Реферат: Политическая борьба в Афинах во время Пелопоннесской войны

Инициатором проведения остракофории являлся уже упомянутый нами Гипербол из Перифед. Источники не скупятся на эпитеты по отношению к нему; так, Андокид в сохранившемся у схолиаста Аристофана отрывке речи называет Гипербола сыном раба-монетария, чужеземцем и варваром, о котором ему стыдно даже говорить. Однако, судя по ожесточенности этой критики и вниманию комиков, Гипербол играл видную роль в политической жизни. Большинство ученых согласны с мнением Плутарха о том, что Гипербол, предлагая провести остракизм, рассчитывал извлечь из него пользу при любом исходе, избавившись от одного из своих главных конкурентов: от Никия, вождя консерваторов, или от Алкивиада, отодвинувшего его на вторые роли в демократической партии и вызвавшего раздражение и недоверие радикалов благодаря своему непредсказуемому поведению и образу жизни. Однако дело обернулось совершенно курьезным образом: обе стороны, и в особенности Алкивиад, имели веские основания опасаться остракизма, поэтому они предпочли заключить между собой соглашение. Алкивиад со своей группировкой порвал с крайней демократией и присоединился к Никию. Они образовали коалицию против Гипербола. В результате тот сам подвергся остракизму и уехал на остров Самос, где и был убит в 411 г.. Точная дата остракизма нам не известна, но, вероятнее всего, он произошел в 417 г., хотя возможна датировка 418 и 416 гг., а Г.Бенгтсон даже предлагает датировать его 415 г.

Плутарх в биографии Никия заканчивает рассказ об остракизме ссылкой на Теофраста, согласно которому основным противником Алкивиада в тот момент был не Никий, а Феак. В биографии Алкивиада он останавливается на этой теме подробнее, говоря, что Алкивиад затмил всех политических деятелей, бывших в то время в Афинах, за исключением Никия, сына Никерата, и Феака, сына Эрасистрата, который так же как и Алкивиад был знатного рода и только начинал свою политическую карьеру. Диоген Лаэртский называет Феака полководцем, Фукидид сообщает, что в 421 г. Феак, сын Эрасистрата возглавлял дипломатическую миссию в Сицилию и Южную Италию для поиска союзников в войне против Сиракуз. Плутарх рассказывает, что Феак уступал Алкивиаду в ораторском мастерстве, а также то, что он был автором речи против Алкивиада, в которой обвинял его в использовании во время трапезы государственных золотых и серебряных сосудов, употреблявшихся при торжественных процессиях. Ж.Каркопино предполагает, что Феак был союзником Никия. Согласно Плутарху, Алкивиад, возможно, объединил три группировки - свою, Феака и Никия, направив их активность против Гипербола. Таким образом, напрашивается вывод о том, что в ситуацию, связанную с остракизмом, было вовлечено по крайней мере четыре значительные политические фигуры: Алкивиад, Никий, Феак и Гипербол. Тезис о причастности Феака к данному остракизму подтверждается, кроме того, несколькими остраконами с его именем. Впрочем, существует также остракон с именем Клеофонта, относящийся к концу V в. до н.э. и, вероятно, к этому остракизму. Существует также предположение, согласно которому Клеофонт и Гипербол составляли в тот момент коалицию, однако доказательств этой теории нет.

Произошедшие события ясно показали, что остракизм изжил себя, окончательно превратившись в орудие борьбы в руках политических группировок. Остракизм Гипербола стал последним случаем применения закона об остракизме на практике, хотя юридически он сохранялся и в дальнейшем.

После изгнания Гипербола Никий и Алкивиад, по всей видимости, оба были избраны стратегами, хотя Алкивиад, очевидно, занимал теперь относительно Никия положение зависимого союзника. Политическая ситуация, однако, не благоприятствовала консерваторам: Спарта не сумела удержать завоеванного положения - в Аргосе победила народная партия, демократия была восстановлена, и Аргос опять вступил в союз с Афинами; поход Никия под Амфиполь оказался неудачным, главным образом, из-за перехода на сторону спартанцев македонского царя Пердикки; наконец, в 416 г., когда Селинунт напал на союзную с Афинами Эгесту, та обратилась за помощью к Афинам. В это же время возобновилась война с Коринфом, а фактически и со Спартой, которая, раздраженная деятельностью афинского гарнизона в Пилосе, разрешила своим гражданам как частным лицам совершать набеги на афинян.

Перспектива экспедиции на Сицилию вызвала в Афинах большое возмущение. С формальной точки зрения афиняне имели полное право вмешаться в сицилийские дела с целью поддержать Эгесту и помочь Леонтинам восстановить свою государственность, утраченную еще в 422 г. Напротив, если бы Афины не оказали поддержки своим союзникам, то полностью утратили бы свое положение в западном Средиземноморье. Многие, правда, готовы были пойти на это. Никий решительно выступил против идеи экспедиции, делая акцент на необходимости сначала вернуть Халкидику, а также на сложность для Афин внешнеполитической ситуации в самой Греции, однако он оказался в меньшинстве даже в собственной партии. Фукидид сообщает, что увлечение большинства Сицилийской экспедицией было настолько велико, что даже несогласные молчали из опасения прослыть неблагонамеренными гражданами. Идея похода на Запад и обширных завоеваний охватила все слои общества, демократы приложили все усилия для ее пропаганды, но более всех сделал для продвижения проекта и придания ему той широты и перспективы, которая и сейчас поражает воображение (подчинение Сицилии, Италии, Карфагена и, в конечном счете, установление господства над всем Средиземноморьем), конечно, Алкивиад.

Предприятие такого рода давало Алкивиаду возможность в полной мере проявить свои таланты и добиться положения первого человека в Афинах, а то и выше: создателя небывалой Средиземноморской империи, - блестящий и невероятно притягательный мираж, особенно для такой страстной и честолюбивой натуры. Фукидид, впрочем, называет еще одну причину стремления Алкивиада к войне: желание поправить пошатнувшееся от непомерных трат состояние.

Согласно Плутарху, Алкивиад еще до народного собрания, в котором должен был решаться вопрос о войне, сумел так настроить народную массу, что решение было предопределено заранее. По-видимому, в этот момент Алкивиад выступал совместно с радикалами, разорвав альянс с Никием. Плутарх упоминает некоего народного вожака Демострата, более других подстрекавшего к войне, по предложению которого стратеги - Никий, Алкивиад и Ламах были наделены неограниченными полномочиями при подготовке и командовании войском, и тем самым была поставлена точка в обсуждении данного вопроса. Фукидид, не называя, правда, имен, подтверждает это сообщение.

Эскадра была уже практически готова к отправке, когда произошло событие, всколыхнувшее все Афины - в одну ночь было изуродовано большинство герм, каменных изображений Гермеса, стоявших на перекрестках дорог и у входов в дома. Культ Гермеса был одним из самых почитаемых в демократических Афинах, и, хотя выходки подвыпившей молодежи, сопровождавшиеся подчас святотатством, не были большой редкостью, масштаб произошедшего осквернения святынь произвел на афинян сильное впечатление, вызвав возмущение и страх. В произошедшем видели дурное предзнаменование относительно похода, а кроме того, заговор, имевший целью государственный переворот и ниспровержение демократии, так как случившееся явно было делом рук многих соучастников. В тот же день, когда стало известно о происшедшем, Совет и народ назначили следствие по данному делу и установили награды за донос.

Так начался процесс, печально известный в истории под названием дела гермокопидов. По-видимому, он изначально стал ареной личной и политической вендетты. Среди главных действующих лиц, энергично раскручивавших этот процесс, мы встречаем такие фигуры, как Писандр, в то время носивший личину демократа, а впоследствии ставший одним из самых деятельных участников переворота 411 г., Харикл, также приверженец народной партии, а в будущем один из Тридцати тиранов, демагог Клеоним, сторонник Клеона, и убежденный демократ Андрокл, заклятый враг Алкивиада.

Награды за донос были установлены согласно предложению Клеонима и Писандра. По-видимому, награду в 10000 драхм предложил Писандр, затем же Клеоним внес предложение об установлении награды в 1000 драхм за второй донос. Было также принято постановление народного собрания, согласно которому любой, будь он гражданином, метеком, чужеземцем или рабом, может безнаказанно для себя сделать донос о любом святотатстве, даже если он сам был его соучастником. Дело, таким образом, расширялось, захватывая уже любое правонарушение в области религии. Вопроса о гермах это не прояснило, однако поступило несколько доносов, касающихся других святотатств, имевших место ранее. Первый из этих доносов, судя по словам Андокида, был обставлен весьма драматично: во время народного собрания, в котором должны были выступать стратеги Никий, Ламах и Алкивиад, в то время, когда флагманская триера уже стояла на рейде, некто Пифоник объявил о том, что Алкивиад пародировал Элевсинские мистерии в частном доме некоего Пулитиона и в присутствии непосвященных, а в доказательство своих слов представил свидетеля - раба Андромаха, который назвал десять имен соучастников этого дела, в том числе Алкивиада, а также трех рабов, прислуживавших им, в том числе себя и своего брата. По его словам, именно Алкивиад, а также Никиад и Мелет были инициаторами и активными исполнителями в этих псевдо-мистериях. Подробности мы знаем из обвинения, выдвинутого Фессалом, из которого следует, что Алкивиад надевал длинное платье и изображал иерофанта. Правда, в качестве его помощников Фессал называл не Никиада и Мелета, а Пулитиона, изображавшего факелоносца, и Феодора из Фега, представлявшего глашатая. Прочие же именовали себя мистами и эпоптами.

Согласно Плутарху, Андрокл представил несколько рабов и метеков, которые донесли, что Алкивиад и его друзья в пьяном виде пародировали мистерии, а также изуродовали какие-то статуи богов еще до происшествия с гермами. Возможно, Андрокл и Пифоник действовали совместно, из Андокида мы знаем, что впоследствии они спорили из-за награды за донос. Андокид приводит четыре доноса о мистериях. Первый из них - донос Андромаха, о котором мы уже говорили. Именно Андромах, согласно решению, вынесенному в суде фесмофетов, получил первую награду, вторая же досталась метеку Тевкру. Этот Тевкр бежал в Мегары и оттуда обратился к Совету с предложением сделать донос в обмен на свою безопасность и, получив согласие, прибыл в Афины, где дал показания как относительно профанации мистерий, так и по делу о гермах. По первому вопросу он назвал двенадцать имен, в том числе и свое собственное, а по второму - девятнадцать других.

Два последних известных нам доноса о мистериях были с