДОМА, того надежного пристанища, куда возвращаются, и потому в разочарованиях не находил нравственной опоры, и потому так болезненно их переживал.
Именно с этого момента начинается самый малоизвестный период в библиографии Николая Рубцова – одиссея юноши, рвавшегося в море и добившегося своего, немало поездившего по стране. Где он только не побывал! В Ташкенте, Архангельске, Кировске, на Кольском, в Ленинграде… А еще где? – кто знает…
И в дальнейшем, спустя семь-восемь лет, в библиографической справке Николай Рубцов написал об этом периоде жизни очень скупо: “Учился в нескольких техникумах, ни одного не закончил. Работал на нескольких заводах и в Архангельском траловом флоте. Служил четыре года на Северном флоте. Все это в разной мере отозвалось в стихах…” Лишь немногие подробности его жизни выдали нам стихи Рубцова, написанные, скорее всего позже, а не по следам его жизненного пути.
Море так неудержимо влекло Н. Рубцова, что он приехал в Архангельск. Безмерная ширь Северной Двины, пронизывающий холодом и надеждой ветер с моря и суда, суда…
Как я рвался на море!
Бросил дом безрассудно
И в моряцкой конторе
Все просился на судно.
Умолял, караулил…
Но нетрезвые, с кренцем,
Моряки хохотнули
И назвали младенцем…