Реферат: Полемика Ломоносова и Сумарокова
На 1760—1761 гг. приходятся два личных столкновения Ломоносова с Сумароковым. Первое произошло в начале 1760 г. и было связано с французской «Речью о прогрессе изящных искусств в России» аббата Фора, в которой Сумароков, как и Ломоносов, именовался «творческим гением». Ломоносова не устроила эта формулировка. Он разбил набор брошюры Фора и написал черновое опровержение на содержавшуюся там характеристику Сумарокова.
Второе столкновение двух поэтов документируется знаменитым письмом Ломоносова И.И. Шувалову от 19 января 1761 г.: «Вы меня отозвали <...>. Вдруг слышу: помирись с Сумароковым! <...> дружиться и обходиться с ним никоим образом не могу <...>. Не хотя вас оскорбить отказом при многих кавалерах, показал я вам послушание, только вас уверяю, что в последний раз. <...> Ваше высокопревосходительство <...> можете лучше дела производить, нежели меня мирить с Сумароковым». Не приходится сомневаться, что подчеркнутая бескомпромиссность Ломоносова (во втором случае видная по большей части из эпистолярных формулировок) диктовалась вполне определенной программой литературного поведения.
Оба изложенных выше столкновения Ломоносова с Сумароковым сопровождались и иными конфликтами. Эпизод с брошюрой Фора спровоцировал ссору Ломоносова с А.С. Строгановым, произошедшую в салоне А.П. Шувалова и отчасти описанную в письме Ломоносова к И.И. Шувалову от 17 апреля 1760 г. Более поздняя попытка И. Шувалова примирить двух поэтов навлекла и на него гнев Ломоносова; об этом свидетельствует памятное своим дерзким тоном письмо ученого от 19 января 1761 г.
По свидетельству Дмитриева, «Ломоносов, как ученый, занятый делом, как человек серьезный, а притом не богатый и не дворянского рода, не принадлежал к большому кругу, как Сумароков. Ломоносов был неподатлив на знакомства и не имел нисколько той живости, которою отличался Сумароков» (Дмитриев 1985, 143). Эта фраза точно описывает социальные позиции обоих литераторов; одновременно она позволяет увидеть в личных столкновениях Ломоносова и Сумарокова конфликт двух противоположных моделей социального функционирования писателя.
Вопрос о статусе сталкивает Сумарокова с проблемой институализации литературной деятельности. 7 ноября 1758 г. он пишет И. И. Шувалову (по поводу своей полемики с Ломоносовым и Поповским о литературном первенстве): "Писатели стихов русских привязаны или к Академии, или к Университету, а я по недостоинству моему ни к чему и, будучи русским, не имею чести членом быть никакого в России ученого места. Да и нельзя, ибо г. Ломоносов меня до сообщества академического не допускает, а в Университете словесных наук собрания вам уставить еще не благоволилось" Сумароков противопоставляет себя здесь Ломоносову и Поповскому, один из которых был в Академии, а другой в основанном Шуваловым Московском университете, и указывает на свою неприкаянность.
Выдвигая в полемике с Ломоносовым понятия «простоты» и «естественности», Сумароков вкладывал в них особый смысл. «Простота» сводилась к логически четкому, расчлененному анализу жизненных явлений или психологических состояний; «естественность» в этой системе литературного мышления означала в действительности требование установить прямое соответствие между идейно-тематическим материалом произведения и его словесно-поэтическим воплощением. Слово не должно было, по Сумарокову, отделять читателя от постигаемой поэзией сущности жизни. При этом существенным элементом мировоззрения Сумарокова и сумароковцев была отвлеченная, антиисторическая точка зрения на законы истории и общественного развития.
Есть много анекдотов о непримиримой ненависти ученого Ломоносова к необразованному сопернику своему в стихотворстве Сумарокову <...>. Вот один из них: камергер Иван Иванович Шувалов пригласил однажды к себе на обед, по обыкновению, многих ученых и в том числе Ломоносова и Сумарокова. Во втором часу все гости собрались, и чтобы сесть за стол, ждали мы только прибытия Ломоносова, который, не зная, что был приглашен и Сумароков, явился только около 2 часов. Пройдя от дверей уже до половины комнаты, и заметя вдруг Сумарокова в числе гостей, он тотчас оборотился и, не говоря ни слова, пошел назад в двери, чтоб удалиться. Камергер закричал ему: «куда, куда? Михаил Васильевич! мы сейчас сядем за стол и ждали только тебя». — «Домой», — отвечал Ломоносов, держась уже за скобку растворенной двери. — «Зачем же? — возразил камергер, — ведь я просил тебя к себе обедать». — «Затем, — отвечал Ломоносов, — что я не хочу обедать с дураком». — Тут он показал на Сумарокова и удалился.
Подобная бескомпромиссность и полемика выражалась во многом, я постаралась изложить наиболее яркие столкновения. И именно такая полемика оставила глубокий отпечаток на нашей истории и представляла важный этап в развитии русского классицизма.