Реферат: Примерные билеты по Русскому языку

Под кущами райских садов;

О Боге великом он пел, и хвала

Его непритворна была.

Он душу младую в объятиях нес

Для мира печали и слез;

И звук его песни в душе молодой

Остался — без слов, но живой.

И долго на свете томилась она,

Желанием чудным полна;

И звуков небес заменить не могли

Ей скучные песни земли.

Стихотворение «Ангел» было написано М. Ю. Лермонтовым в 1831 г., когда поэту было всего шестнадцать лет. Оно было навеяно воспоминаниями о колыбельной песне, которую поэт в раннем детстве слышал от матери, рано ушедшей из жизни. Стихотворение состоит из четырех четверостиший (шестнадцать строк), каждое из которых представляет собой одно предложение, по смыслу самостоятельное, но в то же время связанное с другими предложениями по принципу подобия или контраста. Это выражается и графически, в пунктуации: в конце второй строки в каждой части стоит точка с запятой, а в конце четвертой — точка. Первые два четверостишия — это описание «неба полуночи» и песни, которую поет ангел. Лермонтов употребляет эпитеты тихая, святая , характеризуя слово песня. Контрастное противопоставление мира небесного (звуков небес, песни ангела) всему земному возникает в сознании читателя

в конце второго четверостишия: хвала его непритворна была . Слово непритворна появляется так неожиданно, звучит таким диссонансом по отношению к мелодии, которая возникла под влиянием песни ангела, что читатель как бы спотыкается о него. Этот диссонанс создается не только лексическим значением слова, но и его звуковым обликом: в нем дважды встречается звук [р], который противопоставлен мелодичному, музыкальному звуку [л], повторяющемуся в стихотворении более 20 раз (а звук[р] — всего 5 раз, из них дважды — в слове непритворна ).

В третьем и четвертом четверостишии идет речь не только о небе, но и о земле. Мир земли противопоставлен образу неба как мир печали и слез . Лермонтов выражает свое отношение к нему словами скучные песни земли . Поэт не случайно выбирает выразительный глагол томилась , говоря о душе, принесенной ангелом на землю. Этим словом он также передает свое отношение к миру земному: он и сам томился среди «бездушьем стянутых масок». Стихотворение удивительно мелодично. Музыкальность, гармония подчеркиваются порядком слов: стихотворение состоит из двусоставных предложений с прямым порядком расположения главных членов в трех первых частях, который можно

изобразить схемой [— =]. И только для последнего четверостишия использован обратный порядок: [= -]. Особую музыкальность придают этому стихотворению не только ритм, рифмы, порядок слов, но и отбор слов, в которых повторяется согласный [л]. Возможно, не случайно и то, что звук [р] встречается всего 5 раз (непритворна, безгрешных, райских для мира ). И появление слов с этим звуком создает диссонанс, переносит читателя «с небес на землю».

Наряду со стилистически нейтральными словами Лермонтов употребляет слова поэтические, высокие: внимать, небеса, кущи райских садов, младая, хвала . Эти слова придают стихотворению и музыкальность, и приподнятость, торжественность. Слова-антонимы небо и земля занимают в стихотворении особое место, усиливая противопоставление контрастных образов земли и неба (со слова небо стихотворение начинается, а словом земля оно заканчивается).

Отметим также употребление многосоюзия в первой строфе (И месяц, и звезды, и. тучи ) — стилистической фигуры, состоящей в намеренном повторении одного и того же союза в предложении, благодаря чему подчеркивается роль каждого однородного члена предложения, создается единство перечисления, усиливается выразительность речи.

В заключение заметим, что это лермонтовское произведение было любимым стихотворением Б. Л. Пастернака, поэта, чутко воспринимавшего мир звуков, у которого тоже «слово музыкой звучало...».

Лингвистический анализ отрывка из рассказа Л. Н. Толстого «После бала»

Когда я вышел на поле, где был их дом, я увидал в конце его, по направлению гулянья, что-то большое, черное и услыхал доносившиеся оттуда звуки флейты и барабана. В душе у меня все время пело и изредка слышался мотив мазурки. Но это была какая-то другая, жесткая, нехорошая музыка. «Что это такое?» — подумал я и по проезженной посередине поля скользкой дороге пошел по направлению звуков. Пройдя шагов сто, я из-за тумана стал различать много черных людей. Очевидно, солдаты. «Верно, ученье», — подумал я и вместе с кузнецом в засаленном полушубке и фартуке, несшим что-то и шедшим передо мной, подошел ближе. Солдаты в черных мундирах стояли двумя рядами друг против друга, держа ружья к ноге, и не двигались. Позади их стояли барабанщик и флейтщик и не переставая повторяли все ту же не приятную, визгливую мелодию.

— Что они делают? — спросил я у кузнеца, остановившегося рядом со мною.

— Татарина гоняют за побег, — сердито сказал кузнец, взглядывая в дальний конец рядов. Я стал смотреть туда же и увидал посреди рядов что-то страшное, приближающееся ко мне. Приближающееся ко мне был оголенный по пояс человек, привязанный к ружьям двух солдат, которые вели его. Рядом с ним шел высокий военный в шинели и фуражке, фигура которого показалась мне знакомой. Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то опрокидываясь назад — и тогда унтер-офицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперед, то падая наперед — и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения, тянули его назад. И не отставая от него, шел твердой, подрагивающей походкой высокий военный. Это был ее отец, с своим румяным лицом и белыми усами и бакенбардами. При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова. Только когда он был совсем близко, я расслышал эти слова. Он не говорил, а всхлипывал: «Братцы, помилосердуйте. Братцы, помилосердуйте». Но братцы не милосердовали, и, когда шествие совсем поравнялось со мною, я видел, как стоявший против меня решительно выступил шаг вперед и, со свистом взмахнув палкой, сильно шлепнул ею по спине татарина. Татарин дернулся вперед, но унтер-офицеры удержали его, и такой же удар упал на него с другой стороны, и опять с этой, и опять с той. Полковник шел подле и, поглядывая то себе

под ноги, то на наказываемого, втягивал в себя воздух, раздувая щеки, и медленно выпускал его через оттопыренную губу. Когда шествие миновало то место, где я стоял, я мельком увидал между рядов спину наказываемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека.

— О господи, — проговорил подле меня кузнец. Шествие стало удаляться, все так же падали с двух сторон удары на спотыкающегося, корчившегося человека, и все так же били барабаны и свистела флейта, и все так же твердым шагом двигалась высокая, статная фигура полковника рядом с наказываемым.

Рассказ «После бала» был написан Л. Н. Толстым в последний период творчества— в 1903 г. Весь рассказ — это события одной ночи, о которых герой вспоминает через много лет. Композиция рассказа четкая и ясная, в ней логично выделяются четыре части: большой диалог в начале, подводящий к повествованию о бале; сцена бала; сцена экзекуции и, наконец, заключительная реплика.

Для анализа предложена сцена экзекуции, в которой повествование ведется от лица героя, молодого человека, и на первый план выдвигаются формы, связанные с непосредственным восприятием и переживаниями героя, который как будто сейчас наблюдает происходящее, видит это впервые, даже не очень понимает, что происходит. (Следует напом-

нить, что сцена бала описывается человеком, для которого все это — далекое прошлое, и время действия и время рассказа в той части не совпадают.) В этом отрывке много неопределенных местоимений и наречий, которые подчеркивают неясность, неопределенность представлений героя. Вводное слово очевидно во внутренней речи героя

передает ту же неопределенность. Если в сцене бала Л. Н. Толстой использует характерные для описания эпитеты, эмоциональные определения, синонимы, то в сцене экзекуции определения единичны. И это не эпитеты в собст-

венном смысле слова, они предметны (скользкая дорога, белые зубы, черные мундиры ). Многие из них употреблены для создания контраста (антонимичные прилагательные белый — черный ), но контраст создают также те предметы, нейтральные на первый взгляд, которые были использованы при описании бала, но теперь повторяются в новой си-