Реферат: Печорин как герой своего времени

Перечитаем предпоследний абзац: «мирный круг честных контрабандистов», «гладкий источник», «их спокойствие». Здесь, что ни слово — то противоречие. Жизнь контрабандистов преступна, полна опасности (стоит только вспомнить лодку, плывшую по бушующему морю, людей, покидающих дом из-за угрозы разоблачения).

Разве Печорин не знает этого? Он сам наблюдает за движением этой лодки «с невольным биением сердца»; он сам дразнит девушку упоминанием о коменданте. И, тем не менее, на первый план он выдвигает «мирную» сторону их жизни, гладкость и покой. Почему? Уж не зависть ли это? Зависть к жизни преступной, опасной, но все же жизни, со своим укла­дом, бытом, ритмом, домом, человеческими связями? (Вспом­ним опять, как раскладывал он вещи в хате, намереваясь про­быть в ней всего несколько часов — не тоска ли это по дому, по быту?). Себя же называет он «камнем», нарушившим это спокойствие. Хотел он этого? Нет. Иначе ему не было бы так грустно. Получилось это случайно? Нет, он был слишком акти­вен.

Остается одно: ему хотелось быть с ними. Он потому и странствовал за ними, что хотел перестать странствовать, устал от неприкаянности, от бездомности. Он хотел их жизни, жизни, которой правит не «казенная надобность», а собствен­ная воля.

Но ничего не вышло. Та жизнь вытолкнула его, и он вновь обречен на странствия. Даже к исходной точке он не возвра­щается. Если поначалу он был владельцем каких-то личных вещей, если были какие-то связи (кинжал — подарок прияте­ля), то и их не стало. Его вмешательство привело к тому, что из жизни вытолкнуты и другие люди. Невыразимым сочувст­вием к слепому мальчику проникнута сцена расставания с ним Янко и ундины.

Что же, кроме горечи, иронии может звучать в последней самооценке?

Если положено тебе судьбой быть странником — будь им. Любая твоя попытка сломить судьбу приведет к тому, к чему привела.

Но разве причина такого финала заключалась только в со­противлении контрабандистов?

Конечно, контрабандисты — это не его круг. Потому они и сопротивляются так отчаянно. Но вспомним Бэлу. Она любила Печорина, и ее сопротивление было быстро сломано — а ре­зультат тот же. (Может быть, оттого и странный смех Печо­рина, от которого у Максима Максимыча «мороз пробежал по коже»).

Еще не столкнувшись с объективным сопротивлением, Пе­чорин споткнулся о внутреннюю перегородку. Он первый сказал жизни: надоело. После сцены чаепития он действует уже машинально, будто по обязанности, отвечая просто на вызов конкретной жизненной ситуации.

Был момент, когда душа могла избавиться от своего стран­ничества, но «царствует в душе какой-то холод тайный», а этот момент обернулся «комедией», которая начала «надое­дать». После этой сцены в нем чувствуется надлом. Событий­ный сюжет начинает стремительно раскручиваться, спешит к кульминации и развязке, но для героя пик внутреннего инте­реса к происходящему уже пройден. Событийная «загадка» оказалась несложной. Но подлинная загадка: как преодолеть силу судьбы, как избавить душу от странничества — вновь не поддалась.

«КНЯЖНА МЕРИ»

В повестях «Бэла», «Максим Максимыч» и «Тамань» Печорин находится в самом тесном соприкосновении с простыми людьми и людьми «естественными» — горцами. И как бы эти люди не отличались друг от друга — «смирные» или «хищные», — их объединяет то, что по отношению к Печорину они — дру­гой социальный круг. Печорин всюду оказывается чужим, при­шельцем из другого мира, вносящим смятение, раздор и стра­дания, нарушающим естественный, традиционный порядок жи­зни, ход ее событий.

Печорин принадлежал к высшему петербургскому обществу. Юность его прошла в удовольствиях, которые можно достать за деньги, и они ему скоро опротивели. Светская жизнь с ее обольщениями тоже надоела. Он начал читать, учиться, и очень скоро убедился, что в том обществе, которое его взрастило, наука не может дать человек ни счастья, ни славы, в которых он видел смысл бытия. Жизнь обесценилась в его глазах, и его одолели скука, тоска – верные спутники разочарования.

С