Реферат: Понятие “persona” в средневековой Западной Европе
Свои рассуждения о “персоне” Абеляр излагает в одном из своих трудов – “Теология "Высшего блага"”. Перед тем как выйти на определение “persona” в своем трактате “Теология "Высшего блага"” П. Абеляр даёт нам представление о Троице в своей интерпретации. В Книге 1 (а их всего 3) Троица описывается в общепринятых средневековых понятиях: Бог – Отец как Могущество, Бог – Сын как Мудрость, Бог – Святой Дух как Благо. Эти различения внутри “единичной, индивидуальной и простой” субстанции, по Абеляру, “заботливо произвела Мудрость всеобщего Бога, Господь Иисус Христос”.
Размышляя во “Введении в теологию” о Божественной Троице Абеляр утверждает, что божественные ипостаси “едины по природе, по субстанции, по числу, но одновременно их свойства личностно (personaliter) отличаются друг от друга так, что этот есть этот, как тот – не что иное, как тот”. Не следует забывать, что человек, согласно христианскому мировоззрению, создан по образу и образу и подобию Божьему, поэтому, когда речь идёт об ипостасях Господа, о “персонах” (“ликах”) Бога, то человек тоже имеет к этому отношение. Тем не менее, в этом отрывке в центре внимания богослова стоял, конечно, Бог в его ипостасях, а не человек сам по себе. В связи с этим А. Я. Гуревич считает, что применение, использование трудов богословов в изучении проблемы личности в средние века не может быть “репрезентативным”. До недавнего времени в исторической литературе господствовало мнение знаменитого французского историка Люсьена Февра (1878–1956), полагавшего, что слово “персона” вообще не применимо к средневековому человеку (только к Богу). Однако, не все исследователи согласны с такой позицией. К примеру, Неретина С. С. считает, что Абеляр под “персоной” понимает не только личность, но и её расщепление в “вечности” и во “времени”. Однако, тут же С. С. Неретина говорит о том, что историку необходимо осторожно подходить к использованию терминов другой исторической эпохи наряду с терминами современности.
Хотя в приведённом выше отрывке личностные свойства есть свойства Бога, однако Абеляр приведенной далее фразой опровергает мнение о том, под термин “персона” в средние века не применялся по отношению к человеку: он совершенно определенно переносит личностные свойства (с точки зрения Февра, в средние века понимаемые только как божественные) на человека. “И человек (курсив мой. – Д. К.), – пишет Абеляр, – отличается один от другого личностно (personaliter), а не субстанционально, так как этот, разумеется, не тот, хотя субстанционально, внутренне тот будет тем же, что и этот”. С точки зрения Неретиной, этот “текст способен вызвать недоумение: тот да не тот, но тот же самый. Абеляр, однако, тут же поясняет подобное расщепление человека: "то есть внутренне человек той же субстанции, что и другой человек, но это не касается его личности (non persona), ибо в этом случае субстанция непременно субъектна"”. Представляется, что в данном случае речь идет о сущностном (субстанциональном) единстве всего “тварного” человечества перед лицом “нетварного” Бога. Человеческая сущность одинакова, но люди, тем не менее, отличаются друг от друга персонально, то есть Абеляр признает за ними наличие индивидуальности. Другой вопрос, в чем она выражалась.
Абеляр как бы переносит свойство Бога иметь ипостаси на человека, подразумевая различные статусы человека. Человек может иметь несколько статусов-ипостасей, хотя, конечно же, равным Богу Абеляр его не считает. Это означает, что один и тот же человек, во-первых, может быть отцом семейства – первая ипостась; во-вторых, ремесленником какой–либо профессии – вторая ипостась; в-третьих, гражданином – третья ипостась и так далее. Выявление у средневекового человека статуса, общественно значимого места говорит о том, что человек находился под постоянным контролем общества, которое принимало его статус, считало его важным для себя. Наличие определенного статус можно определить как типичную черту средневековой личности. Тот факт, что человек четко осознавал своё место в обществе, указывает на его тесную взаимосвязь с этим обществом, включенность в него.
Возникает вопрос о том, почему же Абеляр прямо не пишет об этом, а выводит свои суждения о человеке из рассуждений о Божественной Троице. Всё дело в том, что, во-первых, Абеляр не ставит прямо своей задачей рассуждение о “персоне” человека, а подходит к ней через рассуждения о “персонах” Бога, то есть о Троице (постижение ее сущности – основная цель его труда). Во-вторых, Абеляр как богослов, рассуждал об окружающем мире с позиций религии. Будучи богословом, но, оставаясь при этом человеком и не утратив интереса ко всему человеческому, Абеляр постоянно сливал в одно обыденное (человеческое) и религиозное (божественное). Об этом говорит сам факт того, что, рассуждая о Троице, Абеляр постоянно приводит примеры из обычной для него жизни.
Рассуждая о “персонах” (“лицах”) Троицы Абеляр говорит: “Также мы называем персонами людей, которые, играя в комедиях, представляют нам события или речи”. Таким образом, Абеляр, вслед за Боэцием, говорит ещё об одном значение термина “персона” – актёр театра. Такое понимание слова “persona”, как уже было показано, восходит к античным временам. Рассуждая далее, Абеляр приходит к тому, что и человек, которого нам представляет актёр через “представление событий и речей”, обладал “персоной”.
Некоторые дополнительные свидетельства о понимании личности у Абеляра можно найти в другом его труде “Этика, или познай самого себя”, где Абеляр рассуждает о вере и неверии, об исповеди и грехе. Абеляр говорит о том, что человек свободен в своём выборе грешить или не грешить, то есть вести праведный образ жизни. Если человек хочет попасть в рай, то он всячески должен избегать греха, а если он грешит, то он, несомненно, попадёт в ад, где будет расплачиваться за свои грехи. Каждый христианин, по Абеляру, наделён свободой воли и свободным выбором, то есть самостоятельно решает грешить или не грешить. Признание наличия свободной воли и свободного выбора у средневекового человека говорит о том, что он уже осознаёт всё значимость своих поступков для себя, а так как он член корпорации, то и для неё.
Таким образом, мы видим в трудах Абеляра термин “персона” употребляется в нескольких смыслах:
во-первых, прежде всего (как богослов), Абеляр понимал под “персоной” ипостась Бога;
во-вторых, “лицо” человека, отличающее его от других, его индивидуальное своеобразие;
в-третьих, актер.
Обратимся ещё к одному средневековому представителю церкви Бертольду Регенсбургскому.
Проповеди Бертольда Регенсбургского представляют большой интерес, потому что в них содержится материал помогающий найти ответы на важные вопросы (в том числе и о личности в средние века). Содержание проповедей Бертольда Регенсбургского было талантливо проанализировано А. Я. Гуревичем в связи с дискуссией о личности в средние века. Он отмечал, что “нет такой стороны бытия человека, которую бы Бертольд не рассматривал в своих проповедях. Он обращался к самой разнообразной публике. И вот что примечательно: контакт с аудиторией, сидящей или стоящей перед ним, Бертольд изображает в виде контакта между ним, проповедником, и неким конкретным лицом. Иногда он даже называет своего воображаемого собеседника по имени”. Таким образом, ориентированная на широкую публику проповедь Бертольда, вместе с тем адресована конкретному индивиду.
Хотя эти проповеди ещё полностью не опубликованы на русском языке, они чрезвычайно важны для решения рассматриваемой проблемы. В связи с этим, и учитывая то, что всё же А. Я. Гуревич передал их содержание и привел в своих работах большие отрывки из них, я считаю уместным в данной работе использовать содержание одной из проповедей Бертольда Регенсбургского, для продолжения рассуждений о “персоне” в средние века. Это проповедь “О пяти талантах” (“фунтах”). Гуревич отмечает: “Что особенно любопытно, то это то, что всматривание в человека происходит не на страницах теологического труда, а в проповеди, непосредственно обращенной к массе людей”.
О чем же говорится в этой проповеди? “Согласно Бертольду, Творец даровал человеку пять “талантов”; за эти дары он должен будет дать Ему отчет. Первый “талант” – “наша собственная персона (persone) (курсив мой – Д.К.) ”, сотворённая по образу и подобию Бога и наделённая свободой волей”. Как видим, “персона” в данном контексте – не ипостась Бога, а важнейший характеризующий человека признак. *
Следующий “талант” - “это твоя должность (служение, призвание, “amt”)”. Следовательно, каждый человек занимает определённое социальное и профессиональное положение, выполняет свой долг. Он должен соответствовать своему призванию, не пытаться изменить его.
Третий “талант” – “zоt”, ““время”, которое отпущено человеку как для его земных дней, так и для того, чтобы успеть спасти свою душу”.
Далее проповедник называет “guot” – “имущество”, “богатство”, доставшееся на долю человека, которое он должен приумножать.
Пятый “талант” – любовь к ближнему, которого надлежит любить “как самого себя”. Эти пятью талантами, согласно Бертольду, Бог наделил человека. “Нетрудно увидеть, – замечает Гуревич, – что Бертольд имеет прежде всего социальные признаки члена сословного общества”. По проповеди “О пяти талантах” “персона” - это человек (индивид), характеризующийся “свободой воли, … моральной и социальной ответственностью, службой (или призванием, должностью), богатством (или собственностью), временем и любовью к ближнему”.
А. Я. Гуревич полагает, что “смысл высказывания Бертольда Регенсбургского заключается в том, что Творец наделил человека личностью, а личность характеризуется моральной и социальной ответственностью, службой (или признанием, должностью), богатством или собственностью, временем и любовью к ближнему”, то есть “должность (служба)”, “время”, “богатство (имущество)” и “любовь к ближнему” есть характеристики первого “таланта” - “persone”. К этому надо добавить, что проповедник подчеркивает наличие у “персоны” “свободной воли”.
Основываясь на этой проповеди, А. Я. Гуревич считает возможным сделать вывод о том, что в средние века в Западной Европе под “персоной” понимался “человек, поставленный в определённые временные рамки, в пределах которых он должен развивать свою сословную, производственную, профессиональную деятельность”; человек, занимающий определённое положение в обществе, имеющий профессию, статус, призвание; человек, обладающий имуществом, хозяйством. Этот вывод представляется спорным, так как все-таки в тексте источника сказано, что “собственная персона (persone)” человека, “сотворённая по образу и подобию Бога и наделённая свободой волей”, – это только один из пяти “талантов”, данных ему Богом. Совсем не обязательно, что все остальные перечисленные Бертольдом “таланты” раскрывают понятие “persone”. Конечно, они характеризуют средневекового человека, раскрывают его специфику, но это – другой вопрос. В данном случае важно, что Бертольд подчеркивает индивидуальность “персоны” (он называет ее “собственной”), свободу ее воли (то есть от ее индивидуальных качеств зависит выбор между добром и злом, выбор пути к спасению или отказ от него).
Гуревич считает, что под “личностью” в средние века понимался человек с набором исторически и социально определенных (свойственных именно этому времени, типичных) характеристик. Таким образом, под понятие “личность” в средневековой Западной Европе попадало довольно-таки большое количество людей, а именно людей, которые обладали устойчивым положением в обществе. По мнению Гуревича: “Вся система межличностных отношений феодального типа предполагает существование личностей, обладающих определённым юридическим и нравственным статусом. Иерархия не исключала личность, она отводила социально определённым личностям соответствующие места”. Однако в первой части статьи было показано, что само понятие “личность” используется современными исследователями в различных смыслах. Поэтому с данным выводом Гуревича можно согласиться только в том случае, если встать на позицию его и в трактовке самого понятия “личность”.
Итак, опираясь на источники, можно сделать вывод, что одно из значений понятия “persona” в средние века – конкретный человек (индивид), отличный всех остальных; “лицо” человека, отличающее его от других, его индивидуальное своеобразие. Согласно источникам, “персоной” в средние века считали каждого человека. Получается, что “persona” в средневековом понимании более всего соответствует сегодняшнему понятию “индивидуальность” (поэтому говорить о соответствии этого средневекового тер