Реферат: Обряды и обычаи белорусов
Поэтому пастухи считают большим грехом не побывать на святого Юрия в церкви, а крестьяне не сварить в этот день овсяного киселя. Юрьев день выпадает на 6 мая. Все зимние запасы скотина съела, осталось немного дотянуть до первой травы. «До Юрья корми дурня, а после Юрья сам прокормится». Средь колдунов и знахарей живёт уверенность, что ранняя роса на Юрьев день очень вредна всем домашним животным: сушит рогатый скот, коров лишает молока, телят ослепляет. Колдуны пропитывают росой холстину и если ею, допустим, накрыть скотину, то от последней уже пользы не будет, Есть единственное спасение от этой напасти — выгнать скот пастись в Юрьев день, хлеща его тихонько освященной перед пасхой вербой. Но «юрьева роса» в народе считалась целебной, помогающей не только скоту, но и людям.
Святой Юрий, Божий посол, К Богу пошел, Взял ключи золотые, Отворил землю сырусеньку, Пустил росу теплюсеньку На Белую Русь и на весь божий мир.
Правда, выгоняют скот из двора все же вербой. Целебной роса была потому, что Юрий отпирал взятыми у Господа ключами землю, выпускал в мир жизнетворные соки. Росой мазали больные места, особенно глаза. В Витебском уезде росой омывали коров.
В ночь на Юрьев день коней выгоняли в ночное. Хозяин хаты молился перед иконой св. Георгия о целости лошадей, потом брал по их количеству яйца, обходил хлев три раза и клал яйца под порог. Затем он подходил к своим лошадям, приговаривая: «Пришла юрьева роса, не дам вам овса». Три раза гладил хозяин коней по спине и выводил во двор, где сдавал пастуху Вместе с мешочком муки, парой колбас и яйцами. Некоторые бросали под хлев замок, чтобы кони перешли через него, втыкали в стену вербу, считая, что это убережет скот от волков и хвори.
В некоторых районах выгон коней и коров превращался в целый обряд. Накрывали стол скатертью, зажигали громничные свечи, клали хлеб с солью. Потом молились святому Георгию, посыпали хлеб солью и шли к скоту, который кропили водой, окружали нитками, и, наконец, гнали в ворота, где лежали запертый замок, а нем сковорода, прикрытая навозом. Глава дома, отвешивая тридцать земных поклонов, произносил: «Хозяин, на тебе хлеб и соль! Паси мою скотину, чтоб не было беды!». На Могилевщине с краюхой хлеба три раза обходили печь, говоря: «Как печь стоит на месте, так и скотина на месте!».
На Гродненщине в дверях хлева стелили кожух вверх мехом, завернув в него хлеб и яйцо. Потом этот кожух надевал пастух и снять его мог только вечером. Пастухи в этот день были главными людьми в селе. Им давали колбасу, сало, яйца, масло. Позже, когда денег у крестьян стало больше-деньги и водку. Выгнав стадо за околицу, пастухи трижды обходили его с иконой святого Георгия, хлебом, яйцами и вербой. В некоторых местах были обряды посложнее. Например, в Оршанском уезде обходили стадо и вечером, предварительно исжарив на костре яичницу. Потом с ней на сковороде обходили скот. Один из пастухов играл роль зайца, другой -кривого, третий — слепого, четвёртый — колоды… Первый, несущий сковороду, спрашивал: «Заяц, заяц, горька ли осинка?» — «Горька!» — «Пускай же наша скотинка так будет горька волку!» — «Кривой, кривой, дойдешь ли ты?» — «Нет, не дойду, не вижу!» — «Пускай же волк не видит нашей скотинки!» — «Колода, колода, сгнила ли ты?» — «Сгнила!» — «Пускай же у волка зубы будут гнилыми!». Обойдя все стадо, садились у костра и ели яичницу, бросая после вверх ложки — «чтобы наша скотинка так вверх скакала!».
В Юрьев день обязательно нужно было поглядеть свое поле. Хозяин, завернув в чистую холстину испеченный накануне каравай, приносил его к последней полосе, засеянной житом. Если каравай был выше стебелька, то урожай ожидался хорошим. Потом дома хлеб съедался. Зачастую шла на поле вся семья, неся кроме хлеба колбасы, яйца, сало, водку и кости, оставшиеся от пасхального стола. Катались по всходам, чтобы очиститься «юрьевой росой» и пели:
Здравствуй, нива святая! Чествуем с хлебом-солью И со святым Юрьем, А Бог на небе и святой Юрья Даруют достаток нам и здоровье!
Хозяину желают:
Пиво варить, Сына женить, Водочку гнать, Дочку замуж отдать!
Кости зарывали на четырёх углах поля. Придя домой, обильно ели, пили самодельную водку. Иногда оставляли немного хлеба, и в ближайшее воскресенье брали с собой в церковь, прося у Бога «стеречь живаков». Если день хмурился, говорили: «Если дождь на Юрья, будет хлеб и у дурня!». Вечером молодежь устраивала гулянья: плясали, пели:
Юрья, Юрья на поле ходит, Юрья, Юрья у Бога просит. Роди, роди жито-пшеницу, Побей, побей куколь-метлицу.
Троица (Сёмуха)
У белорусов этот праздник называется называется сёмухой или зелеными святками. Понедельник после Троицы — День Святого Духа, или Духов день: именно тогда, по преданию, на апостолов снизошёл Святой Дух, подвинувший их на проповедь христианства. Это богословский смысл праздника. Обрядность же его исходит из глубин язычества.
Окна и двери хат украшали березовыми вениками или аиром. В церковь к обедне тоже несли веточки берез и луговые цветы. Потом их высушивали и хранили за иконами, за печью. Считалось, если на сёмуху походить босым по земле — не будут болеть ноги. Из рощ в деревню приносили берёзки и сажали их на выгоне, где обычно гулял народ, убирая разноцветными лентами.
Происходила, собственно, встреча лета и проводы весны. И березовые ветки с почками, ранними листочками символизировали возрождение живого, расцвет природы. Эти берёзки называли «май» и сохраняли их до Купалы, сжигая потом в купальском костре.
В Духов день под вечер все девушки шли в рощу завивать веточки берёз в венок. Каждая завивала их по числу своих близких. После этого прыгали вокруг деревьев и пели:
Мы веночки завили, Мы гарэлочку попили, И яешню поели!
В воскресенье девушки идут смотреть на свои венки. Радуется та, чей венок не засох — суждена долгая жизнь. Засохшие венки бросают в воду: плывущие обещают минимум год жизни, потонувшие — скорую кончину. Венки развивали, иначе дерево обидится.
На второй день сёмухи во многих местах Беларуси затевался «куст». Самую красивую девушку в деревне убирали в березовые и кленовые веточки с листочками и во главе с нею и с песней шли на панский двор. Им давали денег, еды. Все собранное несли к кому-нибудь в хату, и начиналась вечеринка. В сёмуху заводили свои игрища русалки, живущие в лесах и озёрах. Были они без одежды, с длинными черными волосами и такого же цвета глазами. Русалки бегали по полям, качались на ветках. У видевшего их близко лицо навсегда сводилось гримасой. В народе считалось, что русалки — это девочки, умершие некрещеными.
Был ещё обряд проводов русалок. На Гомельщине красивой девушке распускали волосы, надевали венок и, почти голую, вталкивали в жито. Девушки разбегались, а «русалка» старалась догнать кого-нибудь. В других местах Беларуси, все девушки в венках шли к житу, бросали в него как можно дальше венки и убегали.
Иван Купала (Купалле)
Белорусы говорят, что солнце, как в громницы и на Пасху, «играет» — переливается красками. Само Купалье праздновалось в ночь с 6 на 7 июля. Но уже днем шестого парни и девчата шли на луг собирать цветы, веточки, разные травы — «зелле копать». Считалось, что в это время растения наделяются волшебной силой. Так, полынь, сорванная на Купалу, предохраняла от ведьминых наговоров, корень чернобыльника с земляным углем под ним помогал от чахотки. Знахарки-шептуны набирали разрыв-травы и пр. Из васильков, панского мака, зверобоя, мяты, колокольчиков девушки плели венки. В ночь на Купалу оживлялась нечистая сила. Ведьмы слетались на шабаш к Лысой горе. У соседей-литовцев такая гора называлась Шатрия. В хлеву запирали лошадей на замок, чтобы ведьмы ими не воспользовались для своего путешествия, Впридачу на воротах вешали громничную свечку. Кроме ведьм опасались русалок — они могли до смерти защекотать купающегося. Вот один из рассказов о ведьмах на Купалье.
Начали как-то в деревне дойные коровы сохнуть, и молока у них совсем не стало. Конечно, колдовство. По всех хатах пошли обиды да подозрения, но никак не дознаться, откуда такое лихо взялось. Случайно сторож из Клишкова, возвращаясь на рассвете домой, увидел как из окна одного дома вылетела белая, что снег, ворона. А дом этот пан приезжей кобете выстроил. Догадался сторож: ведьма там живет. Стали думать, как бы ее изобличить, да все само открылось. В купальский вечер эта ведьма, укрывшись голая в лесу, хватала пригоршнями росу и звала нечистую силу, чтобы та собирала отовсюду молоко для нее, А между тем, ее новая служанка, помыв жбаны, ведра и кувшины и прочую посуду, перевернула их вверх дном. Нечистики, нося всю ночь молоко, лили на пол, не замечая этого. И когда солнце взошло, вся деревня увидела, что целая молочная река течет из-под дома. Не миновать ей смерти, но ведьма тут же оборотилась в ворону и исчезла.
Вечером молодежь собиралась на берегу реки и разжигала костры. Парни и девчата плясали вокруг них, взявшись за руки, прыгали через огонь, пели песни. Кое-где в костер девушки бросали кудель, чтобы лён был погуще. Ещё в костре жгли собранную днем всякую рухлядь.
Девушки пускали по воде венки. В некоторый местах их бросали парням через костер, а те старались венки разорвать. Наиболее смелые купались. Тут же у костра ужинали яичницей, верещакой и прочим, конечно же под самодельную водку.
Особую роль на Купалье играет цветок папоротника.
Вот одна из много численных купальских историй, записанная на Гродненщине этнографом XIX века А. Славутинским.
Давным-давно деды, да, наверное, и прадеды не запомнили, не одна сотня лет прошла, — нашелся человек, возжелавший сорвать цветок. Старики отговаривали его, твердя, что от сотворения мира этого никому не удавалось. Не послушал парень совета. Молодой был, кровь играла. И пропал ни за что, сгинул. Бес его извел — день и ночь шептал: «Иди, иди! Сорвешь цветок, кучу денег добудешь. Не только себя, всю деревню озолотишь!» Поддался хлопец бесу. Наступила ночь, и пошел он в лес. А тихо, темно — в двух шагах ничего не видно. Птицы молчат, по гнездам попрятались. Что с тем молодцем случилось — никто не знает, нашли его утром неподалеку в канаве бездыханным. Видно, черти туда его бросили. Принесли домой, водой стали отливать. Долго он глаз не открывал, думали, уже не встанет. Ан к вечеру очнулся. Собрался народ, расспрашивают. А он хоть бы слово сказал: мычит, что корова да глазами хлопает. А глаза такие страшные, мутные. Дня через три исчез он. И нашли его на том месте, где хлопец цветок надеялся отыскать: висел на осине.