Реферат: Общество и терроризм: заколдованный круг
«Одну женщину в ГНЦ имени Сербского запомнили особо. Из колеи ее выбил … список погибших в злополучном переходе. Инициалы одной из жертв терракта в точности совпадали с ее собственными. То, что произошло дальше, в логику здравого смысла не укладывается. Уставшую от потока обрушившихся на нее сочувственных звонков женщину захлестнуло парадоксальное чувство вины. За то, что ее однофамилица погибла, а она осталась в живых. Восстановлением утраченного душевного равновесия этой пациентки врачи занимались два долгих месяца» [4].
Считается, что наиболее остро на любую чрезвычайную ситуацию реагируют 10 % населения. Специалисты убеждены: в измученной постоянными потрясениями России эти цифры значительно выше. В группе риска – люди, страдающие хроническими заболеваниями, а также подростки, пожилые люди и женщины бальзаковского возраста. Первые – в силу своего ослабленного состояния, вторые – из-за проблем переходного возраста и гормональной перестройки, которую испытывает в это время организм.
Чем это грозит, специалистам давно известно. Не проработанный, оставленный без помощи психолога или психиатра стресс в будущем может возыметь эффект неразорвавшейся бомбы. Человек словно попадает в западню. Малейший повод – и вчерашний приступ повторяется вновь, заявляя о себе целым набором самых разнообразных неприятных ощущений: от головных болей и внезапного сердцебиения до приступов навязчивого, необъяснимого страха, привязанного к совершенно неожиданным вещам.
В принципе, распознать тяжелый стресс несложно. Настораживающие симптомы – необъяснимое чувство тревоги, расстройство сна, пониженный или повышенный аппетит, напряжение в мышцах шеи и плечевого пояса, раздражительность, плаксивость, внезапные перепады настроения, зацикленность на своих переживаниях и избегание любого напоминания о том событии, которое произвело переворот в душе.
Психическая травма накладывает отпечаток и на отношения с окружающими (как правило, они ухудшаются), а также обостряет старые или дремлющие до поры болячки. Врачи уже давно заметили, что сильный стресс способствует развитию таких заболеваний, как язвенная болезнь, гипертония, бронхиальная астма, сахарный диабет, болезни щитовидной железы и пр.
Важно помнить, что не стоит бояться своих переживаний. Испытывать страх и тревогу после сильного эмоционального потрясения – это нормально. Главное, в этом состоянии не застревать. Надо попробовать вытеснить гнетущие мысли положительными эмоциями. Нормализовать свой сон. Научиться расслабляться. В любом случае, не замыкаться в своих переживаниях, выговорить свою боль близкому человеку. Но не пытаться при этом переложить на него ответственность за свои страдания. Попробовать управлять своими эмоциями самостоятельно и относиться к жизни философски, извлекая из нее максимально полезные для себя выводы. Аварии, трагедии и катастрофы были и будут. Надо уметь держать удар.
Не сложно заметить, что террористический акт на Пушкинской явился серьезнейшей причиной для образования в российском обществе (и прежде всего, среди жителей столицы) мощного психоза и отчасти – истерии. Трудно назвать кратковременным период в несколько недель и месяцев, пока были сильны «ожоги души» у тысяч россиян. И все-таки, в психологическом смысле, имея в виду «завершенность» трагедии, ее видимые границы и последствия, он был именно кратковременным. Трагедия, случившаяся с экипажем подводной лодки «Курск» в Баренцевом море, другие ЧП спустя некоторое время сначала заслонили московский терракт в сознании людей, а затем и «выдавили» его. Так уж устроен психический мир человека, что старые несчастья заслоняются новыми, вытесняются на «обочину», или уходят в подсознание, наслаиваются. Казалось бы, люди просто не могут все время пребывать в состоянии экстремума, тем более, связанного с прямым (или опосредованным) риском для их жизни, но продолжительное пребывание в экстремуме перестраивает психику, делая ее высокоадаптивной. Или же – надломленной.
Экстремальность обладает одним существенным свойством: ее возникновение и особенно углубление приводят к более или менее выраженной редукции выработанных способов поведения и обнажают закрытые наслоениями опыта природные качества индивидуальной нервной организации, среди которых на первом месте по значению для динамической стороны поведения и стоят, очевидно, основные свойства нервной системы. Следует иметь в виду, что динамический (подвижный) аспект поведения в условиях экстремальности неразрывно связан с собственно содержательным его аспектом, поскольку от темпа, быстроты, уверенности совершаемых в экстремальных условиях действий прямым образом зависит их конечная результативность.
Иная психологическая картина возникает в случае совершения такого террористического акта, как захват заложника, или удержание лица в качестве такового, похищение людей, особенно когда террористами преследуются не общеуголовные, а политические цели и выдвигаются соответствующие политические требования в адрес властей. Такая ситуация почти всегда характеризуется значительной протяженностью во времени, неопределенной длительностью, непредсказуемостью результатов, физическим и эмоциональным напряжением.
В практике работы оперативных аппаратов нередки факты, когда потерпевшие или их близкие настолько были деморализованы обстановкой террора, что вообще не заявляли о преступлении или заявляли спустя длительное время. При этом затруднялись ответить, где, кем и при каких обстоятельствах было совершено нападение. Страх перед жестокостью и насилием, боязнь за родственников и близких негативно действуют на свидетелей и потерпевших.
Для современной России актуальным стал давно разработанный на Западе страх терроризма как эффективное средство манипуляции сознанием.
Напомним, что понятие террора ввел Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре. Это был ужас перед небытием, представленным в форме боли, хаоса, разрушения. Считается, что осмысление террора посредством театра породило ритуал суда как разновидности театра, побеждающего террор через закон. Позже на волне Просвещения на Западе был открыт этот мощный метод воздействия на мысли и поведение граждан – террор. Доктрина превращения страха в орудие власти принадлежит якобинцам и подробно изложена в сочинениях Марата. Для создания массового страха новое государство шло на разрушение собственного образа как гаранта права – государство само организовывало «как бы стихийные» погромы тюрем с убийством политических заключенных. Марат же сформулировал важнейший тезис: для завоевания или удержания власти путем устрашения общества (это и есть смысл слова «террор») необходимо создать обстановку массовой истерии.
Вслед за государством террор в «войне всех против всех» стали использовать и политические силы, борющиеся с государством (или с его противниками). Так возник терроризм как средство устрашения общества и государства в политических целях. Он также возник как своего рода политический театр, зрители которого испытывают ужас. Главной целью его является не убийство конкретных личностей, а именно: воздействие на чувства широкого круга людей. К примеру, согласно принятому в американской политологии понятию, терроризмом является «угроза или использование насилия в политических целях отдельными лицами или группами, которые действуют как на стороне, так и против существующего правительства, когда такие действия направлены на то, чтобы оказать влияние на большее число людей, чем непосредственные жертвы» [18].
Заметим, что терроризм бывает проправительственным, а часто и государственным. Но главное, правящие круги научились использовать в своих целях страх, создаваемый террористами любых мастей, так что часто трудно бывает точно определить, кем созданы «красные бригады» и на кого они работают. Таким образом, терроризм есть эффективное средство психологического воздействия. Его главный объект – не те, кто стал жертвой, а те, кто остался жив. Его цель – не убийство, а устрашение и деморализация живых. Жертвы – инструмент, убийство – метод. Этим терроризм отличается от диверсионных действий, цель которых – разрушить конкретный объект или ликвидировать противника. Иногда цели совпадают, например, в покушениях на политических, государственных деятелей.
Есть страх разумный, когда человек верно определяет источник и величину опасности и принимает меры, которые ее снижают. Есть страх неадекватный (невротический), когда человек или впадает в апатию, или совершает действия, вредные или даже губительные для него самого. Цель террористов – создание именно невротического страха. Деморализованные и запуганные люди делают сами, требуют от властей или хотя бы одобряют действия, которые этим людям вовсе не выгодны. Иногда эти действия, которые выгодны террористам или чаще – заказчикам, нанимателям террористов. Иногда самый большой выигрыш получают политики, которые бесплатно пользуются «чужим» терактом.
Атаки террористов могут быть направлены на узкую группу, такой группой были, например, жители дома в Буйнакске. Тогда опасность велика: идет прицельный огонь, стреляют «конкретно». Но если бьют даже по очень широкой группе (например, по России, или по москвичам), то бояться за себя лично не имеет смысла: вероятность стать жертвой очень мала, можно попасть лишь под шальную пулю. Во всяком случае, эта опасность на три порядка (в тысячу раз) меньше, чем вероятность стать жертвой катастрофы за рулем автомобиля. Известно, что из 15 миллионов водителей в России ежегодно гибнет порядка один на тысячу. От терактов в 1999 г. погибло порядка один на миллион. Но мы ведь не боимся ездить на машине.
Почему же мы не боимся ездить на машине, но боимся террористов? Прежде всего, потому, что сильные мира сего не заинтересованы в том, чтобы мы боялись автомобиля. Поэтому телевидение не показывает нам с утра до ночи изуродованные трупы жертв автокатастроф. Если бы показывало с той же интенсивностью, как и дело рук террористов, – то мы боялись бы автомобиля панически. (Рассказывают, когда Генри Форд стал слишком активно разоблачать «засилье евреев», к нему пришли видные деятели Голливуда и сказали, что если это будет продолжаться, то в каждом выпуске кинохроники появятся кадры автомобильных катастроф, происходящих с машинами марки «форд». Якобы, с антисемитизмом Форда было сразу покончено). Отсюда понятен вывод, давно сделанный учеными: терроризм возник вместе со СМИ и связан с ними неразрывно. Современный терроризм – родной брат телевидения. Бомбардировки Ирака, расстрел Дома Правительства или взрыв в Печатниках не имели бы смысла, если бы телевидение не донесло их в каждый дом.
Уже газеты в XIX в. были абсолютно необходимы для терроризма, но крови приходилось лить много – газеты не передают вида крови. По некоторым данным, до 1917 г. террористы в России убили около 17 тыс. человек. Эффект был, но намного меньше, чем сегодня от сотен жертв. Читать и слышать – это не то, что видеть.
Сегодня уже невозможно представить жизнь без газет и телевидения, но эти средства могут быть пособниками террористов в создании неадекватного страха, а могут быть «антитеррористами». В СССР терроризма не было – во многом потому, что цели его были недостижимы. Советские СМИ не брали интервью у убийц и не транслировали (не тиражировали) ужас. А сегодня телевидение России – соучастник террористов, оно последовательно и даже творчески делает то, что требуется террористам. В 1996 г. телевидение поэтизировало преступника Басаева, непрерывно показывало его мужественную бороду, пускало лживую слезу («у него при бомбежке погибла вся семья») и умилялось («он подарил русским детям-сиротам в Грозном телевизор»). Но главное, ему предоставлялся эфир, что абсолютно неприемлемо, если с терроризмом хотят покончить, а не помогать ему.
Ни для кого не секрет, что терроризм имеет в качестве культурного основания нигилизм – отказ от общечеловеческой этики и морали. Он – продукт Запада, который декларировал как норму жизни «войну всех против всех». Впервые во время Французской революции террор стал официально утвержденным и морально оправданным методом господства и породил своего близнеца – терроризм как метод борьбы против власти. Затем, как ответ на терроризм оппозиции, возник государственный терроризм. Западноевропейские страны культивируют у себя терроризм (по возможности, в контролируемых масштабах). Это – важное средство сплочения обывателей вокруг власти. Это – одно из самых сильных средств манипуляции сознанием и отвлечения внимания общества от махинаций верхушки. Это – эффективное средство собирать радикальную молодежь из отверженных слоев общества и направлять ее энергию на ложные цели (к примеру, массовые выступления антиглобалистов, асоциальное поведение футбольных фанатов, действия экстремистски настроенных «национал-патриотов», провокационные действия «скинхедов» и пр.).
Создавая психоз, телевидение не дает людям всерьез задуматься над важной вещью, которая стала очевидной. Почти все уже поняли, что ни о какой процветающей рыночной экономике в России нет и речи. Год за годом положение ухудшается, и перспектив нет никаких. Поняли, но еще молчат –тягостно признать. Большая кровь в Москве сломала препоны, и в такой момент можно открыто всем сказать: благополучной рыночной экономики в России не может теперь быть уже и потому, что возник и укоренился терроризм.
Это значит, что создан заколдованный круг. С одной стороны, резко усилилась тенденция к укреплению полицейского государства, которое вынуждено накладывать все новые и новые ограничения на все свободы, включая свободу предпринимательства. С другой стороны, резко возрастают производственные издержки предприятий, так что они становятся неконкурентоспособными на рынке.
Даже «небольшой» терроризм обходится немыслимо дорого для государственного хозяйства. К примеру, появление в Перу радикального движения «Сендеро Люминосо» («Светлая тропа»), которое насчитывало всего две тысячи членов, привело к увеличению производственных издержек вдвое – во столько обходилась защита и охрана промышленной инфраструктуры.
Что же говорить о России… Вся российская инфраструктура – трубопроводы, линии электропередач, связи и т.д. – строилась в СССР в расчете на стабильное общество. Она в принципе не может быть защищена от терроризма. При желании продолжать российскую рыночную экономику в условиях терроризма, придется построить всю страну заново – уже как крепость, внутри которой мириады маленьких крепостей. Но денег на это ни у одного правительства никогда не будет, и такая экономика недееспособна.
Терроризм и террористы
Одной из центральных проблем, стоящих перед учеными различных отраслей является вопрос о личности террориста. Данная проблема входит в предмет изучения различных отраслей юридических дисциплин – юридической психологии, судебной психологии и психиатрии, криминалистики, уголовного права и процесса и ряда других. Данные о личности террориста необходимы для решения оперативно-тактических задач, выработки наиболее эффективных приемов и способов проведения оперативно-розыскных и иных специальных мероприятий.
Для более детальной характеристики личности террористов существенное влияние имеют их нравственно-психологические черты.
Так, при проведении исследований специалистам (Иванов Н.Г., Лунеев В.В. и др.) приходилось опираться на материалы уголовных дел, равно и дел оперативного учета, в которых содержались весьма скудные сведения о нравственной характеристике лиц, склонных к террористическим действиям. Однако сам характер совершенных террактов, а также те сведения, которые удалось почерпнуть из изученных материалов, дают основание для вывода о том, что субъектам рассматриваемых преступлений присущи все основные черты, которые признаются общими для различных категорий насильственных преступлений [12].
Это, во-первых, крайний эгоизм и эгоцентризм, определяющий примитивно-анархическую позицию личности.
Во-вторых, вытекающее из этой же позиции пренебрежение к интересам других людей.