Реферат: Образ Ивана Грозного в историческом сознании

В ведении Адашева была Челобитная изба. Это учреждение должно было принимать челобитные на имя царя и проводить по ним расследования. Это был высший контрольный орган.Помест­ный приказ ведал распределением поместий между служилыми людьми. Разрядный приказ был своего рода штабом вооруженных сил. Разбойный приказ занимался борьбой против "разбоев" и "лихих людей". Земской приказ управлял Москвой, отвечал за порядок в ней. (3;471)

В 1550 году был создан свод законов "Судебник", систе­матизированный и отредактированный, в нем впервые вводились наказания для взяточников. В более жестокой централизации нуждалось и церковь единого государства. Возникла необходи­мость унифицировать обряды, остававшиеся различными в разных землях. Поскольку кроме общерусских и московских святых в каждой местности были еще и свои: ярославские, новгородские, ... митрополитом Макарикем был создан охватывающий всех об­щерусский пантеон.

В 1551 году был созван церковный собор, вошедший в ис­торию как Стоглавый, его решения были сведены в 100 глав. Кроме вышеизложенного целью было также улучшить нравы духо­венства и поднять его авторитет.

Активную роль в этом соборе играл сам царь, решения со­бора даже озаглавлены "царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах". (1;52)

Очень серьезные реформы касались организации класса фе­одалов. Одной из них было ограничение местничества - т.е. спора феодалов относительно своего места в иерархии служеб­ных положений.

Преклоняясь все более и более перед значением единого властителя и самодержца, члены дружины, теперь принявшие название людей служилых ревниво берегли родовую честь при служебных столкновениях друг с другом, число местнических случаев значительно увеличивалось.

Исторически складывалось так, что во время усиления Московского княжества дружина князей московских пополнялась пришельцами, служба была нова, а служебные отношения предков были на памяти у всех, не давая повода к спору о назначении на место. Но чем старее становилась служба, чем больше число поколений прошло в этой службе, чем многочисленнее государев двор, тем запутаннее становились отношения между служилыми людьми, чаще встречались местнические "случаи" - споры по поводу назначения на должность. Служилые люди цепко держа­лись за местническое положение, так как местнический счет был основан на прециндентах -"случаях" и, приняв "невмест­ное" назначение служилый человек наносил урон своим потомкам и другим родичам.

Царю поступали челобитные "в отечестве о счете". Царь использовал местничество, чтобы возвысить тех, кто был "во времени", т.е. приближен и унизить тех, кто был в опале. Од­нако местничество создавало большие неудобства во время во­енных действий, когда не было времени для разборки родовых преимуществ и наносило урон государевой расширяющейся службе чиновников. Поэтому в 1550 году был введен служебный наряд - указ, где быть на службе боярам и воеводам по полкам. Из не­го вытекало, что во-первых было ограничено число случаев, в которых воеводы разных полков могли местничатся, во вторых уничтожено право молодых служилых людей знатного происхожде­ния местничатся с воеводами менее знатного происхождения до того как они сами становились воеводами. Подчиненная служба не имела влияния, не считалась прециндентом. Т.о. местни­чество ограничивалось либо откaзом соискателю вообще в какой либо должности, либо указанием, что данное назначение не яв­ляется прециндентом. "Приговор" сохранил местничество, но ослабил его негативные последствия в практической деятель­ности. (2;41)

В 1555-1556 годах было принято "Уложение о службе", ко­торое ввело точный порядок службы феодалов. Была установлена норма, с какого количества земли - поместья или вотчины дол­жен выходить один воин на коне.

Согласно этой реформе власть на местах переходила в ру­ки выборных из местного населения. Грамоты, которые волостям давали право управляться своими выборными, назывались "от­купными," волость известной суммой откупалась от наместников и волостелей. Правительство давало ей право откупаться вследствии ее просьбы, если же она не била челом, считала для себя невыгодным новый порядок - то оставалась при ста­ром.

У Избранной Рады видимо не было тщательно разработанной программы действий, идеи рождались у правителей в самом про­цессе преобразований.

Не все Избранной Раде удалось осуществить. Вопрос о степени личного участия Ивана IV в правительственной дея­тельности 50-х годов остается открытым, ведь в официальных документа невозможно отделить то что сделано самим Иваном от результатов деятельности советников. И, хотя разойдясь с Избранной Радой, Иван IV обвинил ее в узурпации власти и от­казался от осуществления части реформ, главным было то, что он призвал к правлению таких политиков, как Адашев и Сели­вестр и, видимо подчинился их влиянию. Возможно не случайно, что от этих лет жизни грозного царя нет известий о вспышках гнева, казнях и т.д.

КОНЕЦ РАДЫ

В 1560 году правительственный кружок Селивестра и Ада­шева был устранен от власти, а сами его деятели оказались в опале. Разногласия и взаимные неудовольствия явились причи­ной логического завершения. Значительное место придавалось и случаю, произошедшему еще в 1553 году, когда тяжело заболев­ший молодой царь поставил вопрос о наследнике. Царь хотел, чтобы бояре присягнули как наследнику своему тогда единс­твенному сыну, которому было всего около пяти месяцев. Среди приближенных начались разногласия, предлагалось, чтобы нас­ледником стал старицкий князь Владимир Андреевич, и среди тех, кто подерживал эту кандидатуру были некоторые деятели Рады.

Через некоторое время инцендент был исчерпан: все при­сягнули младенцу, включая и самого князя Владимира Андрееви­ча, царь выздоровел, а сам царевич не дожил до года. Но оса­док остался и через 12 лет Иван Грозный писал Курбскому, что "Селивестр с Адашевым, забыв царские благодеяния, младенца нашего хотели погубить, воцарив князя Володимера". Когда па­ло правительство Избранной Рады Селивестра постригли в мона­хи и отправили сначала в Кирилло-Белозерский, а затем в Со­ловецкий монастырь. Алексей Адашев и его брат Данило были посланы на службу в Ливонию, где шла война. Через некоторое время Алексея уж не было в живых, а Данило же был заключен в тюрьму и через два года казнен. (1;98)

Считалось, что расхождения между Иваном и Избранной Ра­дой лежали в области внешней политики. Царь Иван обвинял Се­ливестра и Адашева в том, что они выступали против Ливонской войны и в "супротисловии". Адашев и Селивестр, умные и ода­ренные политики, могли после начала конфликта с Ливонией, когда стало ясно, что Великое княжество Ливонское и Польша будут в этой войне противниками Росии, убедиться в бесперс­пективности и советовать царю найти пути, чтобы с честью выйти из тяжелой ситуации. Чувство реальности не позволяло вести на юге прежнего восточного направления внешней полити­ки. Селивестр и Адашев знали, что за спиной крымского ханс­тва стояла могучая Османская империя. Только оборона,- ника­ких наступательных действий против Крыма,- этот вариант был единственно возможным. Недаром в посланиях Курбскому царь Иван не решился повторить ложь о тот, что Адашев ссорил Рос­сию с крымским ханом.

Иван Грозный связывает свой разрыв с советниками со смертью своей первой жены - царицы Анастасии, прямо обвиняя вчерашних временщиков в убийстве. В плохих отношениях с дея­телями Избранной Рады были родственники Анастасии - Захарь­ины.Придворные ссоры между Захарьиными и временщиками после смерти царицы приобрели в глазах царя зловещий оттенок, он особенно охотно припоминал чужую вину. (2;55)

Однако раздоры из-за Анастасии стали лишь последней каплей в разладе между царем и советниками. Именно охлажде­ние отношений заставило Ивана IV поверить вздорным обвинени­ям. Психологический конфликт заключался в том, что и Адашев и Селивестр и их сподвижники были людьми очень властными, с сильной волей. Но крайне властолюбив был и царь Иван. Как человек легко поддающийся впечатлениям, царь Иван мог ка­кое-то время терпеть подчинение чужой воле: я мол самовлас­тен, что могу даже позволить слушать советов подданных. Но как легко он привязывался к людям, так же легко и расправ­лялся с бывшими любимцами. Должно быть, Адашев и Сильвестр переоценили свое влияние на царя и не заметили того момента, с которого царь стал подчиняться им со все большей неохотой. И тогда привязанность царя к своим советникам превратилась в жгучую ненависть.

Но этот психологический конфликт был следствием другого конфликта - между разными представлениями о методах центра­лизации страны. Структурные реформы, которые проводило пра­вительство Избранной Рады, как и всяки структурные реформы, шли медленно, их плоды созревали не сразу. Нетерпеливому че­ловеку, каким и был царь Иван, казалось, что результатов-то и нет, что ничего не сделано.

Ускоренный путь централизации в условиях России XVI ве­ка был возможен только при использовании террора. И прежде всего потому, что еще не был сформирован аппарат государс­твенной власти. В годы правления Избранной Рады суд кормлен­щиков на местах был заменен управлением через выборных из местного населения, но выполняющие свои управительные обя­занности, фактически на общественных началах, губные и земс­кие старосты - это еще не аппарат власти. Центральная власть была слаба, не имела своих агентов на местах.

Жестокость, террор - показатель слабости власти, ее не­умения добиться своих целей обычными путями. Вместо длитель­ной и сложной работы по созданию государственного аппарата царь Иван пытался прибегнуть к наиболее "простому" методу: "не делают - приказать", "не слушаются - казнить". Но этот путь террора был неприемлем для деятелей Избранной Рады и, хотя суровость и жестокость наказаний умещались в систему ценностей века: людей вешали даже по подозрению в разбое, признание добывали с помощью пыток, официально узаконенных, единственным видом тюремного заключения считалось пожизнен­ное, от служилых людей требовалось беспрекословное подчине­ние, это не было атмосферой массового террора, всеобщего страха, массового доносительства.

Отсюда и вытекает сопротивление Сильвестра и Адашева тем или иным начинаниям царя и упорство в проведение в жизнь собственных предначертаний. Конфликт разрешился падением Избранной Рады. (2;59)

ОПРИЧНИНА

Дальнейшие события развивались следующим образом на фронте Ливонской войны удалось одержать крупную победу. Во­енные действия против России начала Швеция. Осенью 1562 года русские войска осадили крупную Литовскую крепость Полоцк, сильная бомбардировка заставила гарнизон Полоцка в феврале 1563 года капитулировать. Царь очень гордился этой победой, ведь она была после разгрома. (1;112)

Избранной Рады, недаром до конца дней он особо благоволил к большинству участников взятия Полоцка. Но новых побед не бы­ло. В январе 1564 года русские войска были разбиты в битве у реки Улы, последовали новые неудачи. Царь Иван быстро нашел виновных.Перекладывать ответственность на других стало обык­новением царя. За поражение ответили Михайло Петрович Репнин и Юрий Иванович Кашин - оба из рода князей Оболенских. Реп­нина царь убил собственноручно. Кашина убили, когда он шел в церковь. Казнен был князь Дмитрий Федорович Овчинин и из­вестный воевода Никита Васильевич Шереметев. Это было нача­лом казней.

В те же годы царь начинает наступление против старицко­го князя Владимира Андреевича, которого опасался с тех пор, как тот выступил в роли династического соперника для цареви­ча. По доносу он и его мать Ефросинья были доставлены в Москву, царь быстро убедился в их виновности, но милостиво простил: раскаяние было условием прощения. Княгиню сослали в Горицкий монастырь, у Владимира Андреевича забрали часть его удела.

В апреле 1564 года видный деятель Избранной Рады князь Андрей Михайлович Курбский бежал в великое княжество Литовс­кое, заранее договорившись с королем Сигиизмундом II Авгус­том. Оттуда он писал царю, гневно обвиняя царя в казнях не­винных людей и угрожал ему небесным судом. Было ли бегство Курбского изменой? Рассматривая причины побега можно ска­зать, что Курбский скрывался от опалы, следствием которой всегда была смерть. Впоследствии Курбский писал, что бежал из-за грозившей ему казни, говоря, что тот, кто "прелютаго ради гонения не бегает", подобен самоубийце. Царь отрицал, что собирался казнить Курбского, писал, что тот "убоялся" ложных слухов о предстоящей казни, переданных ему друзьями. Впрочем Грозный не отрицал, что князя ждала опала и потом как-то проговорился, когда издевательски спрашивал Курбско­го, почему он такой праведный и благочестивый "убоялся непо­винной смерти" и "не изволил от мене, строптиваго владыки страдати и венец жизни наследити? Ведь такая невинная смерть"несть смерть, но приобретение". Само бегство не было изменой, в понятие верности входила служба государю, а не стране. Вступив в конфликт с Грозным, Курбский, естественно, вел против него войну, через несколько месяцев возглавив ли­товские войска в походе на Русь. (2;70)

История опричнины началась на исходе 1564 года. В.

О.Ключевский писал об опричнине: "Учреждение это всегда ка­залось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал". А события развивались следующим образом: 3 декабря 1564 года царь отправился на богомолье, что было де­лом обычным. Царские объезды монастырей были одновременно и исполнением религиозного долга и инспекционными поездками. Но на этот раз выезд был необычен, боярам, которым царь ве­лел ехать было приказано взять жен и детей, те должны были вязть слуг, запасных коней, вооружение, доспехи, одежду, деньги, казну. Казна же была хранилищем и государственного архива. Из-за распутицы до Троице-Сергиева монастыря царь добрался 21 декабря, а в Александрову слободу к 3 января, откуда в Москву послал гонца с двумя грамотами. Обе были ог­лашены перед всем народом.

Первая содержала список "измен" бояр и дворян. В грамо­те содержался страстный и тенденциозный обзор злодеяний бо­яр, воевод и приказных людей, которые не только "тощили" царскую казну, но и измену делали", не желая воевать против недругов, а духовенство в стачке с боярами и дворянами начи­нало их прикрывать. Потому государь и уехал от изменников куда глаза глядят.

Вторая грамота была адресована "всему православному крестьянству града Москвы", главный ее смысл: царь пишет по­садским людям, "чтобы они себе никоторого сумнения не держа­ли, гневу и опалы на них никакого нет". (2;72)