Реферат: Проблема происхождения русского народа в отечественной литературе советского и пост-советского периодов

Обзор накопленного археологией материала и программа дальнейших археологических исследований, призванных решить спорные вопросы этнической истории Восточной Европы, впервые были намечены А. А. Спицыным в его статье «Археология в темах начальной русской истории ». Статья А. А. Спицына содержала краткий перечень основных фактов, добытых археологией, и давала определение проблем, под­нятых этими фактами.

В отношении древней истории славян А. А. Спицын оказался на позиции миграционистов. Время сла­вянской миграции А. А. Спицын определял VIII – IX вв., а причину миграции видел в натиске германцев, норманнов, аваров. Он не разделял точки зрения А. А. Шахматова о тождестве восточных славян и антов.

А. А. Спицын в 20-е годы, как и в ряде своих дореволюционных работ, пытался проложить путь от археологии к истории с целью сделать археологические материалы полноправными источниками по истории бесписьменных эпох в Восточной Европе. В то же время путь к археологии искали лингвисты и историки.

Широко, но не очень удачно использовал археологические источники А. И. Со­болевский. Удачнее это удалось сделать Ю. В. Готье ⁹ . Труд Ю. В. Готье «Очерки по истории материальной культуры Восточной Европы до основания первого русского государства » явился первой попыткой написать историю Восточ­ной Европы, используя не только данные письменных источников, но и данные археологии. В трак­товке проблемы восточнославянского этногенеза Ю. В. Готье ока­зался между индоевропеистской миграционистской концепцией А. А. Шахматова и автохтонистской позицией украинского архео­лога В. В. Хвойки , труд которого «Древние обитатели Среднего Приднепровья и их культура с доисторических времен »¹⁰ , впоследствии оказал заметное влияние на ряд советских исследо­вателей истории древнейшего славянства и был впервые широко ис­пользован при создании общей концепции восточнославянского эт­ногенеза.

Общая схема славянской ранней истории у Ю. В. Готье почти не отличается от схемы А. А. Шахматова. Историко-лингвистические изыскания Н. Я. Марра никоим образом не затронули ис­торических представлений Ю. В. Готье. Восточные славяне — это, по Ю. В. Готье, «несомненно» потомки антов, которые начиная с VII в. распространяются с той территории, которую они засе­лили после раскола славянского единства. Территория, откуда в VII в. начали расселяться анты, — это область, с севера огра­ниченная Западной Двиной, а с востока Днепром. На западе их земли упирались в Карпаты. На этой территории славяне жили «с незапамятных времен».

Вслед за В. В. Хвойкой Ю. В. Готье связывал поля погребений с антами, но вместе с тем он отмечал, что «предположение о едином пле­мени, олицетворяющем культуру погребальных полей, встречает непреодолимые трудности на пути к своему признанию... Вопрос открыт, в нем много загадочного, и при теперешнем состоянии на­ших знаний он не может быть решен в утвердительном смысле ».

Значение труда Ю. В. Готье в исследовании ранних этапов этнической истории Восточной Европы переоценить трудно. Ему принадлежит осуществление синтеза истории и археологии, по­строение единой схемы исторического развития страны и населяю­щих ее народов с глубокой древности до времени Киевской Руси.

ЧАСТЬ 2 (СОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ 30-40-х гг.)

30-е годы ознаменовались дальнейшим сближением археоло­гии и истории. Постепенно к концу 30-х — началу 40-х годов «мо­нополия» на разработку проблемы восточнославянского этноге­неза и ранней этнической истории славян полностью перешла к археологам. Ведущим археологическим учреждением страны в то время являлась Государственная Академия Истории Материальной Культуры (ГАИМК), возглавлявшаяся с момента ее основания, Н. Я. Марром и сохранявшая влияние Марра и его яфетической теории до 1950 г., когда 9 мая в газете «Правда» была напечатана статья А. С. Чикобавы с резкой критикой «марринизма». Вполне естественно, что та многообразная археологическая информация, которая стекалась в те­чение 20—30-х годов в ГАИМК, интерпретировалась в ее стенах чаще всего в соответствии с основными положениями «яфетического» учения Н. Я. Марра.

* * *

В 1940 г. С. В. Юшков напечатал свою статью «К вопросу о происхождении Русского государства »¹¹ . Основной вывод, к которому он пришел в своей статье сводится к тому, что «русь» - не варяги, а славяне. «И византийские, и арабские источники, - пишет он, - говорят о руси, как о народе, жившем или неподалеку от Черного моря, или же даже на побережье Черного моря». «Масуди… называет руссов «великим народом»…, памятники говорят о руси, как о многочисленном «народе»…, Ибн-Хордадбе говорит, что русские «суть племя из славян и т. д. ». В заключение он пишет: «С течением времени социальные группы, говорившие на особом, более развитом, нежели наречия славянских племен языке, имевшие более высокую культуру, развивавшуюся под значительным арабским и византийским влиянием, настолько резко стали отличаться от массы общинников, которая их окружала и которая платила им дань и находилась под их властью, что возникла необходимость в особом названии этих групп. Так возникло название «русь» .

«Поскольку мы имеем основание считать этнический термин «русь» более ранним, чем наименование тем же термином «социальной группы», отмечаемой нашими источниками, признать правильной точку зрения С. В. Юшкова мне не представляется возможным » - пишет Б. Д. Греков.

* * *

В вышеупомянутом сборнике работ по этногенезу восточных славян, выпущенном в 1941 г., стоит выделить три статьи, в которых данная проблема представлена в наиболее широком плане. Это статьи И. И. Ляпушкина, М. А. Тихановой и П. Н. Третьякова .

И. И. Ляпушкин посвятил свою работу проблеме движения славян на юго-восток, к Дону и Тамани. Он пришел к выводу, что граница славянских поселений до конца IX — X столетий не выходила за пределы лесостепи и лишь после кру­шения Хазарского каганата славяне утвердились в пунктах, которые в предшествующий период являлись крупными торговыми и военно-стратегическими поселениями на юго-востоке.

Работа М. А. Тихановой ¹² была посвящена проблеме выявления раннеславянской археологической культуры на юго-западе восточнославянской ойкумены — в западных областях Украины. М. А. Тиханова пришла к выводу, что на территории западных областей Украины в первые века нашей эры не происходило рез­кой смены населения. Липицкая культура первых столетий сме­нилась здесь культурой IV — V вв., которая, по мнению М. А. Тихановой, может быть сопоставлена с культурой поздних полей погребений Среднего Поднепровья - черняховской культурой. В принадлежности черняховской культуры славянскому населению Тиханова не сомневалась.

Данная работа M. А. Тихановой явилась по существу первым в советской литературе детальным разбором археологических источников первых веков нашей эры, происходящих из тех областей, которые на основании письменной традиции определялись как вероятные земли славянской прародины. Работа имела большое значение для дальнейшего развития представлений о начальном этапе славянской истории. Положения о принадлежности славянам памятников черняховской культуры, ее поздней датировке, дающей основание для вывода о непосред­ственном перерастании этой культуры в культуру Киевской Руси, мысль о принадлежности поздних форм этой культуры антам и об ее автохтонности и т. п. в послевоенные годы были широко восприняты молодой тогда еще украинской археологией и активно отстаивались вплоть до начала 70-х годов.

Не менее значительные последствия для дальнейшего разви­тия этногенетических взглядов советских археологов имела работа П. Н. Третьякова ¹³ . По объему затронутых в ней материалов и характеру их изложения она далеко выходила за пределы постав­ленной в заглавии темы «Северные восточно-славянские племена». По существу это была программа большого исследования, которое в дальнейшем и было осуществлено П. Н. Третьяковым. Сущность концепции П. Н. Третьякова заключалась в том, что

в Восточной Европе, по его мнению, исторически сложились три культурно-хозяйственных комплекса: лесной — северный, лесостепной — юго-западный (включая Поднепровье и территории на запад до Кар­пат), степной — юго-восточный, охватывающий земли в Приазовье. На севере сложились племенные группы, которые «являлись пред­ ками северных славянских, финских и летто-литовских племен ». Северные славянские племена возникли на неоднородной основе, но к середине—концу I тыс. н. э. «на всем пространстве от Волхова до Среднего Поднепровья, включая сюда верховья Волги и Оки, установился весьма однородный характер культуры во всех ее ма­териальных проявлениях, доступных изучению по археологиче­ским памятникам ».

Характеризуя процесс этногенеза в юго-западной зоне, П. Н. Третьяков по существу принял позицию В. В. Хвойки о непосредственной генетической связи средневеко­вых славян Поднепровья с культурой полей погребений, а ее, в свою очередь, — с культурой скифов-земледельцев. Вместе с тем в южных областях славянской культуры П. Н. Третьяков обнаружил следы, принесенные с севера, на основании чего сделал вывод о продви­жении славян по Левобережью и Правобережью в Среднее Под­непровье во второй половине I тыс. н. э.

П. Н. Третьяков писал, что его концепция, противоречит «утверждениям индоевропейской славистики, согласно которым история восточного славянства связ ывается преимущественно с движением на север, вверх по Днепру и далее на Волгу и в Приильменье ». Он говорит о миграции славян к югу и приводит два фактора, объясняющих эту миграцию: во-первых, рост земледельческой техники северных племен и как следствие поиск плодородных земель и, во-вторых, стремление принять участие в разгроме Римской империи, жажда грабежа и обогащения. Аналог такой миграции П. Н. Третьяков обнаруживает на западе - в истории древних германцев.

Что касается собственно восточнославянских племен, назван­ных в «Повести временных лет», то П. Н. Третьяков полагал, что это были племенные союзы, многие из которых представляли этнически обособленные группы, связанные своими корнями с эпохой родоплеменных отношений.

Концепция П. Н. Третьякова зависела от теории стадиальности,
господствовавшей в ГАИМК—ИИМК в 30-е годы. С другой стороны, работа П. Н. Третьякова, как, впрочем, и другие статьи сбор­ника, свидетельствовала о некотором отходе археологов ИИМК
в конце 30-х годов от чисто лингвистической позиции самого
Н. Я. Марра.

* * *

Одна из первых попыток построить на базе разнородных ис­точников целостную концепцию этногенеза и ранних этапов эт­нической истории восточных славян принадлежит также В. В. Мавродину ¹⁴ .

Концепция В. В. Мавродина представляла собой после­довательное воплощение в области славянской этнической исто­рии этногенетических взглядов Н. Я. Марра, подобно развивав­шимся одновременно концепциям М. И. Артамонова и П. Н. Тре­тьякова, была в основных ее чертах автохтонистской, хотя В. В. Мавродин не отрицал роли переселений и миграций в про­цессе формирования этносов. Этногенетическая позиция В. В. Мав­родина заключалась в том, что «каждое современное этни­ческое образование является продуктом чрезвычайно сложного
процесса схождения и слияния, дробления и распада, перерожде­ний и переселений, скрещений и трансформаций разнообраз­ных этнических, т. е. языковых, расовых и культурных элемен­тов ».

Проследив начиная с III тыс. до н. э. процесс формирования
славянского этноса, В. В. Мавродин приходит к весьма сущест­венному выводу, что этногенез славянства распадается на ряд эта­пов, отличающихся между собой тем, что каждый последующий этап имел место во времена более высокого развития производи­тельных сил, производственных отношений, быта и культуры, что и определяло более совершенную стадию этнического объедине­ния. В. В. Мавродин, характеризуя главную линию славянской
этнокультурной традиции, которую он начинает в среде неолити­ческих племен Европы, на каждом последующем этапе стремится
вскрыть процесс «превращения различных племен, родственных
друг другу или неродственных, протославянских или ставших сла­вянами лишь с течением времени, в славянские ».

Говоря о концепции В. В. Мавродина 30—40-х годов, следует отметить, что в его работах середины 40-х годов уже ощущается отход от яфетического учения Н. Я. Марра. Многие положения этногенетической позиции В. В. Мавродина близки к домарровским концепциям дореволюционной русской исторической школы. Соединение с ними новейших археологических данных, представленных в трактовке М. И. Артамонова и П. Н. Третьякова, находившихся под сильным влиянием марровского «учения», придавало в целом стройной концепции В. В. Мавродина некоторую эклектичность.

* * *

Разработка этногенетической позиции П. Н. Третьякова про­должалась в течение 40-х годов. Ее раскрытию была посвящена вышедшая в 1948 г. научно-популярная книга П. Н. Третьякова «Восточнославянские племена »¹⁵ .

В конце 40-х—начале 50-х годов, привлекая материалы поль­ских и чешских археологов, П. Н. Третьяков продолжает вести полемику со сторонниками прикарпатской прародины славян и миграции в Восточную Европу. Он утверждает, что формирование протославян шло на обширной территории от Вислы до Среднего Днепра и процесс этот восходил к культуре «шнуровой керамики» и даже земледельческо-скотоводческим племенам энеолита. В I тыс. до н. э., по мнению П. Н. Третьякова, уже складывался раннеславянский этнический массив, делившийся на три части: западную (Висла и Одер), северную (верховья Днепра) и юго-восточную (Средний Днепр, Побужье, Поднестровье). Потомки славян северной и юго-восточной частей области раннего славянства в бу­дущем составили ядро древнерусской народности. Предков вос­точных славян П. Н. Третьяков был склонен искать среди неко­торых племен Скифии (скифы-пахари, скифы-земледельцы, невры, меланхлены и др.). Непосредственными потомками их явились создатели культуры полей погребений, в славянской принадлеж­ности которой он тогда не сомневался и которая, по его мнению, непосредственно смыкалась со средневековым славянством. Зарубинецкая и черняховская культуры являлись двумя этапами раз­вития культуры славян, причем с III по VII в. н. э. шел про­цесс классового расслоения и возникали «первые побеги славянской государственности» склавинов и антов.