Реферат: Отчуждение личности, как источник преступного поведения
3) отчуждение личности может приводить к формированию ее негативного отношения к среде, ощущению враждебности окружающих. Это способно породить агрессию в качестве защиты от чаще всего воображаемого нападения или угрозы, что, как показывают наши исследования, лежит в основе мотивации многих тяжких преступлений против личности. Субъективное восприятие среды как враждебной или безразличной существенно затрудняет профилактику преступлений, исправление и перевоспитание преступников в плане их внутренней переориентации, изменения наиболее важных установок и отношений;
4) изоляция субъекта от нормальных контактов в микросреде в большинстве случаев приводит к тому, что он ищет признания среди подобных себе. Это выражается в уходе в группы антиобщественной направленности и длительном функционировании в их составе. В данном обстоятельстве можно видеть одну из главных причин существования групповой преступности, если рассматривать группу не только как объединение тех, кто помогает друг другу совершать преступления, но и как общность, в которой личность получает возможность самовыражения, поддержку и признание. Здесь отчужденным выступает не только отдельный человек, но и группа, куда он входит, в психологии которой закрепляются черты отчужденности, присущие ее отдельным членам. В то же время групповое сопротивление позитивной среде может быть более упорным, чем сопротивление отдельного человека, поскольку сплоченность участников группы в рамках этого объединения повышает устойчивость последнего. Таким образом, психологическая зависимость личности от группы (и наоборот) может быть прослежена и по линии их общего отчуждения.
Вместе с тем непринятие индивида в группу или изгнание из нее может стать началом отчуждения или его усугублением, что также способно порождать преступное поведение. Личности же, отличающиеся повышенной предрасположенностью к отгороженности от среды, могут вообще не входить ни в какую группу либо пребывать в ней эпизодически. В этих случаях социальный контроль за ними еще более ослабевает;
5) существенные нарушения связей человека со средой приводят и к нарушениям установленных норм поведения. Если человек отрывается от группы, он не только выходит из-под ее контроля, но и перестает разделять ее ценности и нормы. Чрезмерная привязанность только к данной группе, решительное предпочтение ее всем иным коммуникациям со средой серьезно заслоняют индивиду окружающий мир. Это может иметь криминогенные последствия, особенно если угроза утраты связи с группой, являющейся единственным адаптирующим фактором, способна привести (и приводит) к глубоким психическим травмам. Например, такие ситуации способны стимулировать корыстные преступления ради непомерных материальных запросов семьи. Столь же вредные последствия могут наступить, если группа совершает правонарушения и “платой” за членство в ней являются преступные действия;
6) личностные особенности индивида, выражающиеся в уходе в себя, обособлении от других, часто связаны с отсутствием эмпатии, с неумением чувствовать эмоциональные состояния другого человека, сопереживать ему, с нарушением идентификации с другими людьми, т. е. с отсутствием способности поставить себя на их место. Подобные черты содействуют совершению тяжких насильственных преступлений.
В целом, как показывают исследования, отчуждение личности существенно влияет на совершение многих видов преступлений, в особенности тяжких против личности, хищений, взяточничества, краж, грабежей и разбоев, хулиганства и др. Весьма ощутима его роль в совершении преступлений несовершеннолетними и рецидивистами. Длительное преступное поведение, например, алкоголиков-воров или бродяг - это по существу полностью отчужденное, дезадаптированное поведение.
В широком смысле любое преступное поведение можно назвать отчужденным, поскольку оно свидетельствует о неприятии виновным ценностей и норм, установленных обществом. Оно является и отчуждающим, так как способствует изоляции преступника от среды, причем не только от ее формальных структур, например трудовых коллективов, но и от неформальных малых групп и их ценностей. Если проанализировать индивидуальные биографии преступников, то окажется, что их уголовно наказуемым поступкам обычно предшествовало совершение мелких правонарушений и аморальных действий, свидетельствующих об их отчуждении. Повторное преступное поведение усугубляет, изоляцию, расширяет дистанцию между субъектом и обществом. Способствует этому и пребывание в местах лишения свободы.
Однако нужно отметить, что переживание человеком своей изоляции, связанной с преступлением, и желание ее преодолеть могут выступать мощным стимулом человеческих поступков. Это блестяще показал Ф.М. Достоевский в романе “Преступление и наказание”. В письме к М.Н. Каткову, излагая центральную идею романа, он писал: “Божья правда, земной закон берет свое, и он (Раскольников. - Ю.А.) кончает тем, что принужден сам на себя донести. Принужден, чтоб хотя погибнуть на каторге, но примкнуть опять к людям: чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его”.
Переживания человека (связанные одиночеством, ощущением ненужности и “выброшенности” из жизни), долгое время проведшего в заточении, а затем неожиданно обретшего свободу, ярко описал выдающийся английский писатель Ч. Р. Метьюрин: “Я стал все меньше значить в собственных глазах - я ведь уже больше не был жертвой преследования, от которого столько выстрадал. Покамест люди еще думают, что им есть смысл нас мучить, у нас остается какое-то ощущение собственного достоинства, пусть даже тягостное для нас, пусть иллюзорное. Даже находясь в тюрьме Инквизиции, я кому-то принадлежал: за мной следили, меня охраняли. Ныне же я был изгоем в целом мире; я горько плакал; я был подавлен ощущением огромности расстилавшейся передо мной пустыни и невозможности ее перейти”.
Многие исследователи и практические работники исправительно-трудовых учреждений (ИТУ) давно обратили внимание на такое, на первый взгляд парадоксальное, явление: отдельные неоднократно судимые рецидивисты, не имеющие устойчивых семейных и иных связей, освободившись, стремятся вернуться в места лишения свободы. Их повторные преступные действия выступают (часто неосознаваемо) способом преодоления отчуждения в условиях свободы, где они не могут адаптироваться.
Длительное антиобщественное, часто бездомное существование, жизнь в антисанитарных условиях, правонарушения, постоянное употребление спиртных напитков, отсутствие какого-нибудь разумного режима и т. д. создают реальную угрозу здоровью. Поэтому лица, ведущие такой образ жизни, не всегда отдавая себе в этом отчет, стремятся вновь попасть в места лишения свободы. Добавим, что некоторые преступники-рецидивисты старших возрастов, давно утратившие общественно полезные связи, в беседах с нами не скрывали своих желаний вообще не покидать исправительно-трудовую колонию.
Конкретные исследования убедительно свидетельствуют о том, что наиболее отчужденными являются бродяги, а из них - алкоголики. Изолированность этих людей обычно выражает их личностную позицию по отношению к окружающему миру. Другая категория отчужденных - осужденные к лишению свободы, и в первую очередь к длительным срокам наказания, причем многие из них раньше были достаточно хорошо адаптированы к обществу. Но за время пребывания в ИТУ могла появиться и значительно возрасти их социально-психологическая дистанция от общества, могли сформироваться соответствующие внутренние качества и позиции.
Значительная и весьма опасная часть осужденных, очень хорошо адаптировавшаяся к условиям ИТУ, не выключается из социального общения. Это относится к рецидивистам старших возрастов, которые большую часть своей жизни провели в местах лишения свободы. Они, как правило, являются активными и признанными членами различных неформальных групп антиобщественной направленности, нередко их лидерами. Напротив, другая часть преступников очень тяжело переживает условия изоляции, что может вызывать у них состояния безысходности, апатии, чувство безнадежности, утрату перспективы в жизни, неверие в людей и т. д. Это обычно осужденные за взяточничество, хищения государственного и общественного имущества, спекуляцию, убийства на бытовой почве.
В практической работе по исправлению осужденных важно учитывать не только временные состояния и переживания, но и общую социально-психологическую позицию личности как ее фундаментальную особенность в плане отчуждения или, напротив, адаптации к жизни вообще, и условиям ИТУ в частности. От того, насколько включен индивид в жизнь и солидарен с ее позитивными нормами, зависит успешная адаптация после отбытия наказания.
Нами был разработан специальный опросник с целью выявить социально-психологическую включенность осужденных и в среду в целом, и в их непосредственное окружение, их отношение к отдельным общественным ценностям, их временные психологические состояния. С помощью этой методики в 1989 г. была опрошена большая группа осужденных (400 человек) и законопослушных граждан (200 человек) - контрольная группа.
Среди всех ответов в ходе обработки были выделены наиболее “благополучные”, т. е. такие, которые свидетельствуют о хорошей адаптации личности, ее достаточно удовлетворительном самоощущении, и “неблагополучные”, которые говорят о неудовлетворительном приспособлении к среде. Количество “благополучных” ответов среди изучаемой группы осужденных было в 2 раза меньше, чем в контрольной. При этом создавалось впечатление, что многие такие ответы осужденных носят декларативный характер и больше отражают желаемое, чем действительность. Это говорит о том, что значительная часть осужденных отнюдь не утратила стремлений к успешной адаптации, но не может реализовать их в силу сложившихся условий. Поэтому считать, что все лишенные свободы лица находятся в строгой психологической изоляции, нет никаких оснований.
Так, среди осужденных оказалось больше, чем среди законопослушных, тех, кто может утверждать следующее: “Я смог бы назвать всех друзей детства и юности”; “В отношениях между людьми преобладают доброжелательность и дружественность”; “Друзья никогда меня не подводили”. Однако в действительности большинство преступников друзей не имеют, что в значительной степени связано с утратой дружеских связей в местах лишения свободы. Об этом, например, свидетельствует распределение ответов на вопрос: “Как Вы думаете, стали бы Ваши друзья переживать Ваши неудачи и неприятности?” Они распределились следующим образом: “Стали бы очень сильно” - осужденные - 26,5%, законопослушные - 30,8%; “Переживали бы, но не очень” - соответственно 33,1 и 49,2%; “Переживали бы очень мало” - 8,5 и 4,6%; “Вообще не переживали бы” - 5,8 и 0,8%; “Друзей у меня нет” - 6,9 и 3,1% (остальные на этот вопрос затруднились ответить). Сходным оказалось распределение ответов на более “прямой” вопрос: “Есть ли у Вас друзья?”
Высказанные выше соображения могут быть отнесены и к ряду других результатов опроса. Так, среди осужденных оказалось больше, чем среди законопослушных, тех, кто считает, что “люди очень любят маленьких детей” и что “люди очень счастливы в семейной жизни”. Однако на вопрос: “О ком из членов семьи Вы не задумываясь могли бы сказать, что любите его?” - относительно детей утвердительно ответили 34,6% осужденных и 52,3% законопослушных, а относительно жен - соответственно 19,6 и 43,1%. Поэтому есть основания думать, что идеальные стремления лишенных свободы очень часто не подтверждаются их жизненной практикой. Но, даже несмотря на такой разрыв, можно полагать, что их адаптивные возможности не исчерпаны до конца.
Несомненный интерес представляют и другие ответы осужденных: “В целом люди ко мне относятся очень хорошо”; “Люди понимают меня хорошо”; “Люди, с которыми я беседую, действительно интересуются тем, что я говорю”; “Я редко испытываю состояние, когда не хочется ни с кем встречаться”; “Мне безразлично, чтобы меня понимали другие люди” (т. е. потребность в понимании удовлетворительна); “Мне не кажется, что люди избегают меня”; “Я не очень легко меняю место работы, когда возникает такая необходимость”; “Считаю, что близкие мне люди всегда правильно понимали мои желания, действия, мысли, чувства, намерения”; “Я очень часто испытывал доброе к себе отношение”; “В жизни мне люди не мешали”; “Думаю, что люди редко обманывают друг друга”. Эти ответы можно рассматривать и как достаточно оптимистические жизненные взгляды.
Количество наиболее “неблагополучных” ответов из группы осужденных было в 9 раз большим, чем из контрольной группы. Соотношение ответов осужденных и законопослушных распределилось следующим образом: “В отношениях между людьми преобладают враждебность и завистливость” (8,8% осужденных и 3,8% законопослушных); “Очень часто или почти всегда я испытываю состояние, когда не хочется ни с кем встречаться” (10,4 и 3,4%); “Очень хочу жить тихо, незаметно” (32,5 и 8,5%); “Люди не были бы счастливее, если бы больше времени проводили с друзьями” (6,2 и 3,8%); “Я никогда не нуждаюсь в помощи других людей” (11,2 и 6,2%); “Я очень часто испытываю нужду в том, чтобы побыть одному” (20,0 и 6,9%); “Мне совсем не нравятся общительные, “компанейские” люди” (12,7 и 6,2%); “Я никогда не чувствую потребность высказываться” (11,5 и 3,8%); “Среди моих знакомых нет такого человека, к которому я не задумываясь мог бы обратиться за помощью” (18,8 и 10,8%); “Я очень редко испытывал доброе к себе отношение” (12,7 и 6,2%); “Совершенно справедливо мнение, что люди заводят знакомства потому, что друзья могут оказаться полезными” (29,2 и 15,4%); “Мне очень трудно поддерживать разговор с человеком, с которым я только что познакомился” (20,0 и 12,3%); “Я считаю, что безопаснее всего никогда не доверять людям” (36,5 и 21,5%); “Люди всегда обманывают друг друга” (7,7 и 2,3%).
Анализ этих высказываний позволяет предположить, что большинство осужденных (не в последнюю очередь по причине изоляции) психологически отчуждено от окружающего мира, не “вписано” в него, испытывает трудности в общении, не доверяет людям. Независимо от того, происходит ли это отчуждение в результате действия внешних причин или выражает позицию личности, ее отношение к миру, криминогенная роль такого явления очевидна.
Наши наблюдения показывают, что в целом психологическое отчуждение личности можно определить как развившуюся чаще всего в результате эмоционального отвергания родителями (психической депривации), из безразличия, социально-психологической дистанции между индивидом и средой, изолированность от ценностей, общества, невключенность в эмоциональные контакты. Психическая депривация и порождаемое ею отчуждение могут рассматриваться в качестве причины преступного поведения. Сами по себе эти факторы фатально не ведут к совершению преступлений. Однако они формируют общую нежелательную направленность личности, ее бессознательные установки, предопределяющие уголовно наказуемые формы реагирования на конкретные конфликты.
2. Начало возможной жизненной катастрофы
Рассмотрим проблемы семьи и семейного воспитания в аспекте причин преступного поведения, чтобы понять эти причины через отчуждение личности, начало которому кладется в семье. Разумеется, не только она “виновата” в этом, хотя бы потому, что часть (хоть и незначительная) детей вообще воспитывается вне семьи. Однако несомненно, что многие родители ненадлежащим образом относятся к своим детям из-за того, что их в свою очередь так воспитали, что у них в силу занятости, материальной нужды, невежества и т. д. объективно нет возможности иначе осуществлять семейное воспитание. Но немалая часть людей попросту не хочет иметь детей, не любит и психологически не принимает их. Думается, что это одна из основных причин того, что наша страна занимает позорное первое место в мире по числу абортов.
Известно, что родители, семья, детство играют исключительную роль в воспитании человека, определении его дальнейшей жизни, формировании его нравственных и психологических качеств. Об этом прекрасно сказал Ф.М. Достоевский устами одного из Карамазовых: “...ничего нет выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспитание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть, самое лучшее воспитание и есть. Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь. И даже если и одно только хорошее воспоминание при нас останется в нашем сердце, то и то может послужить нам во спасение”.
Криминологические аспекты отвергания родителями ребенка не привлекали к себе внимания отечественных исследователей. Между тем лишь с помощью имеющейся информации о составе семьи правонарушителей, характере отношений в ней, совершении родителями аморальных или противоправных действий и т. д. нельзя объяснить преступное поведение.
В нашем исследовании мы исходим из того, что именно отсутствие эмоционально теплых отношений в семье главным образом порождает такие особенности личности, которые затем предопределяют ее преступное поведение. Мы полагаем, что условия жизни ребенка не сами по себе (прямо и непосредственно) определяют его психологическое развитие, что в одних и тех же условиях могут формироваться совершенно разные черты характера. Результаты влияния среды зависят от того, с какими прирожденными особенностями они встречаются и через какие ранее возникшие психологические свойства ребенка преломляются.
Психологическое отчуждение ребенка родителями является не единственной причиной формирования личности преступника. Нередко это происходит и иным путем: у ребенка и подростка есть необходимые эмоциональные связи с родителями, но последние демонстрируют ему пренебрежительное отношение к нравственным и правовым нормам, образцы противоправного поведения. Подросток сравнительно легко усваивает эти образцы, соответствующие взгляды и представления. Усвоенные, они начинают стимулировать его поступки. Этот путь криминогенного заражения личности достаточно хорошо изучен, и поэтому мы его не рассматриваем.
Криминогенные последствия может иметь и то, что ребенка не приучают к выполнению обязанностей по отношению к другим, к соблюдению тех или иных нравственных норм. В этих случаях возникает наивный детский эгоизм, грозящий превратиться впоследствии в значительно более опасный эгоизм взрослого.
Перечень криминогенных недостатков семейного воспитания можно было бы продолжить. Нисколько не принижая их роли, мы сосредоточим внимание на отчуждении ребенка от родителей как наиболее значимом явлении. Вместе с тем подчеркнем, что оно не действует фатально. Иные воздействия, в том числе специальные воспитательные, благоприятные жизненные ситуации, внимание и забота, проявленные к человеку на более поздних этапах развития, способны изменить его внутренние установки и побуждения и тем самым скорректировать его поведение. Однако психотравми?