Реферат: Николо-Дворищенский собор
Алтарь собора трехчастный, с развитым пространством вимы, где располагался престол. Апсиды поднимаются на всю высоту основного объема. Их форма — подковообразная в плане, с характерными уступами ("заплечиками") при переходе к виме. По общепринятому в начале XII века канону, эти уступы сокращали ширину апсид по сравнению с шириной нефов. Археологические зондажи 1988-1989 годов в диаконнике (южном алтарном выступе) показали, что его восточную часть еще в домонгольское время при устройстве нового пола отгородили каменной стенкой, а пол в этой части был ниже пола основного объема примерно на 40 см.
Просторные хоры занимают западную часть собора над нартексом и два примыкающих боковых членения основного четырех-столпного пространства При архитектурной реставрации в полу хор было обнаружено множество вплотную поставленных друг к другу перевернутых глиняных горшков, которые должны были облегчить нагрузку на свод, поддерживавший хоры. По своему типу и назначению они аналогичны горшкам, обнаруженным при исследовании полатей Софийского собора. Свод центральной (западной) части хор позднее был разрушен и заменен деревянным настилом.
Первоначально в эту часть храма попадали через дверной проем, обнаруженный во втором ярусе западного прясла южной стены, который соединял княжеские полати с переходом во дворец. Отсутствие внутреннего сообщения между нижним и верхним этажами храма говорит об их намеренной изолированности. Спустя несколько десятилетий после постройки собора, когда он утратил значение придворной княжеской церкви, в южном членении нартекса была устроена винтовая лестница, которая вела на хоры. С появлением каменного поэтажного перекрытия в конце XVII века эта лестница была, судя по всему, разобрана.
Архитектура Николо-Дворищенского собора в основном соответствует киевской традиции начала XII века. План, три поднимающиеся на всю высоту основного объема апсиды, стены, завершенные идущими на одной высоте закомарами, расположение окон поясами, обходящими храм в двух уровнях - под хорами и над хорами, сочетание поясов окон и поясов двууступчатых ниш аналогичны южному прототипу. И в то же время целое явно и значительно от него отлично.
Уже пятиглавие выглядит необычным, ибо оно в это время в южных областях не применяется. Если вспомнить местоположение собора — против Софии, его назначение — служить княжеским собором вместо утраченной князем Софии, то смысл пятиглавия, конкурирующего с софийским, как бы возобновляющим принадлежность пятиглавого собора князю (хотя и другого), становится очевидным, и его нужно считать требованием заказа Мстислава. Форма глав - полусферическая, причем, основанием полусферы служит аркатурный пояс. На центральной главе сохранились следы свинцового покрытия и красноватой раскраски кладки.
Более всего отличает собор от канонического типа изменение пропорций. Если в южных памятниках высота стен храмов превышает ширину главного нефа в 2—2,5 раза, то здесь — в 3,5 раза. Общая высота собора лишь на 1,5 м меньше высоты Софии Киевской, а ведь ее плановые размеры в 1,5 раза больше.
В поисках объяснения резкой увеличенности вертикальных размеров одно совпадение производит впечатление не случайного. Высоты расположения хор в Никольском соборе и Софии Новгородской точно совпадают — 10,8 м. Приняв во внимание назначение хор — служить местом пребывания князя и его приближенных во время службы, — можно думать, что высота хор, равная соответствующему размеру Софийского собора, была также требованием заказа. София и для князя, и для зодчих являлась образцом, причем некоторые соотношения и элементы были повторены "буквально", "процитированы".
В композиции храма легко заметить и иные параллели с Софией. В последней апсиды не отделялись от идущих впереди нефов заплечиками, ни выступающими, ни западающими, поэтому ширина апсид и нефов равна. В Никольском соборе, по общепринятому в начале XII в. канону, делаются выступающие заплечики, сокращающие ширину апсид. Но к востоку зодчие сводят заплечики на нет и восстанавливают соотношения Софии, из-за чего апсиды получают подковообразные очертания.
Северный и южный фасады в центральных пряслах прорезаны парами окон в двух уровнях. Этому не найти примера в памятниках южных земель, но принципиально так же были расположены окна основного объема Софии. Четное число проемов лишает прясла выявленной средней оси и содействует мерности торизонтального, опоясывающего храм движения рядов окон, ниш, самих прясел. Фасады трактованы как боковые.
Западный фасад Софии имел в среднем прясле одно широкое окно — и, следуя примеру, зодчие Николо-Дворищенского собора центрируют западный фасад, помещая в его среднем прясле группы из трех окон и трех ниш.
В южнорусских постройках своды рукавов креста опираются на переброшенные от столбов к стенам малые арки поступенно, то есть зодчие зрительно отчетливо выводят эти арки и ставят на них основания полуциркульных сводов. В Никольском соборе эти соотношения сбиты, смазаны, арки как бы врезаются в своды, из-за чего хоры, поднятые выше середины храма, кажутся несколько вторгающимися в своды, несколько нарушающими согласие и уравновешенность ритмики криволинейных очертаний общей композиции. Примерно подобные соотношения можно обнаружить в Софии Новгородской как в основном объеме, так и в галереях.
Пространство в целом выглядит слишком высоким и несколько затесненным столбами и лопатками (при меньшей ширине нефов толщина стен и столбов приравнена опять-таки к размерам Софии). Сильная расчлененность довольно массивных форм сочетается с большой высотой здания и особой ролью хор. Храм кажется пронизанным энергией, активность композиции усиливается ярким светом многочисленных окон (24 в стенах и 24 в барабанах глав). Начало церемониальное и княжеское выявлено недвусмысленно, начало созерцательное несколько оттеснено.
В Никольском соборе, таким образом, легко выделить черты южной традиции и элементы, обязанные своим появлением стремлению повторить Софию Новгородскую. Слияние двух начал настолько объясняет почти все в общей структуре здания и в ее отдельных частях, что сложно ответить на самый существенный вопрос — проявилась ли здесь самостоятельная художественная воля, стремление создать определенную эмоциональную атмосферу (отличную от традиционной, возникающей само собой) ? Кажется, что в интерьере храма подобной оригинальности немного, он поражает однообразной мерностью, нейтральностью кратных членений. Толщина стены служит своеобразным модулем, четыре таких модуля определяют ширину главных, два — боковых нефов.
Западная и восточная части здания оказались равновеликими (от центра подкупольного квадрата до западной стены и до стены средней апсиды). Протяженные своды западного и восточного рукавов, взаимно дополняя друг друга, приводят к некоторой продольной ориентации пространства. Однако ее формирование обезличено невыбранностью, равнонаправленностью движения в обе стороны. Центричность движения сводов пока еще полностью определяет соотношения пространственных зон.
Удачнее собор выглядит снаружи, где высокий объем из-за размещения пятиглавия над его центром приобретает особую слитность. Цельность композиции поддерживается равными по ширине закомарами, ритмической перекличкой арочных завершений закомар, проемов, ниш, барабанов. Фасады выглядят индивидуализированными: западный — главный, северный и южный — боковые, восточный — замыкающий. Создается впечатление, что наружному облику здания и его градостроительной роли зодчие уделили большее внимание, чем организации внутреннего пространства.
Технические особенности
Здание сохранилось до наших дней почти целиком, хотя в несколько искаженном виде и с поздними пристройками. Исследование памятника и раскопки около него проводились в 30-х гг. XX в.; раскопки в соборе — в 1969г. (М. К. Картер).
Общая длина храма 23.65 м, ширина 15.35 м, толщина стен 1.2 м, азимут 82°. Длина подкупольного пространства 5.2—5.4 м, ширине 4.9—5.15 м, высота от древнего пола до купола центрального барабана - 29.7 м. Форма апсид в плане слегка подковообразная. Храм имеет 3 портала. Хоры в плане П-образные, занимают западное членение и 2 примыкающих боковых членения основного четырехстолпного пространства. Входили на хоры через дверь на втором ярусе в западном членении южной стены со бора. Дверь, очевидно, вела на переход во второй этаж деревянного дворца. Несколько позднее, но еще в пределах XII в., дверь была заложена, а в крайнем юго-западном членении здания пробит свод и сделана каменная винтовая лестница. Северо-западное угловое членение собора в первом ярусе занимает небольшая часовня с маленькой апсидой в толще восточной стены. Своды под хорами цилиндрические, с осями, направленными по линии С—Ю в среднем членении свод не сохранился. Своды, перекрываюпще собор, также цилиндрические, причем в угловых членениях они повернуты осями по ли нии 3—В.
Храм первоначально имел 5 глав, из которых сохранилась только центральная. Основания барабанов остальных четырех глав уцелели под современной крышей, что позволило точно восстановить их при реконструкции (судя по изображениям, угловые главы еще существовали в XVII в.) Центральный барабан восьмиоконный; завершается он аркатурным поясом с зубцами, без горизонтального каниза. Окна барабана были украшены бровками. Фасады здания прорезаны двумя ярусами окон, ниже которых проходят ряды декоративны' двухуступчатых ниш. Нижний ярус ниш закрыт сейчас землей, поскольку культурный слой вокруг собора достигает 2.5 м. Порталы имеют плоские деревянные перемычки, а над ними расположены разгрузочные арки. Завершение фасадов позакомарное. Архивольты закомар были украшепы поясами зубцов.
Здание возведено из чередующихся рядов плит и кирпичей на растворе с цемянкой. В арках кладка только из кирпичей в технике со скрытым рядом. Формат кирпичей 4.5—5 х 21—22 х 35—37 см. Грубообколотый серый известняк, использованный при постройке, добывался в местных ильменских карьерах. Извне фасады были частично (кроме арок, закомар и обрамлений проемов) затерты розовым известковым раствором. Чередование выступающих и западающих кирпичей на незатертых участках выполняло роль декоративного убранства. Своды снаружи имели толстую обмазку раствором, к которой с помощью железных гвоздей крепились листы свинцовой кровли. Фундамет в верхней части сложен из плит, а ниже — из валунов на растворе. Кое-где в нем отмечено наличие кирпичей. Глубина фундамента 1.9 м; под ним имеются деревянные субструкции.
Исследования техники в которой был возведен собор Г.М. Штендером позволило решить ряд вопросов реконструкции собора. Например, остановочные швы захваток южной стены дали возможность представить картину технологического процесса ее возведения, позволили объективно и точно воспроизвести утраченные архитектурные формы. Так, например, согласно исследованиям шов №6 соответствует основанию (подножию) окон первого яруса; шов №10 - пятам полуциркульных арочных перемычек; шов №32, связанный с 9-м ярусом "пальцев" лесов подвязей определяет пяты перемычек окон и основания кокошников полуциркульного начертания угловых барабанов. Следовательно, высота и форма малых глав, ранее реконструированных по аналогии с боковыми главами Софии на основании пропорционального совпадения сохранившихся частей, объективно.
Выяснился разный подход к устройству строительных лесов-подвязей в нижней и верхней половине здания: рубеж, шов №13, 4-й ярус лесов, что дает основание предположить в этом месте смену руководителя работ. Леса в нижней части Георгиевского собора Юрьего монастыря устроены подобно лесам верхенй половины Никольского собора. При совпадении других особенностей можно думать, что заканчивал храм будущий зодчий Георгиевского собора - мастер Петр.
Приделы
Об устройстве в соборе древних приделов достоверно ничего не известно. Существовало мнение, что в XII веке в храме имелся придел св. Георгия: на одном из пяти антиминсов, обнаруженных в 1854 году под плитой главного престола Никольского собора, уставом XII века написано: "Жьртвьник святого мученика Георгия священ от Нифонта архиепискоупа новгородьского повелением епискоупа ростовского Нестора при благочьстивем князи Георгии сыноу Мономахову месяца сентября в I день в лето 66...7 индикта в 12". Считалось, что в этой надписи утерянной была цифра 5; таким образом, придел датировался 1149 годом. Однако, вероятнее всего, этот антиминс был приготовлен для освещения храма св. Георгия в Юрьеве Польском (1152 г.), но по воле случая (в 1149 году архиепископ Нифонт был "заключен" на два года в Киево-Печерский монастырь) попал в Николо-Дворищенский собор, где при очередной перестройке храма и его новом освящении оказался заложенным в столбец главного престола.
О приделах Николо-Дворищенского собора впервые упоминается в Семисоборной росписи Новгорода, между 1463 и 1508 гг. Названы три придела: Вознесения, Зачатия Анны и придел Варлаама Хутынского, причем указано место расположения приделов Вознесения и Зачатия Анны - "на полатех".
Согласно летописям, приделы Вознесения и Зачатия Анны освящены 9 сентября 1528 г. Их освящение происходит при архиепископе Макарии, после периода междуархиепископства на новгородской кафедре (1509-1526 гг.), в продолжение которого, как отмечают исследователи, во многих храмах не было настоятелей и священников, церкви стояли неосвященными. С какой стороны на хорах находился каждый из этих приделов - неизвестно. В северном крыле сохранилась ниша жертвенника (XV-XVI вв.) и в полу - деревянное основание иконостаса. В "Росписи церквам" (1615 г.) придел Зачатия Анны не значится, а придел Вознесения упоминается последний раз.
Придел Варлаама Хутынского, скорее всего, был устроен в северном притворе Никольской церкви. Время его первого освящения может быть связано с датой безымянного антиминса 1440 г., из числа 5 антиминсов, обнаруженных в 1854 г. под плитой главного престола собора. Есть основания предполагать, что придел Варлаама Хутынского, местно почитавшегося в Новгороде с XIII в., мог появиться в заключительный период новгородской независимости, во время Евфимиевской канонизации (30-40-е п. XV в.), в связи с "чудом 1440 года", когда были обнаружены нетленные мощи святого в Хутынском монастыре. Именно этот период отмечен акцентированием идеи древности и самобытности Новгородской земли - в противовес идее подчинения московской великокняжеской власти. О значимости придела Варлаама Хутынского говорит тот факт, что ему отдельной статьей было назначено ружное жалованье и деньги на церковный обиход. Ружное жалованье, как отмечают исследователи, встречалось нечасто и свидетельствовало о привилегированности церкви. Следует обратить внимание на то, что в Николо-Дворищенский собор ружное жалованье и деньги на церковный обиход поступали отдельными статьями: в церковь и в придел.
В 1627 г. в Николо-Дворищенском соборе был устроен еще один придел - св. Евдокии. Придел был основан, вероятно, в честь святой покровительницы Евдокии Лукиановны Стрешневой, жены первого царя из династии Романовых - Михаила Федоровича. Дата его освящения читается на одном из антиминсов, найденных в 1854 г. в Николо-Дворищенском соборе. В Росписи церквам 1615 г. этот придел не упомянут, поэтому дату освящения его можно считать датой устройства. В Чиновнике Новгородского Софийского собора говорится, что ежегодно в нем 1 марта (день памяти св. Евдокии) проводил службу святитель. Прямых свидетельств о первоначальном расположении придела не сохранилось. В середине XIX века этот придел н