Министерство Внутренних Дел Российской Федерации

Белгородский юридический институт

Кафедра: государственно-правовых дисциплин

Дисциплина: История органов внутренних дел.

РЕФЕРАТ

по теме: «Политическая полиция России в конце XIX – начале XX в.»

Подготовил:

Студент 221 группы

Абдулов Э.Э.

Белгород

2008 г.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПОЛИЦИЯ РОССИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в.

Политическая полиция в конце XIX-начале XX в. организационно состояла из Отдельного корпуса жандармов и охранных отделений. В указанный период структура жандармерии определялась Поло­жением об Отдельном корпусе жандармов от 9 сентября 1867 г., в соответствии с которым корпус состоял из Главного управления, управлений Кавказского, Варшавского и Сибирского округов, 56 гу­бернских управлений, 50 уездных управлений Северо-Западного края, наблюдательного состава, петербургского и московского дивизионов, 13 конных команд и полицейских управлений на железных дорогах[1] .

Основным звеном структуры Отдельного корпуса жандармов были губернские управления. Положение 1867 г. различало жандармские управления Московской губернии и губернские управления первой и второй категории. Различия основывались на размерах губерний, этнографических и экономических условиях и выражались в большей или меньшей штатной численности и сумме добавочного жалованья, выплачивавшегося чинам. В штат губернского управления входили: начальник, помощник начальника, адъютант, секретарь и два писаря.

Наблюдательный состав Отдельного корпуса жандармов, переиме­нованный в 1870 г. в дополнительный штат губернских жандармских управлений, состоял исключительно из унтер-офицеров, в задачу кото­рых входил сбор информации о настроении умов в Империи. Унтер-офицеры размещались в губерниях и уездах в специальных пунктах из расчета по два человека на пункт.

Корпус жандармов комплектовался офицерами и классными чинами переводом офицеров из других частей войск всех родов оружия и классных чинов из запаса армии или отставки. Нижними чинами Корпус пополнялся по ежегодным распределениям новобранцев Глав­ным штабом или переводом их из других частей войск. Унтер-офицеры принимались на сверхсрочную службу в жандармерию из запаса или отставки. В жандармские дивизионы принимались только кавалерий­ские офицеры, прослужившие в строю не менее двух лет.

К переводу в Отдельный Корпус жандармов допускались офицеры, имевшие звание не выше капитана или ротмистра армии. Изъятия из этого правила могли быть сделаны только командиром Корпуса "в видах особой, ожидаемой для службы пользы"[2] . Безусловно не при­нимались в Корпус офицеры, бывшие в штрафах по суду или имевшие долги.

Желавший поступить на службу в Корпус офицер подавал на имя начальника штаба докладную записку с приложением кратких сведе­ний о своей службе. Так как докладные записки подавались через начальников местных жандармских управлений, последние, представ­ляя их в штаб, обязаны были приложить к ним послужные списки, а также сведения о нравственных качествах и способностях офицера, его репутации и отношении к службе. Те офицеры, которые удовлет­воряли условиям, требуемым для службы в жандармерии, подвергались экзаменам при штабе Корпуса. Экзаменационная комиссия под председательством начальника штаба Корпуса состояла из генерала или штаб-офицера для особых поручений при главном управлении Корпуса жандармов, чинов штаба и представителей Департамента полиции. Экзамен проходил в два этапа - сначала письменный, состоявший в написании работы на заданную тему, а затем устный, причем комиссия должна была удостовериться в знакомстве офицера с иностранными языками, если о знании их было заявлено при подаче докладной записки. Офицеры, сдавшие экзамен, вносились в список кандидатов на прикомандирование к штабу Корпуса. С появлением вакансий старшие по времени внесения в список кандидатов офицеры, с разрешения командира Корпуса, прикомандировывались к штабу, где проходили специальную подготовку к будущей службе в жандармерии. Затем прикомандированные к штабу офицеры сдавали экзамен по преподававшейся им программе. Те, кто проходил это испытание успешно, назначались командиром корпуса на вакантные должности.

Согласно § 46 Положения 1867 г. к переводу в Корпус жандармов допускались лишь офицеры, "которые окончили курс наук не ниже средних учебных заведений и прослужили в войсках во фронте не менее пяти лет"[3] . Однако со временем срок необходимой выслуги уменьшился до двух лет, а в 1906 г. шеф жандармов Дурново хода­тайствовал не только о полной его отмене, но и об отказе от образовательного ценза. В представлении в Военное министерство от 15 июня 1906 г. он писал, что "в настоящее время встречается крайнее затруднение в комплектовании офицерами частей и подразделений От­дельного корпуса жандармов"^19 и что вследствие этого к переводу в корпус нужно допустить всех офицеров независимо от их образования и выслуги в войсках. Тем не менее непрестижность службы в жан­дармерии приводила к все большему некомплекту в Корпусе, особенно обер-офицеров. Так, в 1916 г. в России насчитывалось 76 губернских жандармских управлений и только в шести из них были заняты должности адъютантов, причем даже в столичных управлениях, где штатами предусматривалось по две должности адъютантов, в Москве вакантными были обе, а в Петербурге одна[4] .

Состав нижних чинов дополнительного штата губернских, област­ных и уездных жандармских управлений и крепостных жандармских команд комплектовался исключительно унтер-офицерами всех родов войск, принимавшимися на сверхурочную службу в Корпус из запаса армии или отставки. Зачисление на сверхсрочную службу произво­дилось распоряжениями начальников управлений и командиров жан­дармских дивизионов. О каждом принимавшемся в Корпус унтер-офицере собирались подробные сведения относительно благонадеж­ности, прежнем прохождении службы и личных качествах. В соот­ветствии с § 53 Положения о Корпусе жандармов 1867 г. поступивший на службу унтер-офицер должен был дать подписку о том, что он обязуется прослужить в жандармерии не менее пяти лет[5] .

Объем дисциплинарной власти начальников жандармских частей определялся армейским дисциплинарным уставом. Согласно § 10 По­ложения о Корпусе жандармов 1867 г. шеф жандармов, а с 1882 г. ко­мандир корпуса обладал правами командующего войсками военного округа. Это означало, что в отношении личного состава он имел право: объявлять замечания и выговоры устно или в приказе, подвергать штаб и обер-офицеров аресту домашнему или на гауптвахте до 30 су­ток, удалять от должности любого чина Корпуса и разрешать уволь­нение в запас или в отставку. Начальники округов пользовались правами командиров дивизий, что означало право объявления замечаний и выговоров устно или в приказе подведомственным чинам вплоть до генералов и гражданских чиновников соответствующих классов, право ареста штаб-офицеров на 14 и обер-офицеров на 30 суток, право снимать с должностей начальников подведомственных частей и право отказывать в назначениях и представлениях к званиям. Начальники губернских управлений и командиры дивизионов имели права коман­диров полков и могли объявлять замечания и выговоры устно и в приказе, подвергать аресту штаб-офицеров до трех и обер-офицеров до семи суток и входить с представлением по команде о служебном несоответствии подведомственных им чинов[6] .

Судебная реформа 1864 г. оказала существенное влияние и на функции жандармерии. Новые Судебные уставы о жандармах вообще не упоминали, и корпус оказался в нелепом положении, так как не было понятно каким нормативным актом регулируется его деятель­ность. Эта ситуация была исправлена 19 мая 1871 г. принятием "Правил о порядке действий чинов Корпуса жандармов по исследованию преступлений"[7] . Этот акт вводил жандармерию в число участников у головного процесса, предоставив ей право производства дознаний по государственным и уголовным преступлениям, причем жандармам вменялось в обязанность содействовать прокуратуре и полиции в обнаружении уголовных преступлений. Жандармы были обязаны сооб­щать в прокуратуру и полицию о всех замеченных преступлениях и проступках, подсудных общим судебным установлениям. В тех случаях, когда до прибытия полиции следы преступления могли уничтожиться, а подозреваемый скрыться, жандармы были обязаны принять меры к сохранению следов и задержанию подозреваемого. Прокурор имел право, с согласия начальника губернского жандармского управления, назначать жандарма для проведения дознания по уголовному преступ­лению, причем последний в таком случае действовал в полном объеме предоставленных законом прав, не стесняясь присутствием чинов общей полиции.

Специальный раздел Правил 19 мая 1871 г. определял порядок производства дознаний по государственным преступлениям, в ходе ко­торых жандармы имели право совершать ряд следственных действий -осмотры, освидетельствования, обыски и выемки.

Причин неэффективности полиции в годы правительственного кризиса 70-х - начала 80-х годов XIX в. было множество. Главной же из них, на наш взгляд, были недостатки в оперативно-розыскной дея­тельности, а точнее — ее негибкость и даже косность. Дело в том, что во второй половине XIX в. полиция продолжала искать врагов госу­дарства вблизи трона, прямо прозевав этап революционного движения, на котором в борьбу с самодержавием включились разночинцы. Образно говоря, агентурные сети были расставлены слишком высоко, и дичь проскальзывала под ними.

III Отделение не могло эффективно бороться с революционерами именно потому, что его агентура освещала сравнительно узкий слой российского общества. Для того, чтобы расширить сферу агентурного проникновения, необходимо было создать принципиально новую служ­бу, специально приспособленную для этой цели. Почин здесь был по­ложен в 1866 г., когда после покушения Каракозова на Александра II при Санкт-Петербургском градоначальнике было создано "Отделение по охранению порядка и общественного спокойствия". В 1883 г. было утверждено положение "Об устройстве секретной полиции в Импе­рии", которое предусматривало создание таких же отделений в наиболее крупных городах. Руководство этими органами возлагалось на Инспектора секретной полиции, которым был назначен под­полковник Г.П. Судейки. О том, какие принципы клал Судейкин в основу работы своего ведомства, можно судить по написанному им циркуляру, в котором он изложил свои взгляды на способы, цели и задачи агентурной работы. Судейкин предполагал: "1) Возбуждать с помощью особых активных агентов ссоры и распри между различными революционными группами; 2) распространять ложные слухи, удру­чающие и терроризирующие революционную среду; 3) передавать через тех же агентов, а иногда с помощью приглашений в полицию и кратковременных арестов, обвинения наиболее опасных революцио­неров в шпионстве; вместе с тем дискредитировать революционные прокламации и разные органы печати, придавая им значение агентур­ной, провокационной работы"[8] . Апофеозом деятельности Судейкина была вербовка члена Военного Центра "Народной Воли" штабс-капитана С.П. Дегаева, при помощи которого Судейкин намеревался соз­дать контролируемое революционное подполье с Дегаевым во главе. Этим планам не суждено было сбыться, так как 16 декабря 1883 г. Судейкин был убит собственным агентом Дегаевым, однако разрабо­танные им методы работы были восприняты и развиты Департа­ментом полиции.

В 1898 г. в составе Департамента полиции был создан Особый от­дел, который руководил работой с заграничной и внутренней агентурой, обобщал результаты перлюстрации писем и наблюдал за политическим настроением рабочих. В компетенцию этого отдела входила также выемка и систематизация всех противоправитель­ственных книг, брошюр, воззваний и прокламаций, напечатанных в России и за рубежом. Сюда стекалась вся информация, полученная оперативным путем, отсюда исходили указания, касавшиеся деятель­ности вновь создаваемых розыскных органов.

Следующим шагом по пути развития оперативно-розыскных орга­нов был изданный 13 августа 1902 г. циркуляр Департамента полиции № 5200. В нем содержалось утвержденное Министром внутренних дел 12 августа 1902 г. "Положение о начальниках розыскных отделений", которые в народе и называли "охранками"[9] . Этот документ строго разграничил компетенцию жандармерии и охранных отделений, указав, что жандармы должны заниматься производством дознаний по политическим преступлениям, а охранные отделения должны осуще­ствлять оперативно-розыскные мероприятия по этим же преступле­ниям. Для того, чтобы материально подтвердить это разделение функций, циркуляр объявлял, что отныне деньги на розыскные нужды, выдававшиеся Департаментом полиции начальникам губернских жан­дармских управлений, будут выдаваться начальникам охранных отделений. Положение установило, что начальниками отделений назначаются офицеры Корпуса жандармов по выбору директора Департамента полиции. Должность эта могла замещаться и чинов­ником Департамента полиции, как это было, например, с начальником московского охранного отделения С.В. Зубатовым. Если начальник отделения был офицером, он, согласно § 4 "Положения", подчинялся в строевом отношении начальнику губернского жандармского управле­ния. Указания же относительно розыска начальник отделения получал от Департамента полиции. Начальники охранных отделений обладали некоторыми, причем весьма существенными, правами в отношении жандармерии. Например, без согласия начальника охранного отделе­ния жандармы не имели права производить обыски и аресты и, напротив, были обязаны производить их по указанию того же начальника. Губернские жандармские управления должны были допускать начальников охранных отделений ко всем своим бумагам, а также сообщать им о лицах, предлагавших агентурные услуги. Охран­ные отделения создавались как органы исключительно оперативно-розыскные для деятельности, называвшейся тогда розыском. Несмот­ря на то, что непосредственные результаты их работы не имели доказательственного значения для суда” получаемая ими информация должна была ощутимо двинуть вперед дознание и следствие, что, кстати, и случилось, так как практически все политические дела начинались и велись с помощью "охранок". Жандармерия в надле­жащих масштабах оперативно-розыскной деятельностью не зани­малась и с момента создания корпуса его руководство никаких доку­ментов по этому вопросу не издавало. Во-первых, считалось, что в работе с агентами все зависит от личных качеств жандарма, а, во-вторых, офицеры корпуса в большинстве своем брезговали общаться с лицами, предающими своих товарищей.

Принимая во внимание эти обстоятельства, руководство Депар­тамента полиции предпочло создать новые органы, специально предна­значенные для агентурной работы и подчиненные Департаменту, чем использовать для этой цели в значительной степени независимую жан­дармерию. Не устраивали Департамент и лица, служившие в корпусе, так как старые жандармы были слишком прямолинейны и туго вос­принимали новшества розыскной работы.

Создание охранных отделений сильно поколебало принцип жан­дармской исключительности. Не подчинявшиеся раньше никому кроме штаба и командира Корпуса, начальники губернских жандармских управлений обязаны были выполнять требования начальников охран­ных отделений и даже допускать их к своей переписке. О том, как от­носились жандармы к охранникам, свидетельствовал начальник Киев­ского губернского жандармского управления генерал В.Д. Новицкий: "Злоба не только начальников жандармских управлений, но и вообще офицеров Корпуса дошла до ужасающих пределов ненависти к своему шефу и Департаменту полиции, образовавшему филиальные жандарм­ские управления в губерниях в лице ненавистных охранных отделе­ний... многие из жандармского корпуса, не разделяя систему Зубатова по ведению розыскного дела, оставили службу потому, что состояние на службе при таких условиях было равносильно нарушению присяги и долга службы"[10] .

Итак, резюмируя изложенное, отметим, что охранные отделения были созданы исключительно как органы оперативно-розыскной дея­тельности и никаких дознаний, а тем более следствия не вели. Они были совершенно независимы от жандармских управлений и подчи­нялись только Департаменту полиции. Если охранное отделение воз­главлял жандармский офицер, он также подчинялся Департаменту полиции, числясь прикомандированным к губернскому жандармскому управлению. Это означало, что должностной оклад он получал от Де­партамента полиции, а полагавшиеся по чину, или, как сказали бы мы сегодня, деньги за звание - от Штаба корпуса. Информация, которую добывали охранные отделения, служила, по общему правилу, от­правным моментом для дознаний, которые возбуждала и вела жан­дармерия, а также была основанием для других официальных действий полиции.

Каждое охранное отделение состояло из общей канцелярии, отдела внутреннего наблюдения и отдела наружного наблюдения. Штаты охранок были различными и зависели от местной оперативной обстановки. В сентябре 1903 г., например, в Томском охранном отделении числилось 9 человек, а в Санкт-Петербургском - 15.

14 декабря 1906 г. было принято Положение о районных охранных отделениях. Эти новые структуры должны были объединить розыскные органы целых районов, с тем, чтобы обработать получен­ную ими информацию и составить наиболее объективную картину о противоправительственных организациях, действующих на территории района. Кроме этого районным охранным отделениям предписывалось "учреждение центральной внутренней агентуры, могущей освещать деятельность революционных сообществ вверенной его надзору области"[11] .

9 февраля 1907 г. было принято новое Положение об охранных отделениях. Этот документ, повторяя, в общем, Положение 1902 г., еще раз подчеркнул, что оперативно-розыскные мероприятия по госу­дарственным преступлениям должны проводиться исключительно охранными отделениями, которые обязаны питать агентурной инфор­мацией производящиеся жандармами дознания. Положение указывало на необходимость постановки и ведения оперативного учета с тем, "чтобы начальник отделения в каждый данный момент мог дать все сведения о преступной деятельности известного отдельного лица"[12] .

Опыт оперативно-розыскной работы был обобщен в разрабо­танной Особым отделом Департамента полиции в 1914 г. "Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях". Этот документ подразумевал под "агентом внутреннего наблюдения" лицо, либо "непосредственно состоящее в революционной организации, либо косвенно осведомленное о жизни и деятельности как самой организации, так и отдельных ее членов". Внутренняя агентура подразделялась на "секретных сотрудников", т.е. лиц, являвшихся членами организаций и "вспомогательных сотруд­ников" или "осведомителей", т.е. тех, кто хотя и не состоял в орга­низации, но каким-либо образом соприкасался с ней. Осведомители делились на постоянных, доставляющих систематические и связные сведения, и случайных, доставляющих информацию эпизодически, и не имеющую связи. Осведомители, сообщающие сведения за плату, за каждое указание, назывались "штучниками" Инструкция 1914 г. указывала, что в правильно поставленном деле "штучники" не жела­тельны, так как, стремясь получить возможно больше денег, они начинают давать маловажную, а порой и лживую информацию и становятся дорогим и ненужным бременем для розыскного органа. Инструкция классифицировала агентуру и по профессиональному признаку. Различались агентуры: тюремная - из лиц, содержавшихся под стражей, которые при полезности работы представлялись к сокращению сроков; сельская, вербовавшаяся чаще всего из владель­цев трактиров, прислуги постоялых дворов и не имевших наделов крестьян; университетская, фабричная, железнодорожная и т.д. и т.п.

Сведения внутреннего наблюдения развивало и проверяло наблю­дение наружное, осуществлявшееся при помощи филеров. Само до себе наружное наблюдение не могло объективно осветить револю­ционную организацию и в опубликованной в 1908 г. организационным бюро при ЦК партии социалистов-революционеров инструкции указы­валось, что "наибольшую выгоду из наружного наблюдения можно получить только при строгом сообразовании его с указаниями внутрен­ней агентуры"[13] . В филерскую службу принимались строевые запасные нижние чины, преимущественно унтер-офицеры, не старше 30 лет Упоминавшаяся инструкция предъявляла к филерам столь высокие требования, что на практике выполнение их было весьма сомни­тельным. Так, пункт второй предписывал, что филер "должен быть политически и нравственно благонадежным, твердым в своих убеждениях, честным, смелым, ловким, трезвым, развитым, сообрази­тельным, правдивым, откровенным, но не болтливым” дисциплини­рованным, выдержанным, уживчивым, крепкого здоровья, с хорошим зрением, слухом и памятью, с такой внешностью, которая позволяла бы ему не выделяться из толпы "[14] . Интересно, что чрезмерная нежность к семье считалась качеством несовместимым с филерской службой. Лица польской и еврейской национальностей в филеры не принимались. Принятому в службу наружного наблюдения новичку поручали сначала наблюдение за своим же служащим, и если с этой задачей он справлялся успешно, ему доверялось настоящее наблю­дение, причем на первый случай он назначался в помощь старо­му, опытному филеру. Если филер впервые брал под наблюдение лицо, он давал ему кличку и наблюдаемый, таким образом, имел два псевдонима - один внутреннего, а другой наружного наблюдения. Начальство внушало филерам, что наблюдение должно быть строго конспиративным и что лучше вовсе бросить его, чем дать себя заметить. Если наблюдаемый ускользал от филера, последний должен был, не боясь выговоров и взысканий, доложить об этом начальству. В тех случаях, когда филер скрывал, что ему не под силу вести наблю­дение, и руководство узнавало об этом, его ждало строжайшее нака­зание. В розыскных учреждениях любили правду и к недобро совестным сотрудникам относились более чем сурово. Заведовавший при Зубатове наружным наблюдением Московского охранного отде­ления Е.П. Медников просто избивал филеров, дававших ложные сведения.

К тайной работе полиции относился и негласный надзор, органи­зация и осуществление которого регламентировались "Положением о негласном полицейском надзоре", утвержденным министром внутрен­них дел гр. Игнатьевым 1 марта 1882 г.[15] В отличие от надзора гласного, как меры пресечения и наказания, негласный надзор был мерой превентивной, и § 1 Положения 1 марта 1882 г. определял его как способ, предупреждения государственных преступлений посред­ством наблюдения за лицами сомнительной благонадежности. Поскольку негласный надзор осуществлялся способами, исключав­шими возможность лицу поднадзорному знать о ведущемся за ним наблюдении, таковое, естественно, не могло подвергаться стеснениям в свободе передвижения, образе жизни и выборе занятий, как это имело место при надзоре гласном.

Негласный надзор, согласно § 3 Положения 1 марта 1882 г., уч­реждался исключительно Департаментом полиции - либо по непо­средственному его указанию, либо вследствие представлений мест. Из этого правила было только три исключения. Без разрешения Департа­мента надзор устанавливался за студентами, исключенными из высших учебных заведений за участие в политических беспорядках, за лицами, возвращенными из административной ссылки и освобожденными от гласного надзора полиции, и лицами, отбывавшими тюремное заклю­чение за совершение государственных преступлений.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--